Великий Октябрь: спасение или «инферно»?

На фоне перипетий украинского кризиса, в котором сегодня без преувеличения решаются судьбы Европы, а возможно и мира, на второй план отходят некоторые внутренние события. В том числе идеологические и исторические дискуссии, включая тему приближающегося столетия Великого Октября, ключевое значение которого для России и мира в XX веке тем яснее, чем больше времени проходит после этого всемирно-исторического события, спасшего страну от расчленения и порабощения. И подарившего миру, уже поделенному в тиши руководящих кабинетов на «зоны влияния», не просто надежду, но СИСТЕМНУЮ АЛЬТЕРНАТИВУ бесчеловечности глобального капитализма.

И распад СССР, уничтоживший эту альтернативу, и не предложивший взамен ей ничего другого, нового, - лучшее свидетельство тому, что эта советская альтернатива, во-первых, БЫЛА, во-вторых, являлась РЕАЛЬНОЙ и РЕАЛИЗУЕМОЙ, а в-третьих, представляла собой огромную ГОЛОВНУЮ БОЛЬ, ограничивая и обесценивая амбиции претендентов на мировое господство. Именно существование СССР, воспринятое на Западе как системный сбой глобального олигархического проекта, описанного Карлом Каутским термином «ультраимпериализм», означающим перенос практики монополистических картелей на внешнюю политику и консолидацию победившим национальным (точнее, цивилизационным – англосаксонским) империализмом всех остальных, проигравших ему межимпериалистическую конкуренцию. Именно Великий Октябрь, воссоединение страны и создание СССР побудили олигархических «хозяев мира» попытаться ОСТАНОВИТЬ ИСТОРИЮ, для чего и был извлечен из глубин инфернального, пост- и антихристианского (масонского) сознания западных элит феномен фашизма и нацизма.

Фашизм был побежден СОВЕТСКИМ НАРОДОМ, под руководством КОММУНИСТИЧЕСКОЙ ПАРТИИ во главе с Верховным Главнокомандующим, Председателем Государственного комитета обороны СССР И.В. Сталиным. Тем самым, что в молодые «революционные» годы установил и все последующее время поддерживал связь с военной разведкой императорского Генерального штаба. Возглавлявший в нем разведуправление генерал-лейтенант Н.М. Потапов в советские годы пользовался большим почетом и уважением, и хоть на публике особо не светился, слово его, особенно при Сталине, имело большой вес до самой кончины генерала в 1946 году. Ибо это было слово титана русской разведки, переигравшей в страшных событиях 1917 года разведки всех западных держав вместе взятых, начиная с хваленой британской.

БУДЬТЕ В КУРСЕ

• 16.02.15   После Обамы Нобелевскую премию можно дать даже Гитлеру: мнения

К чему эта прелюдия, подчеркивающая инфернальное происхождение и сущность западных элит и то, что они устроили в России не без участия самих русских «инферналов» из числа либералов, социалистов и националистов?

Прелюдия эта - к зоологически антисоветской и потому подметной, на мой скромный взгляд, статье экс-депутата Верховного Совета России Виктора Аксючица. Опубликованная 4 февраля под характерным и оскорбительным названием «Октябрь 1917-го: роковой и инфернальный факторы» (https://iarex.ru/articles/51474.html), она содержит исторически необоснованные, конъюнктурные нападки на Великий Октябрь и его творцов.

Несправедливые и унизительные для большевиков обвинения в «инфернальности» требуют сатисфакции, особенно в свете «скромного» молчания компартийного официоза. Авторский ответ на эту информационную провокацию, которая в реалиях переживаемого нами момента если на чью мельницу воду и льет, так это противостоящего России Запада и украинских нациков вне страны и либерально-олигархической «пятой колонны» внутри нее, исчерпывающе охарактеризованной Михаилом Шмаковым на съезде ФНПР (http://news2world.net/novosti-ekonomiki/glava-fnpr-raskritikoval-ekonomicheskie-deystviya-tsb-i-kabmina.html), – вопрос чести, совести и исторической справедливости. Ибо г-н Аксючиц, как будто «вылупившийся» из родных для него 90-х годов, по части низкопробности своей агитации, опирающейся на антисоветские авторитеты с далеко небезупречной исторической и человеческой репутацией, переплюнул самого себя. В том числе того Аксючица, который в свое время объединившись с Сергеем Бабуриным, Михаилом Астафьевым, Николаем Лысенко и другими в право-консервативное Российское народное собрание, затем, понял ограниченность антисоветской оппозиционной платформы. Поддержав Фронт национального спасения, созданный совместно с коммунистами, он уже этим признал их роль в истории и жизни страны и лишил себя морального права писать про них гадости, подобные нынешней. Хотя и заклеймил тогда разорвавшего с ним Илью Константинова за занятие в ФНС одного из ключевых постов председателя исполкома, обвинив того в карьеризме именно за примирение с красными.

