МИД Китая считает «расширение Евразии» альтернативой американской гегемонии

Глава МИД КНР Цинь Ган дал развернутое интервью саудовской газете Asharq Al-Awsat; в нем он затронул ключевые темы современной китайской внешней политики. Важнейшее место в материале отведено отношениям с Россией и украинскому кризису. Другой центральной темой стал тайваньский вопрос. Пронизывая эти темы напоминанием о дестабилизирующей, подрывной политике США, министр Цинь также обратил внимание на американскую роль в подрыве двусторонних отношений с Пекином, а также на попытки Вашингтона вбить клин и осложнить китайско-европейские отношения. Показательно, что этот вопрос был затронут в день начала европейского турне, в ходе которого Цинь Ган посещает Германию, Францию и Норвегию. Разумеется, важное место было отведено теме китайско-саудовских отношений, с которой интервью и началось. Материал также охватил вопросы саудовско-иранского урегулирования, неотделимого от китайского посредничества, которое в мире наделало немало шума. И было расценено, как выход Пекина на новый уровень внешней политики, на котором начинает конвертироваться накопленный потенциал экономического и технологического развития.

По словам Цинь Гана, «Эр-Рияд играет важную роль в дипломатических усилиях Китая на Ближнем Востоке», и Китай намерен сохранить ее в своей ближневосточной дипломатии. Подход Пекина к Саудовскому королевству строится на современных принципах, которые включают важность многосторонних форматов. В подтверждение китайский министр привлек внимание к крупным инициативам лидера страны Си Цзиньпина – по глобальному развитию и глобальной безопасности. Согласование главного китайского инфраструктурного проекта «Пояса и пути» с саудовским «Видением Саудовской Аравии до 2030 года» видится министру как продвижение комплексного развития, основанного на синтезе стратегического партнерства с Эр-Риядом и новых элементов дипломатии, зарекомендовавших себя в последние годы. Под это инновационное взаимодействие, помимо современности, подведен еще и мощный исторический фундамент. Две страны, по выражению Цинь Гана, «стали друзьями, относящимися друг к другу искренне и на основе взаимного уважения», благодаря последовательному расширению спектра сотрудничества, а также роста доверия, которое осуществлялось на протяжении всех 33 лет, начиная с установления дипломатических отношений. Эти контакты принесли «плодотворные результаты». В том числе в международном масштабе, ибо, как считают в Пекине, «улучшение саудовско-иранских отношений служит моделью для урегулирования конфликтов и споров между странами посредством диалога и консультаций». Сближение достигается открытием посольств и обменом рабочими группами, согласованных во время переговоров руководителями советов безопасности двух стран.

«Будучи надежным другом и близким партнером стран Ближнего Востока, Китай будет неуклонно поддерживать конструктивный диалог и общение, содействовать усилиям по достижению стратегической независимости и укреплению солидарности и координации», — этот вывод, сделанный Цинь Ганом в интервью, наделен не только ближневосточной, но и в целом евразийской динамикой.

Кстати, по оценкам ряда информированных источников, на примененную Пекином технологию примирения между Тегераном и Эр-Риядом обратили внимание влиятельные круги в Израиле, увидевшие в этом прецеденте альтернативу однозначной и безоговорочной ориентации на Вашингтон.

Shadow policy.

На ‎третий‏ ‎день ‎(после договоренности в Пекине – В.П.) появилась‏ ‎статья‏ ‎бывшего ‎шефа‏ ‎Моссад ‎Эфраима ‎Галеви ‎(Халеви).

Haaretz‏ ‎(13.03.2023).

Эфраим ‎Халеви:

«После‏ ‎ирано-саудовской ‎сделки ‎Израиль ‎должен‏ ‎скрытым ‎образом ‎изучить ‎возможность‏ ‎сближения ‎с‏ ‎Тегераном. …Израиль‏ ‎должен ‎понять, ‎что ‎именно ‎привело ‎иранцев ‎к ‎сближению‏ ‎с ‎Саудовской‏ ‎Аравией. …То,‏ ‎что ‎Китай ‎может‏ ‎заключить ‎такое‏ ‎соглашение, ‎должно ‎быть ‎более ‎глубоко‏ ‎проанализировано. …Китайский‏ ‎формат‏ ‎мог ‎бы‏ ‎обеспечить ‎иной‏ ‎подход ‎к‏ ‎ирано-израильскому ‎конфликту, который‏ ‎Тель-Авив‏ ‎ранее‏ ‎не ‎рассматривал».

Возможно, именно на этих выводах влиятельного израильского разведчика основана идея переговоров при посредничестве Китая, а по некоторым данным, и России, первый этап которых, по слухам, успешный, прошел в Гонконге, а второй – с результатами, которые пока не предаются огласке даже в утечках, — в Шанхае. Какие бы цели ни преследовала в этом диалоге израильская сторона, сильно запутавшаяся в своей внешней политике из-за хронической зависимости от Вашингтона, но если рассматривать практический срез вопроса, то речь идет о «расширении Евразии». И происходит это, по словам Цинь Гана, за счет создания на континенте «комплексной, совместной и устойчивой коллективной безопасности», которая обеспечивает преодоление разногласий с помощью «диалога, партнерства и взаимной выгоды, а не конфронтации, предвзятости или игры с нулевой суммой». Эта система не должны быть направлена против третьих стран – в этом у Пекина солидарная позиция с Москвой. Вопросов безопасности США она не затрагивает, но при этом шаг за шагом ставит крест на сложившейся «традиции» американского регионального доминирования, на котором основано доминирование глобальное. Именно поэтому любые шаги, подобные саудовско-иранским или ирано-израильским переговорам, вызывают в истеблишменте США такое беспокойство; утрачивая позиции в Евразии, Вашингтон превращается в мировое, если так можно выразиться, захолустье, отделенное океанами от новых настоящих центров глобальной политики.

