Майская общенациональная «точка сборки» в интерьере «сталинских репрессий»

Президент России Владимир Путин не удержался и высказался на тему «политических репрессий» 30-х годов прошлого века, использовав данный информационный повод по сути в антисоветских целях. Вот что прозвучало 23 мая на заседании Совета по развитию физической культуры и спорта в Краснодаре: «Мы знаем, что Всемирное антидопинговое агентство всячески поддерживает идею, и здесь это изложено в разделе втором... Речь идет о проработке вопроса о принятии и реализации мер по развитию так называемого “института информаторов”. Для нашей страны это имеет особое звучание... Мы хорошо знаем, что с этим институтом, как это ни печально, связаны трагические страницы в истории нашего государства. С этим институтом связаны массовые сталинские политические репрессии. Для нас это имеет особое значение. И если WADA на этом настаивает, то я понимаю разработчиков этого плана, но для нас очень важно, чтобы этот институт плавно не перекочевал в другие сферы нашей жизни…» (http://www.kremlin.ru/events/president/news/54550).

При всей безусловной сакральности института президентства, играющего уникальную роль в обеспечении единства и территориальной целостности государства, объединении и консолидации соотечественников вокруг национальных интересов, при всей исключительной роли Владимира Путина в формировании и продвижении основанной на этом государственной повестки, промолчать здесь не могу. Ибо подобные высказывания, мягко говоря, не способствуют ни реализации этих интересов, ни общественной консолидации. Выражаясь определеннее, они разобщают, ибо ложатся «на душу» только очень узкому, весьма специфическому общественному слою. И не только агентуре внешнего влияния. Но и, что намного хуже, разнообразным конъюнктурщикам «флюгерного» типа, которые, воспринимая подобные пассажи из президентских уст как идеологическую установку, затем начинают соревноваться в антикоммунизме и антисоветизме и «бегут впереди паровоза», всячески изощряясь друг перед другом в стремлении выглядеть «святее папы римского».

Особенно усердствует в этом стареющая интеллигенция «шестидесятнически-диссидентского» типа, в понимании которой, как той символической змеи, что кусает свой хвост, день, прошедший без обливания грязью общественных идеалов своей молодости, считается прожитым зря. При том, что она обладает весьма завышенными представлениями о собственной значимости, представляя собой, по классической типологии Вильфредо Парето, отнюдь не элиту и не контрэлиту, отличающихся наличием собственных проектов, а антиэлиту – капризную, атомизированную субстанцию гламурного толка, исчерпывающую характеристику которой в свое время дал В.И. Ленин.

В результате этих деструктивных тенденций, уже вполне оформившихся, подобные высказывания с высшего уровня российской власти очень скоро начинают жить собственной жизнью и льют воду на мельницу тех, кто отстаивает повестку, прямо противоположную президентской. Ту самую, что уже нанесла России и другим республикам бывшего СССР непоправимый вред в конце 1980-х – 1990-х годах, и в дальнейшем неоднократно использовалась как внутренними, так и внешними оппонентами нынешней российской власти в целях подрыва осуществляемого ею курса. Это с точки зрения внутренней политики.

С позиций же внешнеполитической стратегии и интересов России возвращение к антисталинизму, давно похороненному как всем отечественным постперестроечным дискурсом, так и текущими трендами в общественных настроениях, которые надежно фиксируются практически всеми социологами, выглядит неудачным экспромтом. Тем более ввиду попытки аргументировать таким сомнительным способом ответ на претензии тех внешних сил, которые как раз и добиваются от нас отречения от советского прошлого, и для которых упоминание о «сталинских репрессиях» - как бальзам на душу. И особенно потому, что такое возвращение в рассматриваемом случае не вытекало ни из контекста обсуждения на краснодарском Совете, ни из конкретных обстоятельств вопроса. Поэтому отметим следующее.

