Англия замутила обострение для Индии с Китаем

Вновь полыхнуло на китайско-индийской границе, где относительное спокойствие сохранялось с 2020 года, с масштабных рукопашных боев в западном пограничном секторе, когда было объявлено о гибели двадцати индийских пограничников, а китайская сторона свои потери засекретила. Нынешние столкновения, датируемые 9 декабря, относятся уже к восточному сектору и произошли в округе Таванг штата Аруначал-Прадеш; отмечена перестрелка; данные о погибших опровергаются; индийская сторона, от имени которой об инциденте сообщил глава минобороны Раджнат Сингх, признает наличие нескольких легко раненых. Китайская сторона, как часто бывает, информацию о вооруженной стычке не комментирует.

Что происходит между двумя ядерными державами? В этом нельзя разобраться, не углубляясь в исторические «дебри», связанные даже не с конфликтом 1962 года, о котором любят упоминать как о «первоисточнике», а с подрывной ролью британских колониальных властей Индии. Уходя в 1947 году, они поделили свою теперь уже бывшую сферу влияния так, что на территории бывшей Британской Индии возникло несколько враждующих друг с другом государств, и в эти конфликты прямо или косвенно одновременно был вовлечен и Китай. Типичный английский почерк!

Но корни конфликта еще глубже. В 1914 году в Симле (Шимле), административном центре нынешнего штата Химачал-Прадеш, граничащем с одним из регионов, являющихся предметом спора, была подготовлена одноименная конвенция, участниками которой выступили Британия, Тибет и Китай. Силмская конференция проходила на фоне ослабления Китая ввиду событий Синьхайской революции (1911–1912 гг.), и британцы воспользовались слабостями революционного китайского режима, чтобы оказать на него давление в пользу парафирования соглашения, по которому Пекин, по сути, отказывался от Тибета, признавая его «независимость», а следовательно, Лондон получал возможность продиктовать любые, самые конъюнктурные решения. Англичане именно это и проделали, с крайним недовольством узнав, что Китай под конвенцией свою подпись так и не поставил, а парафирование отозвал. И впоследствии отказался признавать решения, принятые в Симле, на том основании, что Тибет — часть Китая, и Лхаса, не являясь субъектом международного права, не должна была участвовать в соглашении суверенных государств. Здесь, адресуясь к карте, следует обратить внимание читателя на то, что сопредельной стороной всей нынешней китайско-индийской границы, точнее LAC — линии фактического контроля, — со стороны Китая является Тибет — Тибетский автономный район КНР; другие регионы с Индией не граничат. Для понимания нынешней коллизии важна и еще одна дата — 1951 год, когда Китай, уже в формате провозглашенной два года назад КНР, воссоединился с Тибетом, приступив к восстановлению суверенитета над территориями, «раздерганными» из него англичанами после проигранных Пекином Опиумных войн XIX века. Завершающим штрихом именно этого процесса и являются нынешние события вокруг Тайваня, а предыдущим шагом стал возврат в состав КНР в 1997 г. Гонконга, ныне Специального автономного района Сянган.

Через эту призму и следует воспринимать китайско-индийскую пограничную войну 1962 года, обозначившую на протяжении LAC два узла напряженности. В советской историографии любили напоминать, что НОАК приступила к захвату штата Аруначал-Прадеш в восточном секторе и территории Аксай-чин в западном 20 октября, в момент пика Карибского кризиса. Поэтому, а также в силу «особых» отношений с Дели, СССР от этого конфликта дистанцировался, что впоследствии Пекин «припоминал» Москве в ходе обострения советско-китайских отношений в 1960–1980 годах. У китайской стороны имелась и собственная точка отсчета, не связанная с предвоенным состоянием советско-американских отношений — официальное предоставление Индией политического убежища далай-ламе XIV, бежавшему после 1951 года из Тибета, и учреждение под началом беглого духовного лидера тибетского «правительства в изгнании».

Достаточно быстро, в считанные дни, захватив Аруначал-Прадеш и Аксай-чин, войска НОАК затем из Аруначала вышли; произошло это ввиду того, что СССР отказал Китаю в военной помощи, а США и Великобритания, напротив, принялись накачивать Индию вооружением и боевой техникой (что, впрочем, Дели не особо помогло). Сегодня LAC в этом секторе проходит по так называемой линии «Мак-Магона» (возглавлял секретариат внешних дел колониальных властей Индии, главный британский переговорщик на Силмской конференции). Однако в Аксай-чине Китай остался, присоединив регион к Тибету, а также воспользовавшись тем, что противостоявший Индии Пакистан ранее передал Пекину свою часть этого безлюдного горного плато, по которому, однако, проходит сеть дорог, включая стратегически важное Карокорумское шоссе. Здесь следует сказать, что в составе Индии Аксай-чин, отторгнутый британскими властями у Тибета, входил в штат Джамму и Кашмир, который после раздела колонизаторами территории на Индию и Пакистан (и т. д.), стал между двумя странами «яблоком раздора», спровоцировавшим несколько крупных войн и множество локальных инцидентов. В ходе войны 1971 г. индийские войска заняли Дакку, столицу Восточного Пакистана, провозгласив нынешнюю Бангладеш. Пакистанцы отдали Китаю «свой» кусочек Аксай-чина, граничивший не только с Тибетом, но и с Синьцзяном, а сами китайцы присоединили к нему в 1962 году основную часть региона, ранее входившую в индийскую часть Джамму и Кашмира. Забегая вперед, отметим, что в канун упомянутого пограничного инцидента 2020 года власти Дели осуществили реорганизацию этого «проблемного» штата, выделив из него «Союзную территорию Ладакх». «Оккупированной» частью именно Ладакха индийские власти теперь и считают китайский Аксай-чин; разумеется, в Пекине этого решения не признают и провозглашают Аксай-чин неотъемлемой частью китайского Тибета.