Или у Аксючица короткая память, и он думает, что у других она еще короче? Так в чем проблема - напомним, за нами «не заржавеет»…

И начнем с двух важных, на мой взгляд, вещей.

Первое: РХДД (Российское христианско-демократическое движение), созданное Аксючицем на излете «перестройки» и входившее сначала в «Демократическую Россию», а затем совершившее кульбит и перебежавшее в стан противников Ельцина, - типичный образчик православного «обновленчества». Исконно русской церковной традиции политическое и особенно партийное участие решительно противопоказано; созданное на рубеже 80-х и 90-х годов РХДД, как и другие «православные» политические организации, задним числом было легализовано лишь в 2000 году, в принятых IV Архиерейским Собором РПЦ «Основах социальной концепции», предложивших – правда достаточно расплывчато и в самых общих чертах – некие подходы к политическому участию церковного клира: православные партии или православные фракции в федеральных партиях. Оговорившись при этом, что сама Церковь – вне политики.

Это, так сказать, «штрих к портрету», демонстрирующий соотношение между словесной приверженностью православной традиции и совершенными на этом поприще делами.

И не случайно «православные партии» в нашей политической практике развития не получили, а впоследствии вообще были выведены за скобки соответствующим федеральным законом, провозгласившим недопустимость создания политических объединений по религиозному признаку. У нас все-таки не Италия, где ХДП долгое время, вплоть до скандала с масонской ложей «Пи-2» и выявления в ходе операции «Чистые руки» повального вовлечения ее функционеров в коррупционные связи и преступления, составляла стержень «пантеона» политической системы. И не Германия, где иллюминатская, протестантско-католическая (рейнско-баварская) связка блока ХДС/ХСС в таком «пантеоне» остается до сих пор. Несмотря не то, что была выпестована американскими оккупационными властями с опорой на гитлеровские кадры: Аденауэр являлся осведомителем гестапо, а главным сводником его с баварцами выступил папский нунций в Мюнхене кардинал Фаульгабер, известный сторонник сближения Ватикана с Гитлером. Хотя и возглавляется эта иллюминатская связка ныне ГДР-овской комсомолкой, имеющей весьма сомнительное отношение как к католичеству, так и к протестантизму. Разве что к иллюминатству, но здесь, признаюсь, «свечку» автор «не держал» и достоверной информацией не располагает. Кроме знаний об аксиоматически однозначном продвижении в политические VIP-персоналии на Западе, а в Германии особенно, через соответствующую теневую, «элитарную» систему «кадрового отбора».

Второе, о чем следует упомянуть. Выдвигая свое «обвинительное заключение» большевикам, Аксючиц, ничтоже сумняшеся, совершает сразу два методологических подлога (ни за что не поверю, что это «добросовестные» ошибки). Во-первых, вслед за авторами «Краткого курса истории ВКП(б)» он ненавязчиво проводит мысль о продолжении и завершении Октябрем «революционной линии» Февраля. Гибельность февральского переворота им констатируется. Но октябрьские события рассматриваются сугубо как дополнительно ухудшающие ситуацию, хотя ни объективных (хуже было некуда), ни субъективных (а судьи кто?) оснований для этого как не было, так и нет. Но если перед вышедшим в 1938 году «Кратким курсом» ставилась задача консолидировать общество перед большой войной, причем, в процессе ликвидации опасной для страны в условиях войны троцкистской «пятой колонны», то какие задачи ставит перед собой Аксючиц сегодня, остается только догадываться.

