Дежавю на чужом пиру

Это не статья, а скорее развернутый комментарий. Причем, во многом вынужденный ввиду не вполне оправданной, по мнению автора, излишне комплиментарной, если не сказать бравурной, реакции СМИ и Интернет-сообщества на итоги встречи в Гаване глав Русской Православной и Римско-католической Церквей – Патриарха Московского и Всея Руси Кирилла и Папы Римского Франциска.

Церковная политика, а тем более межцерковный диалог всегда вещь очень тонкая, задевающая за живое и отзывающаяся во многих душах. Спору нет, эта встреча конечно же войдет в историю, потому что она в истории первая. Решит ли она адресованные ей надежды – увидим, хотя главный вопрос в том, какие именно надежды на нее возлагались? И кем именно это делалось?

Безусловно, противодействие гонениям на христиан Ближнего и Среднего Востока – необходимо (ст. 8-10 Совместного заявления патриарха и папы). Но это гонение началось не сегодня и не вчера. Напомним, как апеллировал к христианам-коптам впоследствии свергнутый военными, а тогда еще будущий, президент Египта Мухаммед Мурси, представитель рвавшихся к власти «Братьев-мусульман», обвинявший в преступлениях против коптов прежний режим Хосни Мубарака.

Безусловно, защита традиционных христианских ценностей, прежде всего семейных, очень важна. Но это проблема в первую очередь самого Запада; в России такой вакханалии нет, и хотя проблемы имеются, они и близко не достигли той стадии секулярной деградации, которая угрожала бы основам общественного бытия (ст. 19-20, 22 Совместного заявления).

Безусловно, прекращение практики прозелитизма (принуждения верующих к переходу из одной Церкви в другую) для канонического Православия на современной Украине весьма актуально (ст. 24-27 Совместного заявления). Но эта политика, названная главами Церквей «методом “униатизма” прежних веков», стала катализирующим, но никак не решающим фактором антиконституционного переворота в феврале 2014 года. Куда большую роль сыграл этно-националистический и идеологический, бандеровский фактор, а также сектантский, представленный широкой российской общественности буквально накануне телеканалом «Россия-1» в документальном фильме Ольги Скабеевой «Наваждение», посвященном деятельности сайентологов. Да и другие оккультные факторы, включая масонскую активность на Украине и повальное вхождение в ложи, по своей сути антицерковные и антихристианские, всего украинского политического бомонда, никакой оценки также не получили. (Да и, честно говоря, получить не могли).

Безусловно, к встрече и взаимодействию Церквей располагала и непростая политическая ситуация в мире. Тесная связь Ватикана с олигархическими центрами принятия решений общеизвестна, и вряд ли случайно, что встреча патриарха и папы по времени практически совпала с первым после смерти Евгения Примакова приездом в Москву Генри Киссинджера. Это составные части концептуально единой западной дипломатии, и не следует забывать, что нынешний папа соединяет в едином лице как римский Святой престол, так и осуществляющую его «генеральную линию» иезуитскую иерархию, весьма специфическую в организационных формах, их идеологическом наполнении и методах деятельности. (Противостояние масонов и иезуитов, имевшее место в английской Реформации и Великой Французской революции, давно кануло в Лету). Имеются и соответствующие коммуникации Ватикана с олигархическими центрами, причем, в разных секторах: в финансовом, политическом, символическом. И страна, которая эти коммуникации олицетворяет – Испания, с присутствием банковской группы «Santander», крупнейшей католической монархии и папского ордена «Opus Dei». Поэтому расчет на некое солидарное с этими западными неформальными центрами давление на Константинопольский патриархат, особенно в условиях обострения противостояния Москвы и Анкары, конечно же, может иметь место. Беда, правда, в том, что Эрдоган, как и Варфоломей, - фигуры преходящие, а Церковь – вечна, по крайней мере до скончания века. И тактический выигрыш, особенно в условиях подготовки Всеправославного совещания 2016 года, которое, по сути своей, призвано ревизовать по крайней мере часть решений такого же московского Совещания 1948 года, вряд ли эквивалентно неминуемым рискам, которые в связи с этим возникают. Проще было бы «отмотать» назад с проведением этого «Собора», тем более, что налицо все внешние поводы к этому в виде кризиса в регионе «Большого Ближнего Востока» в целом и в российско-турецких отношениях в частности.

