Чем завершится для Турции ближневосточная «вторая Ялта»

Турция окончательно запуталась в определении для себя главного «врага». Первоначально она отказывалось принимать участие в международной коалиции против ИГИЛ под предлогом захвата сотрудников ее консульства в Мосуле, обещая ей только передачу разведданных и участие в логистике. Когда авиации США нанесла первый удар по территории Сирии, источник в турецком правительстве сообщил, что «Анкара не позволит международной коалиции совершать авиаудары по боевикам ИГИЛ с её баз». Источник уточнял: «Турция также не станет участвовать в военной операции против ИГИЛ, а сосредоточится на оказании гуманитарной помощи жителям подвергшихся нападению ИГИЛ регионов соседних государств».

Мотивация такого решения просматривалась в следующем. Первое: ИГИЛ в ответ на участие Турции в коалиции может расправиться с заложниками в Мосуле. Второе: участие Турции в сирийских событиях может иметь обоснование только в «необходимости борьбы с диктаторским режимом в Дамаске». Но проблема заключается в том, что с согласно проведённым в стране социологическим опросам, около 60% граждан страны не поддерживали стремление Анкары начать войну против Сирии, а терроризм в их сознании в большей степени ассоциировался с деятельностью объявленной вне закона Курдской рабочей партии ( РПК), но никак не с различными исламисткими группировками, со многими из которых, по данным западной и турецкой печати, Анкара негласно поддерживала контакты.

Сотрудников турецкого консульства в Мосуле «неожиданно» освободили. После этого, как отмечало французское издание Atlantico, у Турции отпал главный аргумент, позволявший ей держаться в стороне от коалиции и избегать серьёзной критики в адрес ИГИЛ. Как пишет Atlantico, «Эрдоган оказался в очень сложной ситуации». С одной стороны, его стали выводить на фронтовые рубежи в битве с ИГИЛ, нивелируя при этом не только созданный образ «умеренного покровителя исламистов на Ближнем Востоке», но и отбирая у него накануне парламентских выборов мощный исламистский электорат внутри страны. С другой - в ситуации, когда новый кабинет министров во главе с Ахметом Давутоглу объявил о своей главной стратегической цели - интеграция в ЕС - Эрдогану дали понять, что отказ от участия в коалиции будет восприниматься как «официальный отказ Анкары от вступления в ЕС». В итоге, находясь с визитом в Нью-Йорке, Эрдоган заявил, что «не исключает возможности направления своих войск в Сирию». По его словам, «логика, в соответствии с которой Турция не занимает боевую позицию, неправильна и турецкая армия могла бы оказать содействие в установлении зоны безопасности в рамках международного соглашения по беженцам, которые спасаются от боевиков группировки ИГИЛ».

Но он сразу натолкнулся на противодействие США в трактовке «нюансов». Так председатель комитета начальников штабов вооружённых сил США генерал Мартин Демпси дал понять, что «неправы те страны - участники коалиции, которые считают, что «сначала будет борьба с ИГИЛ, а затем с режимом в Дамаске». Демпси подчеркнул, что США не планируют создание на севере Сирии «буферных структур и объявлять бесполётную зону на приграничной с Сирией территории». К тому же по данным газеты New York Times, рассчитанная на три года военная кампания США по уничтожению ИГИЛ, состоит из трёх стадий. Первая стадия заключается в нанесении авиаударов по силам джихадистов. Вторая направлена на тренировку и снабжение обмундированием иракских и курдских вооружённых сил. И только третья стадия предполагает уничтожение ИГИЛ на территории Сирии.

Интригующий ход сделал и Дамаск. Конечно, авиаудары по территории Сирии без санкции Совбеза ООН можно считать «актом агрессии». В то же время глава МИД Сирии Валид Муаллем призвал США «наносить авиаудары не только по ИГИЛ, но и по позициям других террористических группировок». При этом он считает, что Дамаск фактически оказался на одной стороне с международной коалицией против «Исламского государства», и что «у Дамаска не будет претензий к США, пока целью их авиаударов остаются только позиции экстремистов». Правда, в остальном - особенно по части желания США снабжать оружием и деньгами, подготовки сил светской сирийской оппозиции - Муаллем обвинил их в «двойных стандартах».

Так что выходит, что на данном этапе участие Турции в коалиции против ИГИЛ объективно превращает её в союзника Сирии, что создаёт для Эрдогана - помимо вывода его на линию фронта борьбы с джихадистами - ещё один неожиданный геополитический парадокс. Он оказался перед дилеммой: с одной стороны, вроде бы продолжает поддерживать силы светской сирийской оппозиции, с другой должен вести борьбу с новым региональным врагом, ИГИЛ, в становлении которого сам принимал участие. Вот почему выступление Эрдогана перед парламентом 1 октября носило растерянный, неопределённый характер. Прежде всего, он отметил, что «Турция не та страна, которая в поисках временных решений даст себя использовать». Затем он обозначил главную цель в борьбе: устранение нынешней власти в Сирии, «поощрение создания в Сирии конституционной, парламентской системы власти», «несмотря на готовность воевать против ИГИЛ». Смена ориентиров в новом кризисе на Ближнем Востоке может означать - либо всего лишь пассивное участие Турции в коалиции, либо выбор сценариев для выхода из неё с учётом возможностей для осуществления самостоятельной политики.

И тут вновь появился повод для принятия определённых решений. Вблизи Алеппо ИГИЛ захватил усыпальницу деда османского султана Османа I, которая в соответствии с договором от 1921 объявлена турецким анклавом и охранялась несколькими турецкими военнослужащими. Зачем турецкие солдаты охраны понадобились ИГИЛ - ещё одна загадка. Тем не менее, они оказались в заложниках у джихадистов, и в случае активного участия Турции в действиях коалиции этим людям, как некогда сотрудникам турецкого консульства в Мосуле, может угрожать физическая расправа. В этой связи вице-премьер Турции Бюлент Арынч отметил, что «Турция считает территорию усыпальницы своей и считает своим правом защищать её от любых угроз». Но бросается в глаза то, что эта акция была осуществлена накануне решения парламента о выдаче правительству мандата по использованию военной силы на территории Сирии и Ирака.

Пока же Турция подтянула к границам с Сирией воинские части и танковые подразделения. В свою очередь новый генсек НАТО Йенс Столтенберг заявил, Североатлантический альянс готов защищать Турцию «в случае осуществления атаки на неё». Понятно, что такая атака со стороны сирийской правительственной армии маловероятна и Турцию фактически выводят на прямую линию вооружённого противостояния с силами ИГИЛ. Всё идёт к тому, что отныне ей за каждый свой дальнейший шаг придётся платить очень высокую политическую и геополитическую цену. Нельзя исключать и того, что после нагнетания напряжённости на сирийско-турецкой границе коалиция станет осуществлять проект по созданию в северном Ираке независимого курдского государства и образования специальной зоны в контролируемой курдами северной Сирии, чтобы выстроить буфер между Турцией и ИГИЛ. К тому же Турция стала терять инициативу в курдском вопросе, поскольку Эбриль уже не выступает в качестве самостоятельного игрока и действует только по сценариям коалиции, а турецкие курды открыто блокируются со своими сирийскими собратьями. В результате, как пишет Milli Gazete, вместо проекта создания исламского военно-политического союза, Турция оказывается в «кольце различных фронтов» и всё более дрейфует в сторону трансформации от статуса субъекта в положение объекта в процессах , которые именуют ближневосточной «второй Ялтой».