Во-вторых, Февральской республике, которую даже А.И. Солженицын, при всей неоднозначности и конъюнктурности его наследия, уличает в затхлости атмосферы, густо сдобренной подлостью предательства и измены (о том же в своих дневниках писал и Николай II), Аксючиц отдает предпочтение перед большевистским Октябрем. Нимало не озабочиваясь тем, что разорвав с основами февральской «формально-демократической государственности» (формула национал-большевика Николая Устрялова, а также Петра Савицкого и других классических евразийцев – не путать с их сегодняшними жалкими эпигонами), именно Октябрь восстановил Империю, что впоследствии было признано такими видными авторитетами Белого движения, как А.И. Деникин и В.В. Шульгин. И не только ими.

Могли ли восстановить Империю белые? Нет, не могли. Потому, что сочетание «белых» и «империи» - оксюморон. Белое движение – насквозь республиканское, кадетско-генеральское в верхах, с эсеро-меньшевистскими, антисоветскими и еще более последовательными антимонархическими офицерскими и солдатскими низами. «Было бы ошибочно думать, что …мы сражались на фронтах за дело враждебных большевикам русских, признавался Уинстон Черчилль в “Мировом кризисе” (С. 314-315 в изд. 2007 г.). - Напротив того, русские белогвардейцы сражались за наше дело. Эта истина станет неприятно чувствительной с того момента, как белые армии будут уничтожены, и большевики установят свое господство на всем протяжении необъятной Российской империи».

Империя была по зубам либо монархии, либо большевикам. Но поскольку монархия в Феврале была предана Керенскими и Корниловыми (лично арестовывал царскую семью), несостоявшийся альянс которых превозносит Аксючиц, постольку восстановлением Империи и занялись большевики, в этом, по свидетельству приведенных источников, в том числе белогвардейских, преуспевшие.

Керенскому, к слову видному масону, адвокату, защищавшему «братьев», участвовавших в революции 1905 года, несколько месяцев за это просидевшему, впоследствии ответственному секретарю ложи «Великий Восток Народов России», участие в которой принимали и российские либералы и социалисты (без большевиков – Скворцов-Степанов это единственное исключение), и идеологи украинского национализма (Михаил Грушевский), Аксючиц инкриминирует предательство Корнилова. Альянс масона Керенского, одного из лидеров Прогрессивного блока в Думе, которым управляла думская ложа ВВНР, с Корниловым, ставленником английской олигархической «закулисы» (конкретно – председателя «Общества Круглого стола» Альфреда Милнера) – об этом подробно рассказывает историк Роберт Уорт в книге «Антанта и русская революция» - Аксючиц считает «спасением России»? Так надо понимать? И то, что в составе наступавшего на Петроград корниловского соединения оказался британский «ограниченный контингент» наемников в виде дивизиона бронированных машин, - тоже свидетельство корниловского «патриотизма»? Так и за Порошенко воюют иностранные наемники с разным оружием, языками и акцентами! Да и подтверждением «патриотизма» Колчака, надо полагать, служит американская вербовка с поездкой в США, встречей с президентом Вильсоном и согласием возглавить вашингтонскую экспедицию по овладению теми самыми черноморскими проливами, которые адмирал вроде бы должен был отвоевывать в составе Русской армии и флота? То, что экспедицию отменили – заслуга не Колчака, а американцев, посчитавших задачу невыполнимой. И нашедших президентскому гостю лучшее применение - отправивших его на японском пароходе воевать с большевиками на восточный фронт Гражданской войны.

Еще, что из этого следует: Керенский «не сахар», но «ужасный» Ленин – куда хуже, ибо в большевистскую партию, пишет Аксючиц, в огромных масштабах закачивались немецкие деньги.

Спекуляции на эту тему, видимо доставляющие их авторам чувство, сопоставимое с оргазмом, затмевают разум. Содержательные доводы на Аксючица, разумеется, не подействуют, зато им вполне способны внять не обремененные предвзятостью читатели. Итак, деньги немцы действительно выделяли. Не вдаваясь в идеологические детали, они поддерживали в России те силы, которые выступали за сепаратный мир с Берлином и позволяли Германии сосредоточиться на западном фронте, откуда, по мнению немецкого политического руководства и командования, исходила основная угроза. Так царское правительство в конце XIX – начале XX веков, видя основную угрозу в экстремизме народовольцев, дало зеленый свет боровшемуся с народничеством марксизму: тот период его распространения и расцвета вошел в историю под названием «легального марксизма». Но этот факт – разве повод обвинять царя и его окружение в тайном членстве в марксистских кружках или будущей РСДРП? Или в получении от них денег? Нет ведь, правда? Или, если по Аксючицу, то все-таки да?

