Как СМИ России воюют со своим же государством

У Бабеля в его «Одесских рассказах» есть цикл «Как это делается в Одессе». Там он описывает деятельность знаменитого лидера одесского преступного мира Бени Крика накануне революции. Наши современные российские СМИ ничем не отличаются от Бени Крика. Давайте рассмотрим, как это делается в России.

Берём тему — российский бюджет. Что такое бюджет? Это деньги. А там, где деньги, там всегда куча претендентов на эти деньги. Деньги — это власть. А претенденты на власть всегда имеют достаточно денег, чтобы содержать армию прислуги, таскающей им каштаны из огня. Претенденты на власть заводят внешне независимых экспертов и журналистов с редакторами.

Те, «непонятно» на какие деньги живя (газеты прибыли не приносят, их содержат учредители, тираж сам по себе не окупается, реклама покрывает лишь часть текущих расходов, а эксперты — это лица с научными степенями и должностями директоров непонятно каких экспертных центров, непонятно где находящих финансирование), всегда выступают с позиции большой любви к народу и его нуждам. Они играют роль знатоков, которым можно верить всякому, кто не может отличить дебет от кредита, но вечно нуждается в деньгах — то есть 95% нашего городского и сельского населения. Аудитория, как видим, не маленькая.

Но вся «экспертность» экспертов с экономическими степенями сводится к мастерству баламутить публику через СМИ. И никак не проявляется в анализе экономических процессов.

Вот одна из наших либеральных газет. Следите за руками.

Заголовок: «Бюджет России кардинально изменили: пострадает социалка, разбогатеют тюрьмы». Ну как, зацепило? По нервам ударило? Правильно — так и нужно. Что в тексте?

Содержание текста: впервые за 7 лет благодаря росту цен на углеводороды доходы бюджета превысят расходы. Минфин РФ изменил прогноз денежного баланса страны в бюджете на 2018 год, заложив в него профицит на уровне 0,45% ВВП вместо ожидаемого дефицита в 1,3% валового продукта. Причем выручка от подорожавшей нефти ожидается существенная: казна располнеет на 2,2 триллиона вместо скромных 527 млрд. рублей.

БУДЬТЕ В КУРСЕ

• 30.05.18   Смерть Бабченко: от сакральных жертв — к убийствам по случаю
• 21.05.18   Кудрин идет во власть, но не уходит из оппозиции
• 12.05.18   Хранящиеся в Шереметьево 20 млрд долларов Хусейна могут распаковать
• 11.05.18   Спецслужбы предотвратили теракт в Москве на шествии «Бессмертного полка»

Доходы страны увеличатся с 15,26 трлн рублей до 17 трлн, после закрытия дефицита в казне останется еще 530 млрд свободных средств, однако государство не планирует за счет них сильно увеличивать расходы (прибавка будет чисто символической, пишут либералы — 60 млрд рублей, то есть денег добавят, но вы не радуйтесь). Наоборот, многие статьи государственных трат правительство намерено урезать. Например, трансферты из казны на пенсионное обеспечение урежут на 51,5 млрд рублей.

Переполненные гневом сердца граждан должны сначала испытать шок от жесткости правительства, а потом найти выход в гражданском недовольстве, выражающемся по шкале от ворчания на кухнях до участия в митингах. Я не могу найти другого объяснения применяемому приёму, который трудно назвать простой журналистской провокацией. Это не провокация — это манипуляция.

Потому что тут же издание делает оговорку: сократив выделение этих денег из бюджета, индексация будет осуществлена из внебюджетных фондов. Дефицит Пенсионного фонда будет покрыт из иных источников. То есть люди не пострадают, доходы будут не только сохранены, но и увеличены. Просто один источник заменят на другой. Но как всё это подано?

Далее газета бьёт по нервам: на 2,23 млрд рублей будут урезаны госпрограммы по поддержке инвалидов и на 5,9 млрд рублей будут уменьшены траты на социальное обеспечение.

Правда, и тут такая же картина: в соответствии с майскими указами Путина будут увеличены расходы на медицину и образование. Медицина получит 4,2 млрд руб, а образование — 2,64 млрд рублей. Инвалиды на что тратят деньги? На медицину. Медицина получит их от государства. И не 2 млрд, а 4 млрд рублей. Деньги — вещь, конечно, нужная, но когда они не помогают из-за недостатков медицины, то толку от таких денег мало.

Социальная помощь — вещь тоже нужная, но когда малоимущие семьи платят за лечение и образование детей, а там всё равно сохраняется слабость материальной базы, которую не покрыть деньгами населения, то так же мало толку от платных услуг. В СССР никто не считал благом бесплатность медицины, всех интересовала её результативность. Бесплатная халтура — это тоже не социальное благо. Люди сильнее всего недовольны не тем, что услуги платные, а тем, что они всё более платные при ухудшающемся качестве. И вот эту проблему призван решить финансовый манёвр правительства.

