24 августа 2021 Украина отпраздновала 30-летие своей независимости. Одним из людей, стоявших у истоков нового украинского государства, был его первый президент — Леонид Макарович Кравчук. ИА REGNUM публикует серию очерков писателя Платона Беседина о том, что это был за человек и в каком контексте он приходил к власти.
Ранее на ИА REX:
Хитрый лис Леонид Кравчук: отец независимой Украины. Очерк 1
Хитрый лис Леонид Кравчук: отец независимой Украины. Очерк 2. Уроки польского
Хитрый лис Леонид Кравчук: отец независимой Украины. Очерк 3. Секс-символ
Хитрый лис Леонид Кравчук: отец незацисимой Украины. Очерк 4. Любовь приходит в платье скромном
Хитрый лис Леонид Кравчук: отец незацисимой Украины. Очерк 5. На старт! Полетели!
Лестница в красное небо
Итак, Леонид Макарович Кравчук, педагог. Тут надо заметить, что в то время отношение к учителям было иным, нежели сегодня: пусть их и не баловали деньгами, но они почитались воспитателями новых советских людей, тех, кто должен был покорить космос и по кратчайшему отрезку пройти от лежащей в руинах страны до величайшей сверхдержавы, диктовавшей волю всему миру. Этому красному гиганту требовались грамотные, талантливые солдаты империи, которые разгоняли бы его колесницу к раскалённому алому солнцу. Чтобы в итоге обжечься, да, но тогда они не знали об этом. Тогда их сердца разгорались и пылали сами, и поступь марширующих боевых слонов с пятиконечными звёздами на боках казалась непоколебимой. Им нужны были наездники.
Леонид Кравчук — устремлённый, образованный, красноречивый, убедительный, жадный до власти и денег — на эту роль подходил едва ли не идеально. Уверенной поступью он шагал вверх, по лестнице в красное небо. От селянина в президенты — чудесный слоган украинской мечты.
Когда Леонид Макарович станет лидером нации, а позже умудрённым рассудительным старцем, идеально работающим для любой аудитории, умеющим нравиться, он скажет, что «никогда бы не вступил в партию». Если бы знал о голодоморе и репрессиях. Если бы в принципе понимал тот временной контекст. Так будет говорить Кравчук и тем самым снимать с себя какую-либо ответственность. Невиноватый, мол, я, они сами ко мне пришли, эти красные комиссары, завербовали, посулили блага, а я и повёлся.
Да и трансформация сознания, — эко совпадение! — с его же слов, произошла у него почти аккурат перед развалом Союза, в 1988 году, когда он проник в архивы, после посещения которых его начали терзать ночные кошмары. «Никто не ограничивал моего доступа к ним ранее»; вопрос лишь в том, когда именно захотел правды, как он её характеризовал, Кравчук, в какой момент и почему именно в него. Вопрос этот немаловажен, он многое объясняет. Добивать ведь легче, чем ломать вначале.
Безусловно, всей картины, будучи обычным партийным работником, Кравчук знать не мог. Но вот догадываться, несомненно, должен был, а при своём пытливом уме и обязан был искать и находить соответствующую информацию. К тому же он регулярно подчёркивает, что ему — в отличие от соратников — постоянно приходили в голову мысли из серии «а правильно ли это всё?». Наверняка при этом он отвечал себе. Опять же если верить Леониду Макаровичу. Но менять он ничего, конечно же, не стал.
О своём будущем начальнике — Первом секретаре Центрального комитета Коммунистической партии Украины Владимире Щербицком — Кравчук скажет так: «Другим он не мог быть — он был человеком своего времени, человеком Системы». Фокус в том, что то же самое применимо и к самому Леониду Макаровичу, и к тысячам других. Так работает Система. И, как правило, нет ни истинного осознания, ни подлинного покаяния. Есть лишь подкожное стремление к вершине лестницы, взбираться по ней значит жить, остановись — и коллапс, распад, захоронение.
«Пролистав около 5000 документов, в том числе фотографий, увидел, какой это был кошмар для крестьян, — вспоминает Кравчук, как изучал секретные архивы. — Политбюро приняло смелое решение издать — впервые в Украине — книгу о голодоморе. После архивов, работы над книгой понял, что страна с такой идеологией, с такой практикой не может долго жить — голод был устроен целенаправленно».