Немецкие деньги на газеты в Вильно – не Бог весть какая сумма, это не масштаб всей России. Куда хуже оказались англо-французские «санкции» 1915 года, состоявшие в отказе русскому правительству в военных кредитах при требовании продолжать войну, становившуюся все менее популярной. Говорят, это была месть Романовым со стороны Ротшильдов за отказ Николая II отменить в России «черту оседлости». Именно эти «санкции», а не большевистская пропаганда, нанесли Империи решающий удар. И как знать, куда повернулись бы события, отреагируй тогда Зимний дворец если не заключением перемирия с Германией, то хотя бы началом на этот счет сепаратных переговоров? И так ли неправы тогда оказались большевики, если свои слова о мире, придя к власти, они превратили в дела, предотвратив полный развал фронта в условиях краха армии?

По Аксючицу, все средства борьбы с большевиками, включая немецкую оккупацию, были хороши. Так нынешние российские либерал-предатели спят и видят американский протекторат над Россией в рамках нового Генерального плана «Ост». Случайно ли он тогда, в конце 80-х, оказался в «Демократической России», хотя прекрасно видел, что никаким христианством, а тем более православием, никакой духовностью в среде этих патентованных изменников коммунизма и не пахнет, и единственное, чему они поклоняются в рамках метафизики денег – пресловутый «золотой телец», мамона?

Немецкие деньги «на поддержание большевистского режима», которые смакует Аксючиц, были не помощью, а по сути данью, призванной не допустить еще одной смены режима, ибо любой другой тут же вернулся бы в войну и, действуя в интересах Антанты, обрек бы свою страну на катастрофу, а Германию - на переброску войск с западного фронта на восточный. Поэтому выделяя деньги, Германия не совершала никакой идеологической и/или геополитической спецоперации. Германия просто платила за свою безопасность, как платят сейчас западные союзники Киева, в том числе та же Германия. И, не желая платить, понимают, что альтернатива продолжению платежей – крах режима, кровавый хаос, война всех со всеми и вход Украинской народно-освободительной армии в Киев.

Но Брестский мир, который любят у нас хаять, совершенно не понимая его смысл и его настоящие, а не выдуманные последствия, для России был и НЕБЕСНЫМ, и земным спасением. Давно обещал предъявить этому доказательства, когда и если представится повод. Так вот, Аксючиц мне этот повод любезно предоставил. Теперь документы, еще раз документы, только документы и ничего, кроме документов – официальных, замечу!

Вот лишь некоторые из аргументов, предъявленных В.И. Лениным VII Чрезвычайному съезду партии и IV чрезвычайному Всероссийскому съезду Советов, на которых решалась судьба Брестского мира. И которым тогдашний Наркоминдел Троцкий, как креатура глобальной олигархии, изо всех сил срывавший заключение этого мира, ничего не смог противопоставить (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 36. С. 18, 21, 22-23, 27, 31):

- «Тут надо уметь отступать. Невероятно горькой, печальной действительности фразой от себя не закрыть; надо сказать: дай бог отступить в полупорядке. Мы в порядке отступить не можем, – дай бог отступить в полупорядке, выиграть малейший промежуток времени… Нельзя остановить бегущую армию»;

- «…Этой передышкой мы воспользуемся, чтобы убедить народ объединяться, сражаться, чтобы говорить русским рабочим, крестьянам: “Создавайте самодисциплину, дисциплину строгую, иначе вы будете лежать под пятой немецкого сапога, как лежите сейчас, как неизбежно будете лежать, пока народ не научится бороться, создавать армию, способную не бежать, а идти на неслыханные мучения”»;

- «…История знает освобождение немцев от Наполеона после Тильзитского мира; я нарочно назвал мир Тильзитским, хотя мы не подписали того, что там было: обязательства давать наши войска на помощь завоевателю для завоевания других народов, – а до этого история доходила, и до этого дело дойдет и у нас, если мы будем только надеяться на международную полевую революцию»;

- «История подсказывает, что мир есть передышка для войны, война есть способ получить хоть сколько-нибудь лучший или худший мир. В Бресте соотношение сил соответствовало миру побежденного, но не унизительному (чего не подписал Троцкий, саботировав переговоры. – Авт.). Псковское соотношение сил (в итоге подписанное. – Авт.) соответствовало миру позорному, более унизительному, а в Питере и в Москве, на следующем этапе, нам предпишут мир в четыре раза унизительнее»;

