Ленин в отношении Грузии колебался и был категорически против советизации Грузии. Сегодня исторически установлено, что в апреле 1920 года Москва провела закрытые переговоры с грузинским правительством Ноя Жордания, в соответствии с которым РСФСР признала независимость Грузии в обмен на легализацию в стране большевистских организаций и обязательство не допускать иностранных войск на свою территорию.
Глава грузинского правительства Ной Жордания напишет в мемуарах, что он брал на себя обязательства выступить посредником между Вторым Интернационалом и Москвой, чтобы сбить накал острой антибольшевистской критики. К этой схеме был подключён и Карл Каутский, который в 1920 году посетил Грузию. Он позиционировал себя в европейском социалистическом движении одним из идеологов «демократического социализма», приветствовал октябрьский переворот 1917 года, однако осуждал большевистские методы управления, которые, по его словам, «привели к установлению однопартийной диктатуры».
17 декабря 1920 года ЦК РКП(б) подтвердил приверженность мирному направлению политики на Кавказе. В результате, была отменена военная операция против Грузии, которую готовило Кавказское бюро ЦК, возглавляемое Г. Орджоникидзе и С. Кировым. В дальнейшем Политбюро неизменно отклоняло их предложение начать активные действия. Но произошло нечто «неожиданное». 12 февраля 1921 грузинские коммунисты подняли восстание в Борчалинском и Ахалкалакском уездах Грузии. Оно координировалось с командованием 11-й армии. А 16 февраля Ревком Грузии провозгласил создание Советской республики и обратился за помощью к РСФСР.
Все пошло не так и осталась историческая загадка: почему же Ленин был настроен в отношении Грузии столь либерально?
Троцкий и Грузия
Историки почему-то не задаются вопросом, зачем Лев Троцкий решил написать работу «Между империализмом и революцией», которая была издана весной 1922 года. Некоторые исследователи называют эту работу «самым блестящим политическим памфлетом из всего того, что было написано Троцким». Он целиком посвятил свою работу Грузии, демонстрируя компетентность и хорошую осведомленность в событиях, которые происходили не только там, но и во всём Закавказье в 1918-1920-х годах. Более того, как бы сопоставляя две модели социал-демократического управления, Москвы и Тифлиса, где в мае 1918 года у власти оказались грузинские меньшевики, Троцкий стремился доказать политическую обречённость грузинского режима и естественность состоявшейся советизации Грузии. Действия Троцкого были связаны с негативной реакцией на ход событий со стороны Второго Интернационала. Он ставил задачу в острой полемике показать «мелкобуржуазную сущность грузинской демократии, которая, будучи поставлена между империализмом и революцией, всё время плелась в хвосте первого, действуя против последнего». Но это только внешний контур.
Ленина он обвинял в стремлении построить Kasernensozialismus, то есть казарменный социализм. Конечно, московские большевики в долгу не оставались. Ленин назвал Каутского «лакеем буржуазии» и «подлым ренегатом», но переговоры по линии Ленин — Жордания — Каутский продолжались. Об этом писал сам Каутский:
«Социалисты Грузии не желали замыкаться в провинциальном партикуляризме от масс борющегося пролетариата России. Они с самого начала придавали также большое значение тому, чтобы противопоставить грузинскому национализму идею международной солидарности. Они провозглашали требование самоопределения грузинской национальности, но они настойчивее всего добивались этого требования в рамках российской социал-демократии, написавшей на своем знамени самоопределение всех наций. Они вступили в Интернационал иначе, нежели польские социалисты или бундисты, они вступили как российские социал-демократы». Каутский не намеревался в Грузии или на грузинском материале «устраивать теоретический спор литераторов» и предлагал даже для укрепления грузинского правительственного аппарата командировать в Тифлис из центра «большевиков-грузин».
