24 августа 2021 Украина отпраздновала 30-летие своей независимости. Одним из людей, стоявших у истоков нового украинского государства, был его первый президент — Леонид Макарович Кравчук. ИА REGNUM публикует серию очерков писателя Платона Беседина о том, что это был за человек и в каком контексте он приходил к власти.
Ранее на ИА REX:
Хитрый лис Леонид Кравчук: отец независимой Украины. Очерк 1
Хитрый лис Леонид Кравчук: отец независимой Украины. Очерк 2. Уроки польского
Хитрый лис Леонид Кравчук: отец независимой Украины. Очерк 3. Секс-символ
Хитрый лис Леонид Кравчук: отец незацисимой Украины. Очерк 4. Любовь приходит в платье скромном
Хитрый лис Леонид Кравчук: отец незацисимой Украины. Очерк 5. На старт! Полетели!
Хитрый лис Леонид Кравчук: отец независимой Украины. Очерк 6. Лестница в красное небо
Хитрый лис Леонид Кравчук: отец независимой Украины. Очерк 7. Шелест, восхождение
Боссы Кравчука. Шелест, падение
Для Петра Ефимовича Шелеста, как и для всей Украины, многое начало меняться в 1965 году с началом «экономической реформы Косыгина». Обосновывалась она в Харькове профессором Либерманом при непосредственной поддержке Шелеста. Хрущёва обвинили в волюнтаризме и манифестировали научный подход к экономике. Предприятия должны были стать более автономными, независимыми единицами, из центра диктовался только общий объём произведённой продукции в денежном выражении, номенклатура важнейших изделий и общий фонд заработной платы, вводились так называемые «бригадные подряды», когда группа трудящихся брала на себя конкретные обязательства, распределяя работу и её оплату. Была пересмотрена и аграрная политика. Ослабили контроль над колхозами, сверхплановый продукт мог сдаваться в государственные приёмники по повышенным (не менее чем на 50%) ценам, трудодень заменили ежемесячной платой деньгами и продуктами. С 1965 года колхозники начали получать пенсии, им предоставили социальное страхование и право на гражданский паспорт. Но, в отличие от промышленности, в сельском хозяйстве серьёзных позитивных подвижек достичь не удалось, хотя отрасль и лидировала по числу капиталовложений, сказались и неполнота эффективных мер, и природные невзгоды.
Косыгинская реформа поначалу всё же дала достаточно ощутимый положительный эффект. За пятилетку 1966−1970 гг. объём промышленного производства вырос более чем на 50%; Украина, по обыкновению, числилась в лидерах. Производительность труда в промышленности выросла на 37 процентов.
На волне такого подъёма Шелест решил лоббировать строительство в Броварах или в Чернигове мощнейшего в стране автомобильного завода. К тому, собственно, всё и шло, но приход Щербицкого похоронил данную идею. Завод же, чья продукция станет предметом шуток, в итоге построили в Тольятти.
Но «кому война, а кому мать родна», и благоприятное положение дел угрожало, прежде всего, иждивенческой империи чиновников, и часть реформ была остановлена (в частности, замена распределения ресурсов оптовой торговли так и не реализовалась), а кубометры отчётных бумаг и муравьиные орды цифр только возросли, окончательно тормозя движение. Следующая пятилетка (1971−1975 гг.) оказалась не слишком удачной.
Впрочем, её большую часть Украина провела уже без Петра Ефимовича Шелеста. 19 мая 1972 года он был снят с должности первого секретаря ЦК КП Украины под предлогом формального повышения: его перевели на должность заместителя Председателя Совета Министров СССР по вопросам транспорта и связи в Москву, где предоставили бывшую дачу Анастаса Микояна в Калчуге и квартиру в центре Москвы, а уже совсем вскоре, в апреле 1973 года, его вообще вывели из состава Политбюро и отправили на пенсию «по состоянию здоровья». Затронули и ближайших родственников бывшего «первого человека на Украине»: одного его сына, Бориса, убрали с должности начальника военной кафедры в Киевском институте гражданской авиации и перевели служить в Мариуполь, а другого, Виталия, доктора физико-математических наук, члена-корреспондента Академии наук Украины, лишили должности директора института теоретической физики в Киеве.
«Внезапный перевод с Украины. Самый чёрный день моей жизни… — Так охарактеризовал Пётр Шелест своё падение в дневнике, вспоминая, — Пришёл ко мне Я. К. Руденко, заведующий отделом оборонной промышленности ЦК КПУ. Вижу, чувствую, что он искренне расстроен: «Украина в трауре, люди не понимают, что делается. Никто за внутреннее состояние в стране не несёт ответственности и не отвечает. У нас в руководстве не любят энергичных, смелых, самостоятельных, откровенных работников. Авторитет ваш кое-кого испугал, вас просто съели». Руденко был до того огорчён случившимся, что просто у меня в кабинете расплакался, чем причинил мне еще большую боль. Подобные заявления я слыхал от десятков людей…»
По словам внука, названного в честь деда Петром, Шелест-старший крайне тяжело воспринимал свой перевод в Москву, организаторами его называл Леонида Брежнева и Михаила Суслова, тогда поклявшись пережить их. «Я приехал к деду на Большую Бронную, — вспоминает внук Петра Ефимовича. — Поднялся на девятый этаж, позвонил. Дверь открыл дед, его глаза блестели. Двумя пальцами он оттянул синие гэдээровские подтяжки, щелкнул ими и сказал: «Суслов умер». Никому не пожелаю, чтобы о его смерти сообщали под щелчок подтяжек».