- «Я вернусь к товарищу Рязанову, и здесь я хочу отметить, что подобно тому, как исключение, случающееся раз в десять лет, лишь подтверждает правило, так и ему случилось сказать нечаянно серьезную фразу. Он сказал, что Ленин уступает пространство, чтобы выиграть время. Это почти философское рассуждение. На этот раз вышло так, что у тов. Рязанова получилась совершено серьезная, правда, фраза, в которой вся суть: я хочу уступить пространство фактическому победителю, чтобы выиграть время. В этом вся суть, и только в этом. Все остальное – только разговоры: необходимость революционной войны, подъем крестьянства и пр.» (выдел. – Авт.);

- «Никогда в войне формальными соображениями связывать себя нельзя… Некоторые, определенно, как дети, думают: подписал договор, значит – продался сатане, пошел в ад. Это просто смешно, когда военная история говорит яснее ясного, что подписание договора при поражении есть средство собирания сил. В истории бывали случаи, когда войны следовали одна за другой, все это мы забыли…».

И, как вывод, опровергающий все домыслы о «брестском компрадорстве» большевиков-ленинцев, в противовес подлинным олигархическим компрадорам-троцкистам, разбираться с которыми «по гамбургскому счету» пришлось уже И.В. Сталину, следующие строчки из резолюции VII съезда «О войне и мире» от 8 марта 1918 года: «…Съезд особо подчеркивает, что ЦК дается полномочие во всякий момент разорвать все мирные договоры с империалистскими и буржуазными государствами, а равно объявить им войну» (КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. М., 1984. Т. 2. С. 28) (выдел. – Авт.).

Ровным счетом именно это и было проделано буквально через полгода, после подписания перемирия и остановки боевых действий на западном фронте. И именно это ставит Брестский мир в один ряд с пактом Молотова – Риббентропа, не менее блестящим по замыслу и исполнению ответом на происки западных элит. В обоих случаях советские лидеры – сначала Ленин, затем Сталин – отодвигали войну или ее непосредственную угрозу и выигрывали время, чтобы либо вскоре вернуть утраченное, либо к войне подготовиться. В обоих случаях это делалось вопреки интересам Запада и за его счет. Россия выводилась из-под удара, а русские жизни спасались ценой английских, французских, американских и немецких. Это и было расплатой Запада за преступность и самонадеянность своего олигархического проекта в Советской России и СССР.

И именно этого Запад до сих пор не может простить ни В.И. Ленину, ни И.В. Сталину, ни нашей стране и народу в целом, развертывая против нас все новые и новые раунды подрывной психологической и информационной войны. Но кто из нас (разумеется, за исключением Аксючица и ему подобных антисоветчиков) вправе упрекнуть за это большевистских вождей, которые, понимая всю подлость, бесчеловечность, глубокую безнравственность и антихристианскую сущность империалистического Запада, его планов порабощения и уничтожения России, делали все возможное, чтобы эти планы опрокинуть? И, невзирая на явное неравенство в силах, добивались несомненных успехов.

Разве ленинско-сталинская практика – не АКТУАЛЬНЕЙШИЙ опыт для нас сегодня, когда явственно чувствуется, буквально витает в воздухе, приближение новой большой войны, которая не только Россию не минует, но вокруг нее и возможно с нее и начнется?!

И разве не ясно, что финансирование большевиков Западом – не только Германией, но и Антантой – предназначалось не столько Ленину, сколько Троцкому? Ни у Аксючица, ни у других «исследователей» не хватает знаний, а возможно и честности признать, что «системность» октябрьского «сбоя» для олигархии Запада как раз и заключалась в том, что к власти пришла «не та» фракция РСДРП. Ожидали сначала меньшевиков с их теорией длительного «созревания» социализма в капитализме, то есть под контролем олигархии, в рамках масонско-олигархических двухпартийных систем (в масонстве это именуется «партнерством в буржуазной конкуренции»). Затем Троцкого, которого для этого:

- в 1916 году на деньги Рокфеллеров отправили на стажировку в США, показав ему там «мир будущего», которым он восторгался до конца жизни;

- в марте 1917 года погрузили на «Кристианиафьорд» и дав денег (по официальной английской версии 10 тыс. долларов, хотя на деле речь идет о гораздо более крупной сумме «на революцию»), отправили в Россию «выигрывать революцию»;

