Арест Арашуковых: неприкасаемых больше нет

В древние времена «corruption» означало разложение, продажность, вымогательство и шантаж. В современном мире коррупция дополнилась взяточничеством, мошенничеством, злоупотреблением властью, подкупом, растратами и отмыванием средств. Иными словами, понять, что в нашей стране существует коррупция отнюдь не сложно, куда сложнее определить ведется ли с ней борьба.

Путаница в данном вопросе проистекает из того, что обычные люди и люди, напрямую занимающиеся коррупционной чисткой, видят эту проблему с разных сторон. Для простого обывателя наличие борьбы определяется регулярностью и постоянством упоминаний в прессе. Для правоохранителей куда важнее завести в течение года не массу дел, а совершить один или два по-настоящему крупных ареста. Подобное расхождение активно используется пятой колонной для нивелирования успехов антикоррупционных дел сведением ее к якобы «ничего не значащим единичным случаям».

На самом же деле чиновники, возглавляющие коррупционные схемы, совершенно не боятся массовых арестов и чисток на местах. Каким бы не был медийный эффект от большого числа мелких процессов, «чистка» низовых элит никогда не решает коррупционный вопрос. Совсем другое дело, когда процесс начинает вестись в верхах государства.

Суть в том, что коррупция в нашей стране работает по принципу пирамиды. И если некий региональный чиновник с высокими амбициями и финансовыми возможностями желает получить более высокий пост, ему необходимо заплатить посреднику крупную сумму. Местный получатель денежных средств не имеет права распоряжаться ими полностью. От трети до половины полученных им сумм он обязан перечислять вышестоящим столичным покровителям. Если же перетекания средств от региональных коррупционеров к бенефициарам в Москве не состоится, первому человеку не позволят занять свой пост, а второй не обогатится.

При этом важно понимать, что отчисления верхушке пирамиды чиновник, решающий проблему, должен осуществлять в любом случае, даже если имеет достаточные полномочия чтобы самостоятельно решить вопрос. Далее заплативший за новое место коррупционер наверняка захочет отбить потраченную сумму. Однако и в этом случае он будет обязан отчислять с каждой незаконной операции аналогичную часть средств наверх. Это и есть классическая схема коррупции регионов.

БУДЬТЕ В КУРСЕ

• 06.03.19   Рауль Арашуков обвиняется в хищении газа на 30 млрд и создании ОПС
• 22.02.19   Стало известно, как Арашуковы воровали газ

Понимая этот незамысловатый механизм становится совершенно ясно, что борьба с коррупцией на местах никакой отдачи не несет. Низовых исполнителей попросту заменяют другими, а головная схема продолжает существовать. Лишь вертикальное решение вопроса позволяет раскрутить всю нижестоящую цепочку полностью. И именно этот аспект является ключевым в ответе на то, ведется ли в России коррупционная чистка.

Ранее сенаторы, министры и прочие люди, возглавляющие верхушку пирамиды, считали себя неприкасаемыми на все времена. Клановый консенсус конца 90-х полностью их в этом уверил. В рамках достигнутой на тот момент договоренности предполагалось, что «разборки» могут вестись исключительно на низовом уровне, в то время как работа правоохранителей полностью блокировалась в верхах.

С начала 2000-х расклад сил в Кремле существенно изменился. Силовой блок начал отвоевывать позиции, хотя в виду ограниченности возможностей к чистке рядов пока не приступил. Первостепенной задачей для Путина и его ближайшего окружения стала стабилизация работы властной вертикали и обеспечение функционирования всей страны. Вести первичное восстановление системы с одновременной читкой элиты было попросту невозможно, а потому пришлось выбирать.

В определенном смысле перед здоровой частью российского истеблишмента стоял простой вопрос: как прокачать через «дырявый» водопровод такое количество жидкости, чтобы на выходе получить нужный объем? Ответ – залатать то, что ещё возможно и поднять в системе напор. Так, экономику страны было решено залить деньгами. И, хотя финансы через коррупционные схемы продолжали утекать, бюджет России, наконец, получил недостающие объемы.

На коррупцию в тот момент намеренно закрыли глаза, и этот негласный подкуп проамериканской элиты позволил направить часть сверхдоходов на стабилизацию страны без внутренних рисков. При этом, несмотря на все попытки либералов и оппозиции убедить народ в том, что в возрождении государства Путина «спасла» исключительно цена на нефть, правда заключалась в следующем.