В полной мере эта китайская стратегия распространяется и на Европу, учитывая противоречивость ее статуса. С одной стороны, географически Старый свет – безусловно часть Евразии, поэтому китайская дипломатия такое внимание и обращает на европейское направление, отделяя его от американского. С другой, понятно, что с политической точки зрения речь идет об эрозии так называемого «коллективного Запада». Ибо до сих пор Европа, в рамках НАТО, не столько принадлежала к Евразии, сколько служила «буфером» или «лимитрофом», с помощью которого Вашингтон, а с началом украинского кризиса еще и Лондон, оказывают давление на континентально-евразийских конкурентов – Россию и Китай. Необходимостью обойти и смягчить именно это противоречие как раз и объясняется аргументация Цинь Гана, указывающая на оппозицию КНР «попыткам США заставить Европу дистанцироваться от Китая», таким образом «нанеся ущерб его отношениям с европейскими странами». Китай, по словам министра, на которые в интервью делается особый акцент, «не собирается заменять США в Европе» и добивается «отношений сотрудничества, которые приносят пользу как Китаю, так и Европе». Как и в случае с Израилем, это та же самая технология постановки Вашингтона перед выбором: превратиться в нормальную страну – равноправного участника мирового сообщества, либо в погоне за сохранением своей гегемонии растерять на евразийском континенте остатки прежнего влияния. Через призму этой дилеммы, которая дополнительно обостряется приближением президентских выборов, Цинь Ган раскрывает собеседнику ключевые для Пекина темы Тайваня и отношений с Россией.

Китайский министр «предостерегает США от попыток разжечь конфликт между Китаем и Тайванем (по сценарию России и Украины – В.П.)». Ибо он «представляет серьезную угрозу глобальному порядку и фундаментальным принципам международных отношений». Цель Пекина поэтому – «противодействие любым попыткам разделить страну с общим населением в 1,4 млрд и поощрить независимость Тайваня», добиться которой США «стремятся с помощью военной силы».

Игнорируя, что «тайваньский вопрос для Китая представляет коренной интерес», а «принцип одного Китая» служит одним из устоев послевоенной мировой системы и является критерием «для установления и развития отношений со странами мира».

Для российско-китайских отношений, по мнению Цинь Гана, важно, что у них нет границ, включая и украинский кризис. Связи Пекина и Москвы «не представляют угрозы ни для одной страны мира» и «не разжигают рознь». Напротив, они «направляют историческое развитие в прогрессивном направлении», ибо нацелены на «стабилизацию мировой системы, продвижение многополярности, демократизацию международных отношений». Китай, по словам министра, не создавал этот кризис, не принимает в нем участия и последовательно работает над мирным урегулированием. Об этом, в частности, свидетельствует недавний телефонный разговор Си Цзиньпина с Зеленским. (На наш взгляд, особый акцент на теме состоявшегося телефонного разговора связан с нечистоплотным поведением украинской стороны, которая принялась «по-своему», с искажением фактов, интерпретировать ход и итоги обсуждения).

Отдельное внимание Цинь Ган обратил на недопустимость практики односторонних санкций, которые ведут не к разрешению, а лишь к дальнейшей эскалации конфликтов. Здесь следует особо подчеркнуть, что в Пекине по всей видимости очень хорошо понимают, что в планах США спровоцировать такой же кризис вокруг Тайваня, и у Вашингтона имеется соответствующий провокационный инструментарий – дернуть марионеток в Тайбэе за «ниточку», чтобы они провозгласили так называемую «независимость». Китайской дипломатии понятно, что целью такой провокации является введение против Пекина таких же санкций, как и против России, с целью «сдержать» и затормозить развитие КНР именно сейчас, на траектории успешного восстановительного роста после окончания эпидемических ограничений. И с точки зрения Вашингтона, для этого все средства хороши. В том числе уже сейчас налагаемые на китайские компании санкции, а также распространение слухов и голословных обвинений в односторонней помощи российской стороне.

Здесь следует особо отметить, что Цинь Ган, как бывший посол в США, который за полтора года пребывания в Вашингтоне наработал большой опыт контактов с американским официозом, как никто другой представляет себе внутреннюю мотивацию местного истеблишмента. И ту угрозу, которую она несет не только Китаю и России, но и миру и безопасности во всем мире. Основные адресаты публикации в Asharq Al-Awsat, на наш взгляд, находятся не в России и не в США, в отношениях с которыми недосказанность давно уступила место вполне четкой определенности, с каждым своей. Они - в арабском мире и в целом на Ближнем Востоке, а также, без сомнения, в Европе, которая со времен февральского турне партийного руководителя внешней политики КНР Ван И находится в фокусе китайской внешней политики. И растущую активность и роль китайской дипломатии в международных делах конечно же следует приветствовать и поддерживать.