- через несколько дней «перехватили» в Галифаксе и поместили в лагерь, «отмыв» от олигархической привязки и создав ему ореол «мученика»;

- затем отвезли в Швецию, поближе к денежной «закладке», сделанной британскими Ротшильдами в стокгольмском «Nya-Banken»;

- и, наконец, направили в революционный Петроград, снабдив инструкциями о возвращении в РСДРП(б) в составе фракции меньшевиков-межрайонцев, с целью захватив лидерство и отодвинув связку Ленина со Сталиным, придти к власти во главе советской администрации.

Именно эту «партию» ценой в жизнь страны и выиграл у иностранных разведок генерал Н.М. Потапов, поддержавший не столько большевиков, сколько альянс Сталина и Ленина. Кадры Троцкого этому вредили, как могли: создавали под него Военно-революционный комитет (ВРК), в противовес сталинскому Военно-революционному центру (ВРЦ) большевиков, навязывали прятавшемуся в подполье Ленину дискуссию о восстании, сливали Временному правительству через свою родню в лице Каменева, а также Зиновьева сроки выступления большевиков и т.д.

Вывод очень простой: Октябрь – не «преступление» большевиков, которого они совершить не могли, даже если бы захотели. Когда он разразился, страны – уже НЕ БЫЛО. Страна КОНЧИЛАСЬ, и это «кончилось» плавно бы переросло в «НАВСЕГДА», если бы не Великий Октябрь. И если бы в России не нашлась группа идеалистов, готовых, выражаясь словами В.И. Ленина по отношению к Брестскому миру, ИДТИ НА НЕСЛЫХАННЫЕ МУЧЕНИЯ ради того, чтобы ее спасти, возрождение оказалось бы невозможным. В уничтоженной Февралем России никто кроме большевиков ни общественной поддержкой, ни ресурсом доверия сограждан, ни политической решимостью, ни опытным, прошедшим горнило борьбы, мобилизационным активом не обладал. Февраль – это национальная катастрофа; Октябрь, как удачно говорит об этом Сергей Кургинян, - ПОСТКАТАСТРОФИЧЕСКАЯ СБОРКА страны. Да, сложная – а простые решения, когда пришедшие к власти большевики оказались во внутренней изоляции и враждебном внешнем окружении – СУЩЕСТВОВАЛИ, г-н Аксючиц? Да, кровавая – а чем занялся кадетствующий генералитет? Бежал на Дон организовывать вооруженное сопротивление? Насылал на Петроград Юденича? Поощрял «ледовые походы» Унгерна? Так чего ж вы хотели, г-н Аксючиц? Нюни по этому поводу в Вашем исполнении – это интеллигентский синдром или элемент провокации? Или просто «политическая наивность», как говорил в свое время товарищ Сталин?

Октябрь 1917 года – это, грубо и фигурально выражаясь, когда во внешней ситуации, схожей с нынешней, власть под давлением кризиса и «пятой колонны» бросает (или упускает, что одно и то же) бразды правления и разбегается, а компрадорская часть ее начинает звать на помощь западных врагов. «Образец внешнего управления с согласия самих управляемых», - такую характеристику Февралю (а с ним, авансом, и августу 1991 года) выдал американский посол в Петрограде Фрэнсис. «Размазывая» большевизм, Аксючиц зовет на нашу голову новый Февраль-Август?..

Повторю: Октябрь – не «преступление», а ПОДВИГ большевиков! Взявших на себя непосильную ношу, которую не брал и не был готов взять более никто. Вынесших эту ношу, отстоявших и поднявших страну, обеспечивших ее взлет к вершинам прогресса, на ранее почти невиданный для России уровень мирового влияния и авторитета!

И одновременно Октябрь – никакая не РЕВОЛЮЦИЯ, а ИМПЕРСКАЯ РЕСТАВРАЦИЯ. По факту того, что им было осуществлено, а не по декларативным намерениям ранних космополитов в большевистской партии! Кто-то, как Сталин, космополитизмом не страдал никогда; иные, как Ленин, от него отошли. И проделав этот путь через разрыв с европейским оппортунизмом, сформулировали теорию империализма и концепцию победы революции «в отдельно взятой стране», переоформленную затем Сталиным в изоляционистское «строительство социализма в отдельно взятой стране» в противовес троцкистской «мировой революции». Те же, кто как Каменев, Зиновьев, Бухарин, Радек и прочие представители «революционной гвардии» космополитами остались, поплатились за это жизнью: партию, армию, спецслужбы и страну в целом от них своевременно и безжалостно зачистили. И именно отсутствие «пятой колонны» стало мощнейшей предпосылкой будущей всемирно-исторической Победы советского народа в Великой Отечественной войне.