Сами по себе высокие цены на нефть при том, что налоги с нее не поступали в бюджет страны, ни на грамм не изменили бы положение России. Поэтому единственный сектор, которого в тот момент коснулась коррупционная чистка, стал сектор нефти и газа. Лишь после национализации данных активов, отмены грабительского договора «о разделе продукции» и прочих антироссийских западных мер, когда сырьевые компании стали платить налоги, доходы от высоких цен на нефть действительно стали играть на руку государства. Без этого сверхдоходы от продажи нефти в российскую казну все равно не попали бы.

Давление в «трубопроводе» было повышено, страна стала получать больше средств, а коррупционные схемы больше денег. В дальнейшем, чем дальше продвигалось укрепление государства, тем меньше компромисс с серыми схемами устраивал власть. Всем было ясно, что консенсус с элитами доживал последние годы, и спецслужбы готовились получить карт-бланш.

Видя опасные тенденции, Мюнхенскую речь, события в Южной Осетии и прочие самостоятельные шаги Кремля, Запад начал предпринимать антироссийские меры. С 2007 по 2012 год давление на Россию возрастало, появились тенденции к подготовке «цветной» революции в стране. В этих условиях, с 2008 по 2012 годы, реальную борьбу с коррупцией пришлось отложить еще на неопределенное время, а кадры и коррупционные схемы, выявленные спецслужбами, использовать для шантажа прозападной элиты на местах.

В противном случае силовой блок имел все шансы потерять контроль над ситуацией. В том числе и благодаря этому страну удалось удержать в равновесии в 2012 году. «Болотная революция белоленточников» так и не состоялась, а Майдан в Москве, осуществляемый Вашингтоном за два года до Майдана в Киеве, – провалился.

В корне ситуация начала меняться в период 2014-2015 годов. С началом санкционного давления и начавшихся попыток Запада заморозить средства российской элиты, консенсус 90-ых перестал существовать. Для здоровых сил Кремля стало очевидно, что Лондон и Вашингтон намерены разыграть старые сценарии через давление на семьи и средства финансовых и политических элит. Заставить их играть против собственного государства.

При таком раскладе старая схема себя изжила. А вред, который могла нанести коррупционная чистка положению России, сравнялся с тем вредом, который наносило сохранение сложившегося консенсуса. Как только смещение баланса произошло, Москва поняла, что настал наилучший момент для чистки государства – реальная борьба в системе началась.

Если до 2016 года антикоррупционная работа в основном касалась нижних эшелонов власти и существенной пользы стране не приносила, после этого жернова госорганов закрутились в верхах. Борьба подобралась к вершине пирамиды, и силовикам был дан карт-бланш. Арест чиновников высокого ранга, да и сенаторов с тех пор стал обыденностью для России. Борьба все активнее перемещалась наверх, благодаря чему даже арест одного-единственного вышестоящего чиновника снимал со страны целый шлейф коррупционной паутины.

Сейчас пожизненный срок отбывает Игорь Изместьев, представлявший Башкирию в Совете Федерации. В СИЗО по делу о группе компаний «Сумма» остаются братья Магомедовы, один из которых занимал пост сенатора от Смоленской области. Предыдущий представитель Карачаево-Черкесии в Совете Федерации Вячеслав Дерев также остается под следствием. Завершается чистка Дагестана, но столь показательных задержаний как в случае с Арашуковыми со времен Улюкаева все же не происходило.

Недавний арест прямо в зале Совета Федерации шлет элите особый сигнал, ультиматум о том, что теперь никто не может считать себя неприкасаемым, а те отношения, которые выстраивались ранее, и кабинеты, в которых воры находили защиту, теперь не значат ровным счетом ничего. Именно поэтому так напряжены в последние недели российские «либералы». Отсюда их заявления о том, что в стране начался «новый 37-ой год».

30 июня 2018 года своим личным Указом Владимир Путин утвердил первый радикальный сценарий по борьбе с коррупцией: «Национальный план противодействия на 2018–2020 годы». В нем Кремль впервые обозначил амбициозные цели. С выходом документа выяснилось, что за нынешними фигурантами процесса следили давно, но задерживать не спешили по определенной причине. Работа стала системной порядка пяти лет назад, тогда же в стране стали разрабатывать «новое» законодательство.

Накануне начала его применения Кремль заблаговременно начал выщелкивать тех, к кому будущие фигуранты могли обратиться за защитой. Тех, кто имел возможность не дать ход следствию либо не позволить вестись расследованию в полной мере. Старт для начала текущей работы полностью совпал с событиями 2014 года и активизацией бездумного давления на Россию со стороны Британии и США. Именно в этот период Москва поняла, что Лондон и Вашингтон планируют начать шантаж российской элиты, используя тех из них, кто запятнан участием в коррупционных схемах.