Можно, конечно, спорить об эффективности таких мер. Можно говорить о том, что при таких подходах что-то улучшится, а что-то нет. Но согласитесь — всё это далеко от того эмоционального заряда, который, подобно мине, должен взорваться в умах и сердцах читателей с подачи наших СМИ. Как говорится, ложки нашлись, но осадок-то остался.

То же либеральное издание продолжает нагнетать эмоции у читателей: «Что делать с оставшимися профицитными средствами, Минфин тоже уже придумал. Планируется их сначала прокрутить с помощью покупки валюты на внутреннем рынке, а затем «заныкать» подальше, направив в государственную копилку — Фонд национального благосостояния. Между тем дополнительные нефтяные доходы могли бы стать стимулом для развития отечественной экономики, но едва ли это случится».

Сначала обращает на себя внимание язык, применяемый к оценке экономических действий. «Заныкать», «могли бы стать стимулом, но этого не случится». Намеренно формируется негативное мнение. Но газета не от себя такие вещи говорит — нет, она ведь «объективна». Она ссылается на эксперта — и не простого, а целого доктора экономических наук: «Минфин РФ привык исполнять бюджет исключительно в бухгалтерской плоскости и стремится только к сведению расходов с доходами», — отмечает доктор экономических наук Игорь Николаев. По его словам, ведомству удобнее направить средства на покупку валюты, чем вложить в какой-нибудь проект.

Интересно, а в какой плоскости, кроме бухгалтерской, должен исполнять бюджет Минфин? И понимает ли доктор экономических наук, что для того, чтобы напечатать рубли под проекты, сначала надо купить на бирже валюту? Ведь мы живём в системе currency board. Сейчас любой блогер знает, что это такое. Что это за аргументация и что это за аналитика?

А люди верят авторитету и чувствуют, как ненавистный Минфин под одобрение правительства шарит у них по карманам и вынимает оттуда последние надежды на улучшение жизни.

Давайте посмотрим на эту, с позволения сказать, «экспертизу» ещё внимательнее.

Страна получила сверхдоходы из-за роста цен на нефти и газ. Не из-за роста производительности труда, а из-за колебания ценовой конъюнктуры. Новая стоимость не создана. Но денежную массу требуют создать. Каким образом эти деньги могут быть вложены в экономику? Только одним путём: через валютную биржу. Если вся эта валютная масса хлынет на биржу, рубль рухнет, а увеличившаяся денежная масса, не обеспеченная массой товарной, взметёт инфляцию до двузначных цифр в месяц. Связать эти деньги никакими средствами не получится, потому что нас не плановая экономика, а рыночная. То есть цена формируется на рынке. И ограничивает её только платёжеспособный спрос.

Что бывает, когда растут продажи? Бывает рост цены — до момента, когда возникнет равновесие. Это азбука студенческого курса экономики, для этого даже не нужно быть доктором наук. Любая тётка, торгующая на базаре, это знает. Так для чего эти доктора говорят нам такую заведомую чепуху? Если они знают, как накачать экономику деньгами, при этом не обрушив её в пропасть инфляции, почему они не расскажут нам, как это сделать?

Нам просто предлагают начать раздавать деньги, но где гарантия роста экономики? На Западе уже много лет раздают деньги не то что даром — под минусовые проценты. И это никак не помогает им выйти из спада. Почему у нас это станет волшебной таблеткой? Из чего это видно? Нулевые процентные ставки и дармовые деньги точно так же способны обрушить рост, как и инфляция. Только искусство прохождения между этими крайностями помогает оживить экономику. Но и это далеко не всё.

История говорит нам, что все доводы теоретиков о том, что научная революция, норма присваиваемой капиталистом прибавочной стоимости, рост производительности труда и снижение себестоимости — это на самом деле ключ к богатству, — на самом деле есть сплошная чушь. Ни одна страна не стала богатой потому, что она опиралась на свои ресурсы и свой рынок. Все, кто шёл этим путём, веками не могли вырваться из нищеты. Работали запредельно много, а богатство всё никак не приходило. На Востоке даже придумали поговорку: «Если бы богатство приходило к тому, кто больше всех работает, то самым богатым был бы ишак». Почему?

Распределение — вот ключ к богатству. Неэквивалентный обмен, а не более низкая себестоимость, новые технологии, лучший маркетинг и прочая псевдоэкономическая лабуда. Только неэквивалентный обмен единственный и является путём к богатству.

То есть пока Англия не стала грабить колонии, она работала как папа Карло, и никто там не богател. Пока Европа не испробовала колониальной эксплуатации, она не знала водопровода, мыла, канализации и даже простой бани. Пока США не отняли у Британии 13 колоний из 69 и сами не захватили силовую власть над мировыми торговыми путями и денежными расчётами, никакая удача к ним не пришла.