Есть мнение, что падение Петра Шелеста началось с приезда на Украину начальника КГБ Юрия Андропова. Он должен был, что называется, прощупать первого секретаря республики, узнать, где тот даёт слабину. Ею, по некоторым версиям, оказалось слишком трепетное отношение Шелеста к украинской культуре и языку.
Для подготовки отстранения первого секретаря в Украину на должность председателя республиканского КГБ назначили генерала, контрразведчика Виталия Васильевича Федорчука, командированного, дабы «копать» под Шелеста. «Ничего хорошего я от этого назначения не жду», — уже предчувствуя, записал в дневнике Пётр Ефимович. И был прав. Федорчук давил на идеологическую чистоту и был недоволен отсутствием борьбы с украинскими националистами. Шелест, впрочем, сам регулярно декларировал её необходимость: «Надо решительно срывать зловещую маску с украинских буржуазных националистов, которые в своей антисоветской борьбе объединяются с сионистскими организациями и разными контрреволюционными националистами за рубежом». Так, впрочем, говорили все, кто так или иначе занимал высокие посты в УССР.
Впрочем, большинство историков всё же склоняется к тому, что так называемое украинофильство Шелеста носило советский характер: Пётр Ефимович видел Украину независимой, да, но в составе, в тесной связке с могучим СССР. Странным образом он мог защищать казаков, их культуру и едва ли не тут же способствовать, при защите некоторых, массовым чисткам от угрозы буржуазного национализма.
Кроме того, Шелест был одним из наибольших — среди высших партработников — противников и даже ненавистников Запада. При его активном протекторате советские войска зашли в Чехословакию. Он, похоже, был убеждённым почвенником и консерватором, любившим и землю, на которой родился, и систему, которая его возвеличила, а чуть позже сбросила.
Только 3 из 25 секретарей украинских обкомов поддержали увольнение Шелеста. Его уход означал ослабление украинского влияния в СССР.
19 мая 1972 года в Свердловском зале Кремля открылся очередной пленум ЦК КПСС. Во время перерыва главные члены политбюро отправились на третий этаж, в кабинет Брежнева, Шелеста не позвав. А после у Петра Ефимовича начались неприятности.
Воспроизводится такая версия. Брежнев, оставив пленум и вызвав Шелеста к себе, один на один, осторожничая, выкатил пушки на палубу:
«Ты, Пётр Ефимович, уже десять лет первый секретарь ЦК компартии Украины. Может, пора тебе сменить обстановку? Когда долго работаешь на одном месте, притупляется чутье, надоедаешь ты людям, и они тебе».
Ошеломленный Шелест спросил:
— Почему так внезапно встал этот вопрос?
— Надо перейти работать в Москву.
— Почему?
— С твоим опытом ты нужен в Москве, а там надо омолодить кадры. Надо готовить смену. Соглашайся. Всё будет хорошо — это я тебе говорю…
В ответ Шелест просил уйти на пенсию, но Брежнев возражал, сулил положение, блага, статус. После аналогичную беседу завёл Подгорный. Он и Брежнев снимали Хрущёва — они разобрались и с Шелестом.
Вечером на заседании политбюро Брежнев заявил, окончательно и бесповоротно:
«Нам надо брать в Москву опытных работников. В связи с этим вносится предложение утвердить Петра Ефимовича Шелеста заместителем предсовмина. Я с ним по этому вопросу имел разговор. Он согласился».
Присутствующий тут же Владимир Щербицкий, будущий первый секретарь ЦК КПУ, буркнул:
«Что же хорошего? Забрали первого секретаря и ничего не сказали».
Но это, конечно, был лишь ход не слишком красиво завёрнутой вежливости.
Они возвращались из Москвы в Киев на разных самолётах, Щербицкий и Шелест. Садились на разные самолёты. Брежнев говорил, что ещё не знает, кто сменит Шелеста на посту первого коммуниста Украины. Но он врал.
Через два дня Суслов дёрнул Шелеста в Москву. Срочно! Пленум по выборам первого украинского секретаря откладывался. Суслов бил под дых:
«Пётр Ефимович, вы должны быть в Москве. Иначе…»
Шелест якобы ответил по-казацки:
«Товарищ Суслов, вы меня не пугайте. Ничего я не боюсь, хуже и страшнее того, что вы со мной сделали, уже не будет».
На следующий день он уехал московским поездом. Вскоре пленум в Киеве всё же прошёл. Первым секретарём ожидаемо избрали Владимира Васильевича Щербицкого, доброго знакомого Брежнева.
В Москве Шелеста толком не приняли. На Украине отношение, как вспоминал его сын, было ещё хуже. Многие боялись поддерживать с ним контакт. Его людей отрезали от всех должностей.
Уже в 1973 году книгу Шелеста «Украина наша советская» разгромили («низкий идейно-теоретический и профессиональный уровень»; «недопустимо много места отводится прошлому Украины, нарушен принцип классово-партийного перехода»), изъяли из доступа, а его самого «по болезни» отправили на пенсию.
Два года он сидел дома, буквально тосковал. На работу никуда не брали. Первый человек Украины оказался никому не нужен. Только в 1975 году после, в общем-то, унизительного письма Брежневу, Шелеста назначили директором подмосковного авиазавода. Пётр Ефимович вновь оказался в сфере, которую знал ещё с военных времён. Во время перестройки Шелест ушёл на пенсию.
Последние же годы он прожил на Пресне, скончавшись 22 января 1996 года в Москве. 13 июня 1996 года его тело перезахоронили на Байковом кладбище в Киеве. Там Пётр Ефимович Шелест воссоединился с независимой Украиной.
Комментарии читателей (0):