Представителей власти и большого бизнеса планировалось направить на подрыв страны. По этой причине за два дня до знакового ареста Арашуковых Минюст выступил с заявлением о новом законопроекте. Документе, который снимает ответственность с чиновника, если на него действовали «обстоятельства непреодолимой силы». И пока в сети с подачи классических методичек данный проект всячески высмеивался, его реальное значение и выбранное для публикации время давало намек на то, что Кремль предлагает подвергшимся западному шантажу чиновникам и бизнесменам альтернативу. Выход из патового положения, который защищал и саму страну.

Подобный шаг уже осуществлялся Москвой в середине 2000-х, когда олигархам, оказавшимся под давлением Белого дома, позволялось вернуть деньги в Россию и получить амнистию, перевести активы в российскую юрисдикцию, направить часть средств в развитие экономики страны или выбрать условия США и «глотать пыль». Те, кто тогда послушал Кремль, сегодня оказались в безопасности от англосаксонского давления, остальным вновь предлагается свернуть на нужный путь.

В качестве мотивации 1 февраля 2019 года на рассмотрение правительства попало поручение о долгожданном расширении видов имущества подлежащего обращению в доход Российской Федерации. Речь идет о конкретном механизме, появления которого ждала вся страна, о способе поиска и изъятия в бюджет России средств, иных ценностей, предметов роскоши и прочего, что будет обнаружено не только у фигурантов коррупционных дел, но и у членов их семей.

Принцип работы предполагает следующее, если официальная декларация о доходах не покрывает затраты чиновника на имеющееся у него имущество, а сведения, подтверждающие его приобретение на «белую» зарплату, он предоставить не может, суд попросту изымает имущество в пользу страны. Это главная и наиболее болезненная мера, которую больше всего боялись российские казнокрады.

Уже сейчас деятели высокого ранга начали сличать свои затраты с официальными доходами, поскольку в скором времени занижение декларации будет не помогать, а наоборот ставить чиновника под пристальное внимание.

Как только механизм вступит в силу, любой общественник или СМИ смогут опубликовать сведения о реальных тратах чиновника и навести правоохранителей на его след. Еще несколько лет назад это бы спровоцировало тотальное бегство капиталов, но в нынешних реалиях это приведет лишь к тому, что имущество коррупционеров все-равно станет заложником, но уже Лондона и Вашингтона.

Тем не менее, пока маховик чистки государства набирает обороты, на фронтах информационной войны ведется иной процесс. Психологическая агрессия Запада против России, запущенная в интернете и СМИ с принятием в 2015 году «Когнитивной стратегии» наизнанку выворачивает любой позитивный процесс. Официальные офисы прибалтийских, украинских, канадских и прочих русскоговорящих троллей, новые «правильные» механизмы работы новостных агрегаторов и соцсетей, ежедневно пытаются убедить российское общество в тотальном негативе российского положения.

За пеленой этой пропаганды люди уже не замечают реальности и не фиксируют происходящих перемен. Пока активность борьбы с коррупцией в высших эшелонах власти нарастает, опросы агентства «Transparency International» показывают, что по восприятию коррупции за 2018 год Россия опустилась на три пункта. То есть люди по ощущениям, черпаемым из сети, начали полагать, что борьба с коррупцией по сравнению с 2017 годом не растет, а падает. И это при том, что данное мнение в корне противоречит голым фактам.

Понимая это, Кремль сделал ход конем и еще в июне 2018 года вторым пунктом национальной программы прописал, что уровень коррупции Федеральные власти теперь будут определять не только количеством судебных приговоров, но и впечатлениями населения о масштабах беды. В итоге даже эти попытки Запада убедить общество России в том, что никакой войны с коррупцией не ведется, были использованы Кремлем для активизации этой самой борьбы.

По большому счету война с коррупцией наряду с демонстративным ограничением собственного потребления элиты – наиболее сильный политический инструмент в арсенале властей. Если в нынешнем международном положении начавшийся процесс увольнений и посадок проштрафившихся чиновников продолжит развиваться, люди действительно почувствуют, что государство закручивает гайки равномерно для всех.

Результатом может стать новая солидарность, основанная на преодолении общих трудностей как во времена послевоенного СССР. Чтобы это случилось, борьба с коррупцией должна вестись по-настоящему убедительно. А судя по реакции Запада, «либеральной» жировой прослойки и «независимых» СМИ, тенденции к этому действительно нарастают.