Между двумя фланговыми горячими точками на карте китайско-индийского пограничного конфликта существует и третья — плато Доклам (по-китайски — Дунлан), расположенное в центральном секторе. Это узкий, длиной в несколько десятков километров, участок границы, отделяющий индийский штат Сикким от Тибетского автономного района КНР. По горизонтали он находится между востоком Непала и западом Бутана, территории, которая является подмандатной Дели. В самой северо-западной части Бутана и расположено это плато, вокруг которого вооруженный конфликт едва не вспыхнул в июне 2017 года, но стороны от эскалации воздержались.

Итак, суммируем. Четыре «с половиной» среза. Первый: индийско-китайские противоречия по Аксай-чину (Ладакху) на западе LAC, по Дунлану (Докламу) в центре и по Аруначал-Прадеш (по-китайски Южный Тибет) на востоке. Второй срез: индийско-пакистанские противоречия по Джамму и Кашмиру, частью которых является ситуация вокруг Аксай-чин и односторонние манипуляции индийской стороны по изменению статуса Кашмира таким образом, чтобы упростить противостояние как с Пакистаном, так и с Китаем (провозглашение «союзной территории»). Третий: достигнутое в последние десятилетия прочное сближение Китая и Пакистана. Негативного воздействия на него не оказывают никакие пертурбации в самом Исламабаде. Пекин одинаково успешно контачит как с пакистанскими правыми, так и с левыми (первое, что сделал в нынешнем году новый премьер Шехбаз Шариф, свергший, если называть вещи своими именами, своего предшественника Имрана Хана, заверил Китай в неизменности двусторонних отношений). В рамках этого партнерства Пекину удается «упаковывать» противоречия с Дели в канву противостояния последнего с Пакистаном, выступающим в качестве «громоотвода» в том, что касается китайско-индийских отношений. Четвертый срез: одновременное членство Индии как в ШОС (вместе с Пакистаном), основу которой составляет российско-китайский альянс, так и в Quad — Четырехстороннем диалоге по безопасности. С участием еще и США, Японии и Австралии. С одной стороны, ШОС предоставляет формат консультаций по многостороннему и двустороннему урегулированию, в отличие от ООН, неподконтрольный Западу; с другой, Дели — в определенном смысле Троянский конь США в ШОС. И нет сомнений, что Вашингтон, сохраняющий определенные рычаги влияния и на Исламабад, пользуется ими в собственных интересах, для поддержания региональной напряженности. Пример: недавние американо-индийские учения в штате Уттаракханд, в восточной части западного сектора китайско-индийской границы, прилегающей к Непалу. «Четвертый с половиной» срез — религиозно-конфессиональная тематика, связанная с нахождением в китайском Тибете одного из центров мирового буддизма, региональный сепаратизм которого целенаправленно используется против КНР точно таким же образом, как и прежний мусульманский сепаратизм в Синьцзяне, и провокационная политика Ватикана, признающего Тайвань. В силу этого Святой престол не имеет отношений с КНР и конфликтует с пекинскими властями по вопросам контроля над деятельностью католического епископата. Такой вот узел противоречий, и все, повторим, «замутили» англичане, покидая Индию и вручая народам ее «большой» территории независимость. Ибо в конфликтную канву органично вплетаются еще и проблемы вокруг Мьянмы (Бирмы), Шри-Ланки (Цейлон) и пр. Словом, пресловутая «англичанка» не только нам «гадит», но и везде, куда сует свой длинный нос и дотягивается загребущими руками своих спецслужб.

Что сейчас? Очевидно, что в эпоху глобального холодного гибридного конфликта, в котором коллективным Западом объявлены в качестве главных противников Россия и Китай, желающих погреть руки, а то и спровоцировать обострение существующих региональных противоречий, предостаточно. Взявшаяся комментировать инцидент 9 декабря индийская сторона, разумеется, возлагает ответственность на НОАК, части которой попытались-де «нарушить статус-кво» на LAC с тем, чтобы перенести эту линию вглубь индийской территории. Отметим, что проблемы, связанные с несовпадением LAC с административными границами тех или иных территорий, встречаются. Но в основном в западном секторе Аксай-чин/Ладакх; что касается штата Аруначал-Прадеш, то здесь таких споров не отмечено, ибо КНР оспаривает вхождение штата в Индию целиком, считая его собственной территорией. С военной точки зрения инцидент ничтожный, «проходной», раздуть его до масштабов серьезного кризиса не получится. Урегулирование конфликтной ситуации произошло обычным для двусторонних отношений способом, путем контактов командиров соответствующих воинских контингентов с той и другой сторон, в результате которых они были разведены между собой и отведены от LAC вглубь своих контролируемых территорий.

По большому счету всё будет зависеть от того, отдельный ли это эпизод, ибо будет предпринята эскалация противостояния, в которой, заметим, менее всего нуждается китайская сторона, интересы которой в настоящее время сосредоточены вокруг ситуации в Тайваньском проливе. Поэтому нельзя исключить, что кому-то на Западе неймется открыть против КНР «второй фронт» (не получилось в Синьцзяне, теперь попробуют в Тибете). И тем самым не только создать дополнительные проблемы Пекину, но и усилить зависимость Дели, сделав новый шаг по превращению его в «таран» в западных интересах в Южной Азии и АТР, которые, как известно, объединены американской стратегией в «Индо-Тихоокеанский регион».