И самим США наступит конец, если они потеряют доступ к рынкам всего мира. Как бы они не развивали у себя технологии и не раздавали кредиты даром всем желающим и не желающим. Пока Китай не стал продавать по всему миру то, что он на чужие деньги и идеи производил у себя за бесценок, он не мог извлечь прибыли из дешевизны своей рабочей силы. То есть китайцы веками были готовы вкалывать 16 часов за миску риса, а получать за это миллиарды стали лишь тогда, когда Запад решил на этом неэквивалентном обмене нажиться.

То есть мы видим, что нужны две вещи — доступ к массовому рынку и ограбление колоний. Богатая ресурсами Россия всегда была бедной именно потому, что никогда не шла путём неэквивалентного обмена и колониализма. Россия не выкачивала деньги из территорий, а вкачивала их туда с ущербом для себя самой, подтягивая окраины до своего уровня. Это привело в итоге к тому, что окраины поднялись и откололись. И территории у России были, и наука, и изобретения, и производство, и население, и ресурсы — грабежа колоний не было, и богатства не возникало. Запад же, ничего этого не имея, шёл по пути внешней торговли и захвата рынков сбыта — и стал самым богатым в мире.

Китай получил доступ к массовому рынку, но это был не его рынок, а рынок Запада. Запад перед этим эти рынки захватил. Теперь не Китай продаёт свою продукцию по всему миру, а западные компании продают по миру свою продукцию, сделанную в Китае, но принадлежащую Западу. Потому Китай и остаётся в жестокой зависимости от Запада, хоть и стал по объёму экономики больше, чем США. Китай сам себе не принадлежит, он принадлежит глобальному капиталу. Знаменитая китайская осторожность вызвана именно этим фактором. И только этим способом Запад смог добиться богатства, получая золото в обмен на стеклянные бусы — путём неэквивалентного обмена.

Самые наукоёмкие технологии становятся рентабельны лишь тогда, когда их продукция имеет массовый сбыт на территории минимум в полмиллиарда покупателей, а оптимально — миллиард-полтора. Такие рынки можно захватить и удержать только военным путём. То есть не за счёт внутренней, а за счёт внешней политики. Торговые союзы вырастают из выигранных войн, где победитель собирает побеждённых в союзы политические, охраняемые союзами военными.

Путин именно с этой стороны подошёл к задаче повышения могущества России в сфере экономики. Именно отсюда Россия развила такую внешнеполитическую активность — это ключ к решению внутренних проблем развития экономики. Раздача денег ничего, кроме инфляции, не даст. Китай очень осторожно идёт по такому пути. Запад использует дармовые деньги от безвыходности — его население так закредитовано, что чтобы не рухнула вся экономика, всем раздают дармовые деньги, которые идут не на дополнительное потребление, влекущее рост производства, а на покрытие прежних кредитов, а так же на всяческие финансовые пузыри на биржах. Ведь вкладывать пустые деньги некуда — спрос стоит, и вместе с ним стоит производство. Кризис перепроизводства решается не вливаниями денег, а только новыми завоеваниями и переделом рынков. Но не через наращивание долгов. Зачем же нам предлагают пойти тем же «неверным путём Паниковского»?

Ещё один модный ныне тезис — так называемая мобилизационная экономика. Нам внушают, что волюнтаристскими методами возможно вывести из стагнации остановившуюся экономику. Но что такое мобилизационная экономика? Это экономка военного времени. Едва ли есть сейчас для этого адекватные условия.

Мобилизационная экономика — это чрезвычайная экономика. Это продразвёрстка вместо продналога — с вытекающей отсюда гражданской войной, между прочим. Это не просто свёртывание нормальных товарно-денежных отношений. Это карточки на продовольствие. Это Госплан с Госкомцен и Госснабом. Это директивные задания на производство конкретных видов продукции по конкретной цене с конкретной себестоимостью. Это прикрепление потребителей к поставщикам — диктат производителя. Это распределение сырья и материалов по централизованным фондам. Это превращение банков в расчётные конторы — не только со всеми плюсами, но и со всеми минусами этого дела.

Это монополия, монополия и ещё раз монополия. В водке, в сахаре, в энергетике и топливе, во внешней торговле, в идеологии, в политике. В турпоездках и праве решать, кто поедет, а кто нет. Это опять единственная правящая партия — со всеми её извращениями. А как вы без всего этого введёте мобилизационную экономику? Без всего этого никакая мобилизационная экономика невозможна. Без железного занавеса мобилизационная экономика рассыпается в прах за год. Вы уверены, что всего этого хотите?