Прозрел, изменился? Некто, подобно апостолу Павлу на пути в Дамаск, принёс Кравчуку новую истину? Допустить подобное можно. Но можно допустить и иное: Кравчук подстроился, мимикрировал, лавируя под каплями очистительного дождя. Тут каждый может выбрать понравившийся ему вариант. Что скажет об этом сам Кравчук? В любом случае он будет верить в произнесённое.
В те же времена Леонид Макарович летит, мчит, скачет по лестнице вверх. Его, как таланта, отобранного на коммунистическом кастинге, двигают от должности к должности. Успех, столь много, по выражению Достоевского, значащий между людьми, осёдлан им в полной мере. За счёт чего? Лобби? Заговор? Личные связи? Контекст судьбы? И это тоже.
Но ещё, безусловно, то, что Кравчук при всём умел казаться человеком. Не быть, а именно казаться. Подлинный Кравчук мало кому известен. «Я человек гибкий, дипломатичный, редко говорю людям правду прямо в глаза, совсем редко открываюсь». Но на фоне прикованных к бумажкам именно он, умеющий натянуть любую маску, душевно сказать, убедительно пообещать, казался искренним, самостоятельным, живым.
Со временем Кравчук заклеймит коммунизм как главное зло человечества. Тогда же, в 1960, когда его вызывают в горком Черновцов, он верит в победоносный курс партии. Противоречие, диссонанс? Возможно, но только не для Кравчука, этого извечного эквилибриста.
Партийные товарищи видят в нём соответствующие данные для того, чтобы не преподавать политическую экономику, а всерьёз, по-настоящему заниматься агитацией и пропагандой. Кравчук не сразу, но соглашается. Ничто человеческое ему не чуждо — необходимо было жильё. Потом, видимо, ещё одно и ещё, хотя, будучи президентом Украины, справедливости ради, от казённой дачи он отказывается. В раскручивании агитпропа Кравчук оказывается настолько хорош, что его приглашают в Москву, в Академию общественных наук при ЦК КПСС, кузницу большевистских кадров. Отныне марксизм, ленинизм — те лучи, которыми Леонид пронзает своих слушателей.
Отправлялся в Академию Кравчук из Черновцов, значит и вернуться должен был туда же. Не хотелось, конечно, — ведь принципиально иное грезилось. И вновь помогли добрые знакомые. Сельский хлопчик, носивший еду бандеровцам в лес, отправляется в уже освоенный ранее Киев.
Однако контекст его прибытия уже совсем иной. Он больше не голодранец из западноукраинского села, а солидный, успешный человек из столицы, с репутацией идеального солдата Красной Империи. Кравчук селится в роскошном отеле «Октябрьский» и сразу же заступает на должность заведующего сектором организационного отдела ЦК КПУ. В задачи его входит подготовка и переподготовка кадров. Кравчуку доверяют будущее Советской Украины. Как он им распорядился, станет ясно через несколько десятков лет; Михаил Горбачёв назовёт его главным виновником развала СССР.
Того же Кравчука ждали в Киеве, лоббировали его назначение. Он прекрасно зарекомендовал себя в Москве. Как? Способ для того времени был лишь один — беспрекословно соблюдать все писаные и неписаные законы Системы, уметь идти и по судьбам, и по крови. Лисы ведь не только хитры, но и кровожадны.
Статус Кравчука настолько возрос, что он становится абсолютно закрытой особой, человеком в красном футляре, доступ к которому — строго по ходатайствам и назначению. Молодой Леонид инспирировал тех, кто позднее получит власть на уже незалежной Украине, несмотря на перемены так и оставшейся гнездом номенклатурных ос. Не первый, но и не последний человек: с 1970 года он работал заведующим сектором, инспектором, заведующим отделом агитации и пропаганды ЦК.
Начальником же его был руководитель УССР Пётр Ефимович Шелест. Однако уже вскоре его сменил Владимир Васильевич Щербицкий. Два человека, весьма и весьма повлиявшие на Кравчука.
Продолжение следует
Комментарии читателей (0):