Первое. Пресловутое доносительство или стукачество, узаконить которое от России добивается WADA, - явление не советское и/или российское, а повсеместное, отнюдь не ограничивающееся рамками ни нашей страны, ни сталинской эпохи. Размах стукачества на Западе, где оно является частью местной политической и бытовой «культуры», тесно связанной с ущербной, антихристианской этикой капитализма, извращающей общественную мораль и психику, и возведено в методологию управления определенными процессами – тому порука. При том, что процессы эти таким образом разворачиваются ОТ государственных интересов К корпоративным и шкурнически-частным. Это, кстати, доказывается и опытом сталинского СССР, где стукачи занимались своим «делом» в основном не по принципиальным – идейно-политическим, - а по хорошо известным мещанским мотивам. Доносы органически неотделимы от стремления «поправить свое материальное положение». И в этом плане современная «креативная Россия», где «стучат один на всех и все на одного» (народная поговорка отнюдь не сталинских, а брежневских времен) даст по этой части не сто, а все триста очков вперед любому советскому опыту. Который с этих позиций выглядит не более чем эпической «соринкой в чужом глазу».

Второе. Стукачество в сталинские времена непосредственно не связывалось с темой репрессий, а представляло собой побочный, преимущественно коррупционный, а не идеологический, эффект моральной и нравственной деградации далеко не всех, а лишь отдельных советских граждан. Ведь если бы этот «феномен» приобрел по-настоящему массовый характер, превратившись в существенную мотивацию осмысленных общественных действий, ни о каком УСПЕШНОМ - совместном, коллективном, подчеркну это, отпоре случившемуся через несколько лет вражескому нашествию не могло быть и речи. Внутренне больные общества обладают куда меньшей живучестью, чем нравственно чистые и здоровые, и с этой точки зрения сталинский СССР давал огромную фору как брежневскому и тем более горбачевско-ельцинскому Союзу, так и поздней Российской Империи, не вынесшей в 1914-1917 годах куда меньших военных тягот. Поэтому привлекать внимание к отдельному негативному аспекту жизни сталинского общества – значит, как говорится, «искать блох». Попросту - искажать общий позитив, который проявился как в исторической Великой Победе, так и в предшествовавших ей трудовых буднях сталинской индустриализации, наполненных не меньшей, чем фронтовая, героикой. Атмосфера предвоенной жизни в Стране Советов прекрасно передается строчками из знаменитого «Марша энтузиастов»:

В буднях великих строек,

В веселом грохоте, в огнях и звонах,

Здравствуй, страна героев,

Страна мечтателей, страна ученых!

…Нам ли стоять на месте –

В своих дерзаниях всегда мы правы!

Труд наш есть дело чести,

Есть дело доблести и подвиг славы.

Нам нет преград ни в море, ни на суше,

Нам не страшны ни льды, ни облака.

Пламя души своей, Знамя страны своей

Мы пронесем через миры и века!

Применимы ли подобные характеристики в полной мере к современной России или, мягко говоря, пока не вполне, - очень большой, непростой и, прямо скажу, дискуссионный вопрос. И пламени, и Знамени мы пока, на мой скромный взгляд, ищем не столько сакрально-метафизическое, сколько приземленно-бытовое применение (формула «удобной страны, комфортной для проживания»).

С другой стороны, если уж говорить о наиболее очевидных последствиях того, что в просторечии именуется «репрессиями», а на самом деле представляет собой куда более сложное явление, то следует признать – нравится это или нет, - что Великую Отечественную войну Советский Союз встретил практически без «пятой колонны». И попытки вражеской спецпропаганды насадить ее уже в ходе войны успехом не увенчались. Причем, не только из-за надежности спецслужб, которые по отношению к тем, кто «велся» на эти попытки, действовали тоже отнюдь не в «белых перчатках». Но – и это главное: по причине высочайшей нравственности, боевого духа и непримиримости к предательству, которые стали нормой для всего советского общества. К стандарту подобного уровня мы сегодня еще только тянемся и тянуться предстоит долго, что вполне объяснимо. Ибо воспитать эти качества были способны только праведные примеры, и не дело нашего поколения оспаривать, если угодно, общественные приоритеты и даже перекосы, которые предшествовали и привели к исторической дате 9 мая 1945 года. Я уж не говорю о попираемом подобными заявлениями научном принципе историзма, в соответствии с которым наследие каждой исторической фигуры рассматривается строго в контексте норм той эпохи, в которой этот лидер действовал. Почему-то кажется, что возглавляй И.В. Сталин наше государство сейчас, он нашел бы «тысячу и один способ» обуздания соответствующих элементов – от олигархов до Навального, не прибегая к прямому насилию. То есть остался бы в рамках «приемлемости» для общественного мнения и информационной среды, как успешно решил эту задачу в свое историческое время.