Так, население получит монополию ставок по депозитам. Они будут одинаковыми и почти нулевыми. Кредиты будут дешёвыми, но целевыми. Да, производство получит оборотные средства, произведёт продукцию, но кто сможет её покупать? Другие производства? Они не покупают при мобилизационной экономике, они получают. А какая выгода от этого населению? На потребительском рынке денег будет по минимуму. Ведь зарплаты тоже будут нормированы.

Неизбежно начало отраслевых диспропорций, следствием чего станет дефицит. При фиксированных ценах дефицит — это форма скрытой инфляции, потому что идёт вымывание дешёвого ассортимента дорогим. Обратная связь между потребителем и производителем нарушена, наступает диктат производителя. Нарастание экономического кризиса, перерастающего в политический, в этой системе неизбежно. Всё это не раз уже проходили и мы, и другие страны. Ни в одном случае мобилизационная экономика не привела к экономическому росту. Если бы это где-то работало, это давно бы уже все применяли.

Майские указы Путина направлены не на раздачу денег на благие цели, а на стратегические направления структурной перестройки экономики. На основе именно товарно-денежных стимулов. Транспорт, медицина, образование, цифровая связь, финансовая стабилизация, уход от диктата доллара — всё это вспомогательные инструменты для долгосрочных целей, достижение которых даст другое качество экономического роста, другую его основу.

Напрасно надеяться, что эмиссия под жёстким экономическим контролем государства способна дать источник долгосрочного финансирования. Идеального государства с идеальным госаппаратом не бывает. В СССР государство было единственным источником капвложений, но те, кто тогда жил, помнят, что в экономике денег всегда катастрофически не хватало. Облигации займов населению навязывали. Экономили на всём. Напечатать денег сколько нужно было нельзя. Лозунг эпохи Брежнева «Экономика должна быть экономной» родился оттого, что при всех капвложениях в разные сферы денег не хватало на отрасли, связанные с удовлетворением потребительского спроса.

Хроническое недофинансирование, длящееся десятилетиями, привело к архаичному виду городов, к отсталой торговле, где господствовали старые форматы, где не хватало ни торговых площадей, ни товаров. Население не знало массовой автомобилизации, а города и торговые центры строились без учёта потребности в автостоянках. Проблема пробок в наших больших городах именно оттуда берёт свои истоки.

До сих пор розничная торговля переживает строительный бум потому, что заполняются бреши в дефиците торговых площадей и не завершено насыщение первичных потребностей населения самыми главными товарами первой необходимости. Только последние 8 лет из 28 люди как-то осваивают современные форматы и стандарты потребления, не делая из них культа, а просто используя для помощи в жизни. И если бы кризис не подкосил рост потребления, то никакие структурные реформы так бы и не начались. Так что не бывает кризиса без положительных последствий. Кризис заставляет прикладывать усилия для перехода в другое качество экономического развития.

Не надо быть большого ума, чтобы в любой стране спровоцировать на недовольство профанное в макроэкономике население, подвесив перед его носом, как морковку перед ослом, идею богатства, лежащего на расстоянии вытянутой руки, протянуть которую не даёт плохое правительство вместе с плохим Минфином. Но нужна научная добросовестность, чтобы не пользоваться лукавыми приёмами в разговоре в наивным населением, которое очень легко ввести в заблуждение в силу отсутствия у него соответствующей компетенции.

Не бывает правительств, которыми довольно население. Экономический блок правительства не может быть по своим взглядам антирыночным, потому что мы живём в условиях товарно-денежных отношений. Нравится нам это или нет, любая попытка выйти в своей хозяйственной деятельности за их пределы сразу наказывает бедностью и разрухой. Мы же не требуем перекрыть в домах водоснабжение от того, что трубы иногда прорываются и помещения затапливает. Вместо этого мы строим надёжный водопровод. Мы не отменяем силу воды, но пытаемся взять её под контроль.

Если министры финансов будут стремиться уничтожить деньги и мировую внешнюю торговлю — даже со всеми её минусами и перекосами — и свести кредит к нулю, мы получим беду. Если финансисты будут мыслить как военные или разведчики, страну ждёт беда. Равно как и если разведчики станут думать, как финансисты. Разрыв в их мировоззрении — вещь не только объяснимая, но и необходимая. Все экономисты, так или иначе, думают в рамках товарно-денежных отношений — если они не шарлатаны. Все силовики никогда не должны мыслить категориями рентабельности и прибыли — если они не предатели и не идиоты.

Та дискуссия, которая инициирована СМИ, не должна использовать манипуляции и игру на неосведомлённости. Засевая мифы в головы читателей, СМИ не помогают понять смысл происходящего, а сеют заблуждения и расшатывают государственность. Иного названия у того, что мы сейчас видим и слышим вокруг на тему состава правительства, не существует.