«Революция разрушила находящуюся на подъеме страну», - жалуется Аксючиц, апеллируя к Солженицыну и Бунину. Да будет ему известно, что революции всегда случаются на подъеме, когда масштабы развития сдерживаются существующими рамками, а у власть предержащих не хватает ума и опыта вовремя распознать эту угрозу. Но и с этим все неоднозначно. Ни о каком «ломившемся от скарба доме», «освященном богопочитанием» - Аксючиц эту метафору берет у Бунина – речи не шло и близко. Достаточно вспомнить обстановку и образ жизни жителей рабочей слободки у Максима Горького, в романе «Мать». Или уголовную статью за матерное богохульство в законодательстве, которой бы не было, не будь самого богохульства. А революционные разночинцы из благополучных семей – эта визитная карточка конца XIX – начала XX веков? Может ли быть более наглядное, визуально осязаемое свидетельство глубокого внутреннего общественного нестроения? Сказки про «Россию, которую мы потеряли», оставим сказочникам. Россию тогда, как и СССР в 1991 году, потеряли элиты, разорвавшие со своей страной, с традиционной духовностью, с русским образом жизни, оторвавшиеся от народа, слившиеся с Западом, окомпрадоренные и в значительной своей части вовлеченные в эзотерические, оккультные тайные общества с центрами на Западе. Они же едва не потеряли и мечтают потерять нынешнюю Россию. Не верите? Вот стишки министра экономического развития Улюкаева, опубликованные первым номером журнала «Знамя» за 2015 год:

Если игра эта стоит свеч,

То только лишь геморройных,

Если чего и сумели сберечь,

Только рассказы о войнах,

Если чего и успели сложить,

Лишь героический эпос.

Но отчего же так хочется жить,

Хоть и нелепо все это?

Г-н Аксючиц, вслед за Буниным, наверное полагает, что ТА элита и ТЕ министры были другими? Святая наивность! Улюкаев ведь не про большевиков пишет, а про русскую историю. Про всю – ОТ и ДО, без остатка. Один геморрой – и только, а жить хочется – отдельно и от памяти о войнах, и от героического эпоса, в потребленческой бытовухе, в маленькой стране, без амбиций и с чистыми сортирами. Так и хочется воспроизвести сталинский афоризм, произнесенный вождем в другой адрес, но по схожему поводу: «Так он у нас, оказывается, артист? А что в министрах тогда делает?».

Парвус (Гельфанд), которому Аксючиц приписывает «связи» большевиков с немцами, на самом деле куда в большей степени был связан с англичанами, а в России – не с ленинцами, а с троцкистами. Имеются заслуживающие доверия сведения, что именно он стоял у истоков троцкистской концепции «перманентной революции», которая обосновывала для России роль «охапки хвороста» в костер «мировой революции». Ибо изобретали эту концепцию не Троцкий и не сам Парвус, а специалисты британской разведки, которые разрабатывали ее для применения в целях дезинтеграции и разрушения Османской империи на Ближнем и Среднем Востоке. Затаскивание ее в Россию – «издержки производства»: англичане недооценили объективный – цивилизационный – фактор и переоценили субъективный – масштаб личности Троцкого.