Немаловажно и то, что лицемерность самой темы стукачества, обсуждаемой в контексте репрессий 30-х годов, как нельзя лучше иллюстрируется одиозностью фигуры конъюнктурно раздувшего эту тему Солженицына. Этот «фантом честности» стоял у истоков поистине чудовищной, беспримерной и подлой лжи о «66 миллионах жертв», запустившей массовые фальсификации советской истории не только вовне, но и внутри страны, включая стыдливо-лицемерную драпировку Мавзолея В.И. Ленина в дни праздничных торжеств по случаю Дня Победы. Кроме того, Солженицын еще и умудрился «прославиться» своей лживостью на международном уровне, оклеветав Михаила Шолохова, которому приписал якобы «плагиат» «Тихого Дона». За что был подвергнут негласной обструкции уже на Западе, получив отказ в аудиенции по случаю прибытия в США после изгнания из СССР у президента Джеральда Форда.

Третье. Не хотелось бы повторяться, в очередной раз приводя исчерпывающую статистику по репрессиям, которую на основании работы в архивах в составе комиссии по определению потерь населения Отделения истории Академии наук СССР обнародовал Виктор Земсков из Института российской истории РАН (http://actualhistory.ru/2008060101). Эти цифры общеизвестны, и они были взяты не с потолка, а представлены по поручению Н.С. Хрущева в 1953-1954 годах, когда тот, надо полагать, уже задумал будущую «десталинизацию» и собирал материалы для того, чтобы ее «обтяпать». Шок от полученного им минимума «репрессивных потерь» оказался настолько сильным, что подлинные цифры – 4 млн 060 тыс. 306 человек осужденных, из которых 799 тыс. 455 приговоренных к высшей мере наказания, - ни в коей мере не «стыковавшиеся» с диссидентскими антисоветскими измышлениями, были засекречены вплоть до конца 1980-х годов. Именно это обстоятельство и открывало дорогу беззастенчивым демагогам и спекулянтам, вроде Солженицына.

Здесь необходимо обратить внимание и на то, на что неоднократно указывал другой наш выдающийся историк сталинской эпохи Ю.Н. Жуков из того же самого ИРИ РАН, что и Земсков. Через его исследования того непростого периода отечественной истории красной нитью проводится мысль о том, что репрессий было два типа. Собственно «сталинскими» можно считать лишь репрессии против элиты, оппозиционной генеральной линии ЦК ВКП(б) на строительство социализма в отдельно взятой стране (то есть на отказ от мировой революции) еще с 1920-х годов. Большой отпечаток на это был наложен резкой активизацией во второй половине 1930-х годов Троцкого, который сговорился с нацистами, а также приступил к строительству IV Интернационала, рассчитывая изолировать красную Москву от зарубежного коммунистического движения. И замкнуть его на Лондон, Париж и Вашингтон.

Массовые же «низовые» репрессии в большинстве своем носили не «сталинский», а антисталинский характер, ибо наносили вождю вред. Прежде всего они являлись результатом стремления региональных элит рвануть «впереди паровоза», чтобы под него не угодить. Грубо говоря, чтобы не попасть под подозрение, «регионалы» нередко действовали как тот же Хрущев, на просьбе которого увеличить репрессивные «квоты» И.В. Сталин написал: «Уймись, дурак!». Разумеется, имели место и саботаж, и попытки дискредитации генеральной линии партии, как и партийного и государственного руководства, со стороны тех же троцкистских кадров, которыми органы власти, как и командный состав Вооруженных сил, были буквально наводнены. Очень хорошо об этих коллизиях пишет Уинстон Черчилль в статьях 1936 года «Враги левых» и «Коммунистический раскол», попутно приводя пикантные факты коррумпирования сторонников Троцкого западными «заклятыми партнерами».

