Россия в 1899-1900 гг. Снова студенты

В 1899 г. Петербургский университет вновь стал центром беспорядков. Среди студенчества очень популярным стало изучение марксизма, модными были публичные лекции М.И. Туган-Барановского и П.Б. Струве. Наиболее радикальные настроения были распространены среди студентов Лесного института, Института инженеров путей сообщения, Горного института, Военно-Медицинской академии. Петербургский университет старался не отставать. В начале февраля среди его студентов стали распространяться слухи о том, что к университету вскоре будут стянуты большие силы полиции. Причина была проста.

4(16) февраля здесь вывесили объявление за подписью ректора - тайного советника проф. В.И. Сергеевича - предостерегавшее студентов от нарушений общественного порядка в день университетского праздника, 8(20) февраля. Обычно в этот день студенты по окончанию занятий собирались и с криками «Ура!» шли через Дворцовый мост на Невский проспект, где потом расходились по увеселительным заведениям. Все это сопровождалось нарушениями порядка. Обращение ректора было опубликовано в газете «Новое Время»: «Если произойдет нарушение порядка, полиция обязана прекратить его во что бы то ни стало. Закон предписывает даже употребление силы для прекращения беспорядков. Последствия такового столкновения с полицией могут быть очень печальны. Виновные могут подвергнуться аресту, лишению льгот, увольнению и исключению из университета и высылке из столицы. Считаю необходимым предупредить об этом гг. студентов. Студенты должны исполнять законы, охраняя тем честь и достоинство университета.»

Студенчество восприняло этот призыв как угрозу, крайне болезненно. Именно эта бестактность привела к последствиям, о которых не думали университетские власти. Очень скоро протест получил возможность для выражения. 4(16) февраля в Париже внезапно умер президент Феликс Фор. В республике был объявлен траур. Русская пресса отозвалась на эту новость весьма сочувственно. 6(18) февраля было собрание, на котором должны были решить, каким образом отреагировать на смерть президента Франции. Было принято решение отправить в Париж сочувственную телеграмму. Одновременно сходка студентов приняла решение, что обычное шествие будет обязательно проведено. Затем студенты сорвали объявление текст обращения со стены объявлений, а 8(20) февраля освистали и его автора. Ректор попытался остановить начинавшуюся демонстрацию. Он вынужден был простоять четверть часа за кафедрой, но так и не смог сказать ни слова. На улицы вышла толпа около 1000 человек.

На Дворцовом мосту её встретили усиленные наряды пешей и конной полиции, три линии которых перегородили движение по мосту. Возникла пауза, скопление людей постоянно увеличивалось. Вначале студенты были настроены мирно, но напряжение росло с обеих сторон. Когда один из конных офицеров призвал подчиненных не церемониться с «такой сволочью, как студенты», начались столкновения. Кто-то начал кидать в полицию камнями, кто-то попытался уйти и перейти Неву через Николаевский мост, но мирное шествие уже было сорвано. На Дворцовом и Николаевском мосту произошли стычки студентов с полицией, которая не допустила демонстрантов в центр города. Полиция и жандармы получили приказ «не церемониться со студентами». Масса людей была избита нагайками, жертвами стали и простые жители, стоявшие на тротуарах.

Такого рода действия властей вызвали почти всеобщее возмущение, и 9(21) февраля протесты продолжились в здании университета. Попытки ректора успокоить студентов ни к чему не привели. Они решили начать с 12(24) февраля забастовку протеста, препятствуя занятиям. Следует отметить, что поначалу речь шла не о борьбе против государственного порядка, а о протестах против полицейского произвола. Забастовку почти сразу же поддержали Московский, Киевский, Варшавский университеты, Технологический институт, Институт Путей сообщения – всего в ней приняло участие 27 высших учебных заведений, вскоре к ним присоединились Харьковский, Юрьевский, Томский, Одесский и Казанский университеты. Бастовали учебные заведения, в которых училось около 25 тыс. чел.