«Цепь …“если бы” можно продолжать, но отсутствие хотя бы одного из них (неудачи в войне, голод в Питере, отречение Керенского от Корнилова и др.) делает октябрьский переворот 1917 года невозможным. (И следовательно, поскольку февральский переворот к тому лету и той осени уже произошел, страна выводится за грань существования. – Авт.). Растеряв благодать Божию, - патетически воздевает руки к небу Аксючиц, забывая о пророчестве “большевики – всерьез и надолго”, принадлежавшем патриарху Тихону, избрание которого по церковной процедуре, как и проведение Поместного Собора в Кремле, было “санкционировано” специальным ленинским декретом, - Россия попала под колесо рока и фатума. В решающий момент роковая случайность определяла ход событий, какая-то властная сила выстраивала ряд неслучайных случайностей на погибель России, - ударяется в мистику Аксючиц, и невдомек ему, что эта “тайная сила”, которую он проклинает, оказалась не роковой, а спасительной; роковую роль она бы приобрела, если бы допустила до власти “поганую Учредиловку”, это был бы еще тот “концерт” в стиле “цирк уехал, а клоуны остались”. – …Когда мощнейшая в истории антихристианская сила внедрялась в Россию, в Церкви преобладало индифферентное отношение к духам коммунизма, - продолжает мутить соотечественникам разум Аксючиц. – Как пастырь и духоводитель народа Церковь не смогла мобилизовать национальное сознание на борьбу со смертельной опасностью…».

То есть, по мнению Аксючица, Церкви было необходимо призвать мир на «помощь» в борьбе за «поражение собственного правительства». Во-первых, чем бы она в этом случае отличалась от самих «ранних» большевиков, которые затем, оказавшись у власти, быстро разобрались, что почем, выпустив в свет знаменитый ленинский манифест «Социалистическое Отечество (Отечество!) в опасности». Во-вторых, сгоряча ровным счетом так Церковь и поступила, когда на «санкционированном» Поместном Соборе в декабре 1917 года обратилась за помощью к руководству других христианских конфессий. Но при этом удержалась и не переступила «красную черту»: не позвала «на помощь» готовые такую «помощь» оказать на условиях расчленения страны западные правительства.

И завершающий перл нашего «героя». «В России роль “духовной сивухи” сыграла идеология марксистского коммунизма, созданная в западноевропейских интеллектуальных лабораториях и внедренная русской интеллигенцией…». Когда бы г-н Аксючиц говорил все, что знает или, на худой конец, знал и, главное, понимал, что говорит, то был бы в курсе, что сама формулировка «в отдельно взятой стране» УЖЕ перечеркивает марксизм коммунизма. По факту, ибо западноевропейский марксизм сродни российскому троцкизму; это глобалистская доктрина, не признающая границ, особенно государственных. Большевики в России потому и победили, что от западноевропейского коммунизма и троцкизма отреклись, заклеймив как неприемлемую меньшевистскую идею «долгого» созревания левого, олигархического социализма в правом олигархическом капитализме. Большевики предложили и – РЕАЛИЗОВАЛИ – в России АЛЬТЕРНАТИВНЫЙ МИРОПОРЯДОК, опиравшийся на глобальные институты влияния. Не только Коминтерн, но прежде всего на проекты, предложенные советской делегацией в 1922 году на Генуэзской конференции; на Западе они вызвали шок, ибо перекраивали мировой расклад в пользу Советской России, принимавшей на себя роль заступницы и проводницы интересов незападного мирового большинства. И именно поэтому компартии на Западе очень скоро стали рассматриваться «агентурой Москвы», работающей на национальные интересы СССР.

Повторюсь. Если бы г-н Аксючиц говорил, что знает или знал, что говорит, он рассказал бы много интересного и не разбрасывался бы голословными обвинениями. Например, не скрывал бы выводы Арнольда Тойнби, одной из ключевых фигур англосаксонского закулисья, тридцать лет возглавлявшего главный мозговой и организационный центр антисоветского стратегического планирования и управления на Западе – Королевский институт международных отношений («Chatham House»). В 1948 году, когда у СССР еще не было атомной бомбы, а у США уже была, Тойнби сравнил с ней коммунизм, подчеркнув, что это западное учение русские успешно превратили в мощнейшее антизападное оружие.

Кто-то очень «просвещенный» наверное полагает, что знание точки зрения Аксючица позволяет пренебречь мнением какого-то там Тойнби, особенно если согласиться с правотой его оценки специфической роли русской интеллигенции (в первую очередь, гуманитарной), проблемы которой, добавим, еще со времен «Вех» связаны с ее прозападничеством, болезненным индивидуализмом и тотально завышенным самомнением. Тут, как говорится, ни убавить, ни прибавить.

Впрочем, здесь Аксючиц вряд ли найдет серьезные разногласия с так нелюбимым им Лениным, который в адрес этой «социальной прослойки» высказывался, как известно, куда конкретнее и жестче.

Павленко Владимир Борисович – доктор политических наук, действительный член Академии геополитических проблем, специально для ИА REX.