Четвертое. Употребление термина «сталинские репрессии» по сути продолжает «оранжевую» тему искусственно придуманного и всячески раздуваемого «противостояния власти и народа», ибо нет тех исторических параллелей, которые не проецировались бы на современность, особенно с учетом нюансов нынешней внутренней и международно-политической обстановки. Живущий в стеклянном доме, не должен бросаться камнями! Имеет смысл в связи с этим напомнить, что у истоков этой технологии подрыва недружественных государств изнутри стояли некоторые крупные фигуры «концептуального» контура власти на Западе, например, полковник Хаус, который описывает в своих дневниках ряд подробностей сталкивания с кайзеровской властью немецкого народа в Первую мировую войну. Сегодня эта модель противопоставления власти и «гражданского общества», рассматриваемого в данном случае не обществом граждан, а совокупностью членов НКО-грантоедов, которые относятся к списку иностранной агентуры, красной нитью проходит через большинство важнейших международных документов. В особенности на уровне ООН, где они упакованы в концепции «устойчивого развития» («Sustainable development») и «миростроительства» («Peacebuilding»).

У автора этих строк, мягко говоря, нет уверенности в том, что актуализация этой темы – это то, в чем нуждается российское общество на сегодняшнем этапе консолидации. Скорее, перед ним стоит другая задача – обуздание все более и более распоясывающейся «пятой колонны». При всей внешней, казалось бы, схожести со сталинской, эта задача сегодня реализуется не репрессивными методами, а с помощью государственной кадровой политики. Компрадорские кадры постепенно замещаются национально ориентированными государственниками. Как раз это, кстати говоря, происходит, хотя и значительно медленнее, чем хотелось бы. Однако многие из таких «новых» кадров почему-то вновь оказываются патологически зараженными вирусом антисоветчины, то есть неуважением к истории собственной страны. Что это - дань моде? Или негласная и ненавязчивая «рекомендация»?

Рассуждать на эту животрепещущую тему можно еще долго, но вряд ли это оправдано. Преследуемая же цель состоят в том, чтобы привлечь внимание общественности к тому, что важнейшим демократическим принципом является принцип большинства, а большинство у нас роль И.В. Сталина и советского периода в отечественной истории в целом склонно оценивать все более и более позитивно. Можно долго обсуждать и даже спекулировать на том, чем вызвана или спровоцирована подобная тенденция, но она имеет место, и это данность, игнорировать которую не рекомендуется никому. Ссылки на «личное мнение» здесь тоже не пройдут. Ибо такое мнение не высказывается на официальных мероприятиях и с помощью государственных СМИ. Ведь в них каждое слово, тем более произнесенное главой государства, приобретает значение некоей «установки».

В заключение, раз уж об этом зашла речь, придется вернуться к недавнему празднованию Дня Победы и сравнить военные парады, скажем, в Москве и Донецке в одном-единственном, но недооцененном компоненте. Речь идет о поздравлении министрами обороны военнослужащих парадных расчетов. В Донецке четко прозвучало поздравление «с 72-й годовщиной Победы СОВЕТСКОГО НАРОДА в Великой Отечественной войне», в то время как в Москве упоминание о народе-победителе было опущено. Вряд ли это случайно. Продолжение логического ряда, запущенного упомянутой драпировкой Мавзолея или не отмененным по сей день распоряжением Правительства РФ от 15 августа 2015 г. № 1561-р, которому тоже уже приходилось давать оценку (https://regnum.ru/news/polit/1958493.html), здесь налицо. И до тех пор, пока при внешнем соблюдении советской стилистики этого общенационального праздника, подобные «шпильки», обращенные против его сакральных внутренних смыслов и символов будут продолжаться, нынешняя двусмысленность, очень хорошо выраженная ленинской формулой «шаг вперед, два шага назад», будет сохраняться. И не потому, что кто-то так заговорщически задумал; просто по-другому – не бывает. Тем более, когда речь идет об общенациональной «точке сборки».

И наоборот. Как только преодолеем этот барьер коллективного «когнитивного диссонанса», глядишь – и неизбывная проблема стукачества вдруг возьмет, да и разрешится сама собой. По Михаилу Жванецкому, «уменьшится в размерах и исчезнет за горизонтом». Всему свое время. Только не нужно у этого времени стоять на пути.