В ряде случаев забастовки сопровождались насильственными действиями – в Киеве студенты попросту нападали на читавших лекции профессоров и взламывали двери аудиторий. В этом университете было значительное количество польских и еврейских учащихся. В 1898 г. из 2 773 студентов 1 591 были православными, но 516 – католиками и 546 иудеями. Университет Св. Владимира отличился особо буйным нравом своих учащихся. Они делились на землячества, каждое из которых горой стояло за «своих», нравы студентов полиция называла «крайне распущенными». Один из них вспоминал о том, с какими настроениями студенты начинали учебу: «Мы вступали в университет с неопределёнными, но весьма радикальными мыслями о свободной науке, о свободной жизни…» Разочарованием для них становилась мелочная регламентация университета, которая касалась строгого соблюдения формы, причесок и т.п. У молодежи это неизбежно вызывало раздражение и протесты. Даже неудовлетворительный балл на экзамене мог привести к организации массового протеста.

«Благочиние и порядок» в университетах поддерживала своя, университетская полиция, подчинявшаяся попечителю округа. Её сил в столице оказалось недостаточно. Борьба со студенческими беспорядками потребовала максимального напряжения сил городской полиции, формировались отряды по 400-500 человек. На 1(13) января 1899 года в Петербурге числилось 4 полицмейстера, 156 классных чинов, 378 околоточных надзирателей и 2 363 городовых. 13(25) февраля отряд полиции силой до 450 чел. оцепил университет. Студентов описали – их оказалось 825. Впредь в университет должны были впускать по пропускам, которые выдавались полицией. Это было изобретением градоначальника, который также прибыл для встречи со студентами – те жаловались на избиение нагайками.

Меры, предпринятые Клейгельсом, привели к тому, что само здание университета стало центром протестных выступлений студентов против жестокости полиции. Число посетителей здания не увеличилось по сравнению со спокойными днями, но эффект протеста был значителен. Никакой сколько-нибудь заметной поддержке студентов со стороны рабочих и обывателей не было. В результате правительство приступило к репрессиям. 78 наиболее активных студентов были арестованы, иногородние высланы из Петербурга, с 4(16) марта в университете вновь начались занятия. Войска и полиция были введены также и в здания Киевского университета, в которых разместилось около 800 студентов, не желавших допускать занятий. Но успокоения так и не последовало.

Столкновения с полицией в Петербурге стали детонатором студенческого движения в других городах страны. С ноября 1887 по март 1899 года только из Московского университета было уволено 1394 студента и 508 подверглись аресту и административной высылке, из них в правление Николая II, за 4,5 года, с ноября 1894 года – было уволено 869, а арестовано и выслано 345 (в 1900 году в университете училось 4017 студентов). Тайный советник императора А.А. Клопов, который должен был обеспечивать его социологической информацией, писал Николаю о том, что при сложившихся условиях не могут легально собираться группами иначе, как «для кутежа», что все беспорядки вызваны чувством «оскорбленного товарищества» и призывал приступить к реформам системы образования, которые восстановили бы автономию университетов и установили бы понятные всем правила, которые стали защитой студенчества против административного произвола. Был выбран другой путь. В правительственных верхах еще с 1861 года обсуждались планы отдачи политически активных студентов в солдаты. Каждый раз против этой меры восставали военные, но весной 1899 года, под влиянием окружения Николай принял решение подготовить соответствующий закон. Активными сторонниками сурового наказания были Великий Князь Сергей Александрович и его супруга Елизавета Федоровна.

29 июля (10 августа) 1899 года были изданы «Высочайше утвержденные Временные правила об отбывании воинской повинности воспитанниками высших учебных заведений, удаленными из сих заведений за учинение скопом беспорядков». Теперь студенты «за учинение скопом беспорядков в учебных заведениях или вне оных» подлежали отчислению из этих учреждений и призыву в армию, даже если бы они имели льготы по призыву. Военный министр мог ходатайствовать об освобождении от воинской службы тех нижних чинов из такого рода бывших студентов, которые без нареканий прослужили год.