Сталин и Грузия
Но кого? Этот важный эпизод вообще не описывается в существующей историографии. Хотя это была очень тонкая комбинация, ведь в случае принятия сценария Каутского, в центре резко ослабло бы влияние «кавказской фракции» в руководстве партии, которую возглавлял Иосиф Сталин. Косвенно против кадровой рокировки между Москвой и Тифлисом выступил Троцкий. Но очень своеобразно. В работе «Между империализмом и революцией», говоря о лидерах грузинских меньшевиков, он напишет так:
«Что касается нас, то мы знали этих господ раньше, и притом не как владык независимой демократической Грузии, о которой они сами никогда и не помышляли, а как русских политиков Петербурга и Москвы. Чхеидзе стал во главе Петербургского Совета, а затем и Центрального Исполнительного Комитета Советов в эпоху Керенского, когда в Советах господствовали эсеры и меньшевики. Церетели был министром правительства Керенского и идейным вдохновителем соглашательской политики. Чхеидзе вместе с Даном и другими служил посредником между меньшевистским Советом и коалиционным правительством. Гегечкори и Чхенкели выполняли ответственнейшие поручения Временного Правительства: Чхенкели был его полномочным комиссаром для Закавказья. В качестве идеологов буржуазной республики Церетели — Чхеидзе, как и все их единомышленники, непримиримо отстаивали единство и неделимость Республики в пределах старой царской империи. Притязания Финляндии на расширение её автономии, домогательства украинской национальной демократии в области самоуправления встречали со стороны Церетели — Чхеидзе беспощадный отпор. Чхенкели громил на Съезде Советов сепаратистские тенденции некоторых окраин, хотя в ту пору даже Финляндия не требовала полной самостоятельности. Для подавления этих автономистских тенденций Церетели — Чхеидзе готовили вооруженную силу. Они применили бы её, если бы история оставила им для этого необходимое время».
Но оказавшись в Грузии, они скатились на позиции национализма. Любопытно, что Троцкий своей критикой обошёл Жордания и, видимо, не случайно. Троцкого и Жорданию что-то связывало. В Грузии Жордания руководил организацией социал-демократической партии, которая на протяжении жизни целого поколения доминировала на грузинской политической сцене. Каутский писал даже, что «Жордания для Грузии сделал даже больше, чем Плеханов для России», а его грузинский национализм обозначал «оборонительным валом». К тому же Жордания первым обвинил Сталина в «сотрудничестве с царской охранкой» и в том, что тот в свое время был исключён из рядов партии. Такие обвинения в адрес Сталина открыто звучали во время судебного процесса Сталина против Мартова весной 1918 года, когда Мартов в качестве свидетелей предлагал пригласить лидеров грузинских меньшевиков и даже главу Бакинского Совнаркома Степана Шаумяна. Влезая в грузинскую проблематику, Троцкий фактически стал активно действовать на политическом поле Сталина, которого считали главным специалистом по национальным проблемам. К тому же в 1922 году вспыхнуло так называемое «грузинское дело», когда обсуждался вопрос о политике «особых уступок» грузинскому национализму, проводником которой долгое время был Ленин, столкнувшись с Кавбюро и Орджоникидзе прямо и косвенно — со Сталиным. Проблема заключалась в том, что местные лидеры желали сохранить автономию от Москвы, а московские большевики, в основном кавказцы, хотели соединить Грузию, Армению и Азербайджан в ЗСФСР. Они считали, что контроль над этим регионом является базовой основой их политического влияния в Москве. Без этого их быстро бы смяли. Но Троцкий открыто высказывал свое политическое недоверие Орджоникидзе, который был близок к потере своего поста на X съезде в марте 1921 года. Не в лучшем положении оказывался и Сталин, на которого Троцкий пытался проецировать политический тип грузинского меньшевизма, выставляя самого себя в качестве главного идеолога по национальному вопросу.
