Луганская Народная Республика вроде бы воюет. Комендантский час с 23.:00. На передовой чуть ли не каждый день кто-то гибнет. Грязь, холод, по колено воды в окопах, из которых головы не высунуть. Еда, вода, дрова, стройматериалы доставляются на позиции на спинах ребят, которые на этих позициях фронт и держат. Всё как в советских фильмах про Великую Отечественную, но порой бывает еще более сурово и беспощадно, потому что в фильме невозможно показать все прелести позиционной войны. Всё это так, и всё — реально.
Но в Луганске об этом никто не знает. Для большинства луганчан война закончилась 1 сентября 2014 года, когда перестали работать украинские ДРГ, всё лето изводившие население города обстрелами из минометов. Тут так и говорят — «когда БЫЛА война…» И даже не война, а «войнушка».
Это типичное выражение среди гражданских. Часто приходится слышать примерно такое: «Да, укропы мрази, конечно, но вас туда никто не посылал, могли тоже свалить через границу, переждать кипиш и вернуться, когда спокойно станет».
Большая часть населения исчезла из города с первыми разрывами, многие понятия не имеют, что и как тут происходило. Для них в этой войне нет ни врагов, ни своих. Слово «Родина» вызывает ухмылку. Интерес вызывает исключительно личное благосостояние.
Читайте также: России пора начать защищать своих граждан в Донбассе не словами, а делом
У луганчан — не у всех, конечно, — логика своя, порой совершенно непонятная. Более того, способная покоробить нам, военным, и слух, и ум. Многим не ясно, что Республика существует только благодаря тому, что кто-то держит фронт, тратя на это свои силы, здоровье, а нередко и жизнь. Некоторые искренне удивляются, когда приходится это разъяснять.
Утро, в Луганске час пик. Все куда-то едут. Иногда даже в пробку попасть можно, хотя для довоенного Луганска это было неслыханным делом. Причем в пробке стоят машины, в большинстве своем стоящие от десяти тысяч долларов, с вполне себе приличным объемом двигателя, который гарантирует расход до 20 литров топлива на 100 км. И это при цене на бензин более 50 рублей за литр.
Вспоминаю десятикилометровую колонну джипов беженцев в очереди на КПП «Изварино». Сейчас же впечатление такое, будто эти джипы сильно поправились и вернулись домой.
Интересный случай был не очень давно. Приезжает в Луганск мой товарищ из «Призрака». Встретились с ним, пьем кофе на Оборонной.
Он говорит:
— Я тут еще месяц, два максимум. Пока не найду место, куда устроиться.
— А что так?
Знаю, что специалист он в своей области первоклассный — по сути, единственный на всю Республику. Обидно будет потерять такого.
Тут по Оборонной с диким ревом пролетает новый «Мустанг». Мажор какой-то развлекается. Товарищ оживляется:
— Видишь машину? — говорит. — Кто-то катается, а кто-то с дыркой в башке в окопе валяется. Зачем мне это нужно?
— Кому надо, тот пусть и воюет, — тихо, но убедительно добавляет он.
Да, логика ясна и понятна, но от этого не легче.
Хотелось бы верить, что не все гражданское мужское население Республики с первыми выстрелами рванет к границе. Может, кто-то все-таки останется Родину защищать. Но, как показал 2014-й, готовиться нужно к худшему.
Совершенно иное настроение у жителей прифронтовых деревень: восьмой год жизни под регулярными обстрелами сказывается на их мировоззрении. Тут не нужно объяснять или доказывать, кто куда стреляет и что при этом получается. Большинство молодых парней служат и защищают свои же деревни, свои дома и семьи.
Возможно, так всё и должно быть. У мирных своя жизнь, у вояк — своя.
Читайте также: Россия для Донбасса – мать или мачеха?
Комментарии читателей (1):