Осенью 1899 года началась новая волна студенческих волнений. В ноябре последовали выступления профессоров в Петербургском университете. В том же месяце студенчество устроило «грандиозную демонстрацию» в связи с постановкой пьесы «Контрабандисты»[1], которая была объявлена либеральной прессой антисемитской. То, что произошло дальше, продемонстрировало силу диктата либерального общественного мнения. Несколькими днями спустя «Новое Время» описало поведение прогрессивных «гамов» (т.е. хамов): «Они никогда не хлопают, а всегда протестуют. Они и в театр ходят только потому, что здесь можно протестовать. Это площадь, где можно кричать, и этим театр приятнее выставки.»

Никто, как вспоминала одна из активных участниц протеста Е.С. Коц, пьесу «не читал и никогда не видел», особого желания интересоваться тоже не было – все хотели протестовать. 23 ноября (5 декабря) в Малом театре состоялась премьера. К ней готовились, собирали свистки, сирены и т.д. Уже перед первым актом в зале фактически началась демонстрация. Когда поднялся занавес, началось главное: «Дикий оглушительный рев потряс театр.» Он сопровождался весь первый акт. Полторы – две сотни протестующих сорвали представление. Ко второму акту прибыла полиция. Но активно она действовала, так как один товарищей главы МВД по телефону распорядился «осторожно обращаться со студентами». 73 задержанных были преданы суду по обвинению о нарушении тишины, более половины из них оправданы судом, остальные получили по 4 суток ареста. Клейгельс считал, что подобная практика только провоцировала новые беспорядки, но сделать ничего не смог.

1(14) марта 1900 года было Высочайше утверждено «Положение о порядке передачи в распоряжение военного начальства воспитанников, увольняемых из высших учебных заведений, а также об отправлении их в войска и несении ими военной службы». По этим правилам по отчислении из высших учебных заведений бывшие студенты вместе с их документами передавались местной полиции, а подлежащие зачислению на службу затем – уездным воинским начальникам. Те их отчисленных, которые находились под следствием передавались в руки этих начальников по окончанию следствия, в случае пребывания под судом, по исполнению судебного приговора, если он не предполагал особо тяжелого наказания. Распределение на службу бывших студентов курировал Главный Штаб. На военную службу их зачисляли после медицинского осмотра в случае признания физически годными.

В частях, куда распределялись бывшие студенты, запрещалось назначать их «на следующие должности: полковых или батальонных писарей, хорных музыкантов, барабанщиков, трубачей, хлебопеков, кашеваров, в число безоружных рядовых и обозных, на другие подобные этим должности нестроевого характера.» Особо оговаривалось, что эти лица «несут службу наравне с нижними чинами, поступившими по призыву.» Как и обычные солдаты, они могли получить отпуск для поправления здоровья сроком не более одного года, для получения которого они должны были подавать рапорт по команде, через своих начальников, на имя Военного министра. Правила 1900 года вызвали в университетской среде, да и в значительной части общества сильнейшее раздражение. Их сравнивали с практикой, применявшейся во временя Николая I, когда отправка в армию была наказанием, сравнимым со ссылкой в Сибирь.

10(23) января 1901 г. было опубликовано сообщение Министерства Народного просвещения, в котором излагалась правительственная версия произошедших в университетах событий. Оно было перепечатано в других газетах. В нем говорилось о том, что различные студенческие организации запланировали провести подпольный съезд своих представителей в Одессе. Совет сыграл особо важную роль в организации студенческих протестов в 1900 году. Подготовку к общероссийскому съезду и проводил киевский «Семен Семенович», она велась с марта 1900 года. Съезд должен был принять программу студенческого движения. Проект был подготовлен киевлянами. В Одессу прибыло 9 делегатов от Киева, Москвы, Петербурга, приняли участие и представители Новороссийского университета. Планы были сорваны полицией, арестовавшей организаторов съезда. 16 июня 1900 года при первом заседании съезда делегаты были арестованы. Они даже не успели начать прения.