Обозначим ещё один важный момент. Работа Троцкого вышла с посвящением «памяти Степана Шаумяна, Алексея Джапаридзе и 24 других бакинских коммунистов, без следствия и суда на глухом перегоне между закаспийскими станциями Перевал и Ахча Куйма убитых 20 сентября 1918 года начальником английской военной миссии в Асхабаде Тиг-Джонсом с ведома и одобрения других английских властей в Закавказье и, в частности, командующего британскими войсками в Закавказье генерал-майора Томпсона». Это тоже не случайно. В Москве готовится политический процесс по делу партии эсеров, которых обвиняли в причастности к расправе над бакинскими комиссарами осенью 1918 года. В начале 1920-х года эта проблема стала приобретать политическую остроту. В 1920 году Революционный военный трибунал в Баку приговорил к расстрелу Алания — бывшего начальника красноводской, а затем ашхабадской милиции, которого считали непосредственным участником расстрела. В апреле 1921 года выездной сессией Революционного военного трибунала Туркестанского фронта рассматривалось дело Яковлева, Германа, Седова, Баклеева, Долгова, Юсупова, тоже как участников расстрела. А Верховный суд Азербайджана рассматривал самостоятельное дело по обвинению судовой команды и командира парохода «Туркмен» в «предательском изменении курса, в результате чего комиссары попали в руки англичан и белогвардейского закаспийского правительства».
Троцкий внимательно и лично заинтересовано следил за ходом этих процессов, которые оказались чисто политическими и нечего не дали с точки зрения выяснения новых обстоятельств трагедии. С мая 1918 года он занимал должность наркомвоенмора и предреввоенсовета, выступал в роли главного стратега действий Москвы на многих фронтах, в том числе и в Закавказье. Известно, что в июне 1918 года Сталин, будучи комиссаром по делам национальностей, был назначен комиссаром Южного фронта, в задачу которого входило и кураторство Баку. Секретарь Шаумяна Ольга Шатуновская рассказывала автору, что когда «Степан узнал о появлении Сталина в Царицыне, то сказал, что он нам не поможет». Проблема была в том, что Шаумян в тот момент активно поддерживал контакты именно с Троцким, а Сталину в Царицын посылал отчеты обзорного характера. В свою очередь, Сталин считал, что Шаумян в Баку допускает серьёзные политические ошибки и критиковал его в переписке с Лениным. Потом, когда в августе 1918 года Бакинский совнарком подал в отставку, Сталин в своей статье обвинил Шаумяна и его соратников том, что «они оставили политическое пространство для своих политических противников».
Троцкий так не считал, заявляя, что Сталин не оказал должной и необходимой поддержки бакинским комиссарам. Для «спасения» Баку Троцкий отдал Сталину приказ немедленно направить дивизию Петрова. Но Сталин, как утверждал Троцкий, отправил дивизию в совершенно другом направлении. В Баку появился только Петров с небольшим отрядом в несколько десятков человек и парой пушек. Одним словом, Троцкий ставил под политическое сомнение лидерские позиции Сталина на Кавказе и небезуспешно. К моменту обсуждения национального вопроса в связи с образованием СССР не прошла сталинская концепция национального строительства, и Троцкий вместе с Лениным одержали победу. На Сталина посыпались обвинения в великодержавном шовинизме. Троцкому было поручено «взять на себя защиту грузинского дела на ЦК партии». Потом Троцкий напишет в своих мемуарах «Моя жизнь», что «Ильич не верит Сталину, он хочет открыто выступить против него перед всей партией. Он готовит бомбу». Но «бомба» не смогла взорваться.
Что было потом — известно. Обвинения против Сталина «в сотрудничестве с охранкой» и в «исключение из партии» не получили документального подтверждения. 26 января 1925 года после долгой и ожесточённой подковёрной борьбы Троцкий был снят с ключевых постов наркомвоенмора и предреввоенсовета. Аппаратные возможности Сталина возросли настолько, что на XIV съезде ВКП (б) в декабре 1925 года ему впервые удалось сколотить твёрдое «сталинистское» большинство. Исход борьбы Сталина с Троцким был предопределен. «Дело» бакинских комиссаров было замято и со страниц советской прессы надолго исчезли упоминания о Шаумяне.
Тарасов Станислав
Комментарии читателей (0):