В октябре 1900 года в Киевском университете вновь начались студенческие беспорядки. Формальным поводом для их начала послужило замещение при чтении лекций профессора, отбывшего в заграничный отпуск, его коллегой. По иронии судьбы уехавшим был кн. Е.Н. Трубецкой, который в 1898 г. защитил докторскую диссертацию по государственному праву. Он был убежденным противником революции и социалистических учений и читал лекции на юридическом факультете. Его преемником был проф. О.О. Эйхельман, почти единодушно презираемый всеми гешефтмахер. Уже первая его лекция с треском провалилась, студенты демонстративно покинули аудиторию. Разъяснения ректора не помогли и 13(25) ноября у здания университета Св. Владимира собралась толпа протестующих около 700 чел. Успокоить их не удалось и вплоть до 2(15) декабря протестующие срывали занятия.

Университетское начальство попыталось восстановить преподавание, что привело к столкновениям внутри здания между теми, кто хотел учиться и теми, кто хотел протестовать (в университете училось 2 700 чел.). 7(20) декабря генерал-губернатор ген. Драгомиров, получив разъяснение ректора, что тот не может взять ситуацию под контроль, ввел войска в здание. Отправленный туда перед этим для вразумления начальник Киевского жандармского управления ген.-м. В.Д. Новицкий вспоминал: «Храм науки превращен был в сбор не студентов, а людей, у которых ничего святого и человеческого не было.»

Студенты требовали от ректора изъятия из университетских наказаний карцера, восстановления уволенных товарищей. В случае неприятия студенты грозили в январе 1901 года «всеобщей обструкцией». В результате ректор подал доклад об отчислении из университета и отдаче в солдаты двух студентов Киевского университета на срок на 3 года, пятерых – на срок на 2 года и 385 – на срок на 1 год. Министр Народного просвещения утвердил предложение относительно наказания первой и второй категории, число лиц, наказанных по третьей категории, было сокращено до 176. Остальные были лишены льгот на все время обучения и предупреждены, что в случае повторного участия в беспорядках предидущее будет засчитано им в качестве отягчающего обстоятельства. 6 февраля к ним добавились еще 27 студентов из Петербургского университета.

Военное значение этих мер было ничтожным. Для армии, в составе которой имелось 1 013 012 нижних чинов с призывом в 1899 году 331 905 чел. это была капля в море. Но эффект такого «пополнения» был чрезвычайно велик. Эта мера вызвала поначалу настоящий шок, который перерос в серьезное недовольство в обществе – распространялись слухи о том, как жестоко обращаются с отданными в службу студентами. На службу их отправляли как каторжников, под конвоем, правда, с напутственной речью Военного министра. Куропаткин предупреждал их о необходимости подчинения строгой воинской дисциплине со всем тем, что последует в случае ее нарушения и разрешал обращаться на его имя письменно в экстраординарных случаях.

Как отмечал один из киевских студентов: «В солдатах студентам в общем жилось не плохо, были, конечно, случаи жестокого и придирчивого отношения со стороны командиров-формалистов. Молва преувеличила и раздула эти отдельные случаи.» Тем не менее они были, и наказание оставалось наказанием. Вскоре после отправки в армию один из отправленных в солдаты студентов застрелился. Протесты начались в Петербурге, Харькове, Одессе, Киеве, Москве – всего в 35 ВУЗах бастовало около 30 тыс. студентов.

Наиболее масштабный или наиболее заметный характер протесты приняли в Москве. 29 января(11 февраля) 1901 года на студенческой сходке, в которой приняло участие 250-300 человек, было принято решение об организации забастовки. В 1901 году в Императорском Московском университете учился 5061 студент, 2878 из них относились к категории необеспеченных, из них 1126 были детьми мелких и средних чиновников, 1027 – мещан, 312 – крестьян, 268 – лиц духовного звания и т.д. Обеспеченными было 1357 человек, из них 923 были детьми купцов, 434 – старших офицеров и чиновников. Разночинцами оставалась значительная часть студенчества, что неизбежно проявилось и ходе дальнейших событий. Необеспеченное студенчество особенно сильно зависело от поддержки землячеств, которые занимались организацией студенческой взаимопомощи. Эта организация была настроена весьма радикально, на политическое противостояние.