Возможно, встреча патриарха и папы немного смягчит некоторые из этих противоречий или хотя бы по-другому расставит в них акценты. Хотя даже горячий сторонник произошедшего, глава ОВЦС, митрополит Волоколамский Иларион не отрицает, что «проблема действий униатов на западной Украине …не решена, и греко-католики продолжают говорить очень неприятные, несправедливые вещи о Русской Православной Церкви, продолжают заниматься разжиганием межконфессиональной розни».

Важная деталь, на которую обращают внимание авторы предыдущих комментариев. В промежутке между объявлением о встрече глав Церквей и самой встречей, 9 февраля, состоялось весьма символическое, совместное (!), то есть экуменическое, католическо-протестантское богослужение в одном из религиозных центров Англии, тесно связанном с английской Реформацией. Между делом с неподдельной радостью сообщается и об увлечении принца Чарльза, наследника британского престола, католицизмом, а также наследием ислама и иудаизма, а также об его «одержимости» защитой ближневосточных христиан.

И возникает вопрос: не здесь ли следует искать корни той настойчивости, с которой Ватикан на протяжении длительного времени продвигал идею встречи со священноначалием РПЦ? И что отклик на эти инициативы последовал только сейчас: повторяюсь, слишком много к этому оказывается совпадений.

Не отвечая напрямую на этот риторический вопрос, автор этих строк хотел бы привлечь внимание к ряду исторических фактов, которые если многое, на его взгляд, и не объясняют, то указывают в целом верное направление поиска таких объяснений.

Протестантизм, как таковой, а англиканский, в особенности, тесно связан с масонством. Историк Сергей Мельгунов еще столетие назад указывал, что с получением патроната королевского двора (1583 г.) и широким притоком в ложи представителей высших классов (с 1600 г.), деятельное участие в масонстве приняло и пресвитерианское духовенство. Именно ему в лице доктора богословия Андерсена в первой половине XVIII века принадлежало авторство обеих редакций «Книги Новых масонских конституций». Параграф 1-й второго издания (1738 г.) гласил: «…В наше время человек свободно выбирает себе веру, и лишь одна религия действительно обязательна для всех – всеобщая, …объединяющая религия …быть добрым и верным долгу, человеком чести и совести… Масонство – объединяющий центр, связывающей узами искренней дружбы людей, доселе бывших друг другу чужими». А вот параграф 6-й: «Как масоны, мы принадлежим к упомянутой выше всеобщей религии и …объявляем себя врагами всякой политической распре» (Масонство в его прошлом и настоящем. В 2-х т. / Под ред. С.П. Мельгунова, Н.П. Сидорова. СПб., 1991. С. 7-9, 16, 18-19, 27). Организационная форма, принятая масонством, - организации каменщиков, строителей храмов, которые в средневековой Англии были освобождены от прописки (так называемое «оперативное» масонство). «Духовное» содержание взято от алхимиков, утопистов с их проектами всемирных союзов и планами преобразования человечества, и розенкрейцеров с их идеями абсолютизации науки и «духовного возрождения» человечества. Именно они стояли у истоков «спекулятивного» масонства, то есть вхождения в прежде католические ложи каменщиков родовой знати (Там же. С. 3-8, 12-13).

Раскрывая особенности эволюции протестантской теологии, известный исследователь западной Церкви Ольга Четверикова отмечает постепенную радикализацию протестантизма, под влияние которой со временем попал и Ватикан. Уровень информационной насыщенности приводимых ею сведений таков, что интересующие нас фрагменты целесообразно поместить здесь целиком, практически без купюр. «Все более обмирщаясь (концепции “секулярной теологии”, “безрелигиозного” христианства, “теологии смерти Бога”), протестантизм настолько глубоко усвоил секулярный гуманизм и либеральное понимание прав и свобод человека, что стал совершенно безопасен для светской культуры, полностью вписавшись в отстаиваемый ею мировоззренческий плюрализм, - пишет Четверикова. – С особой силой этот чисто прагматический подход к религии проявился в успехах экуменического проекта, который начал разрабатываться англиканами еще с конца XIX века. Находясь под сильным влиянием английского масонства, экуменизм не представлял собой подлинно церковного движения, а преследовал политические цели, призванные обеспечить доминирование протестантского направления, - ссылается она на знаменитый доклад протоиерея И.Г. Разумовского “Экуменическое движение и Православная Церковь”, к которому мы еще вернемся. – Основная концепция экуменизма, ставшая синтезом протестантского учения о Церкви и идеи масонского универсализма, была сформулирована на Ламбертских конференциях Англиканской церкви в 1888 и 1897 годах. Она исходит из так называемой “теории ветвей”, в соответствии с которой все христианские церкви равны и каждая в отдельности, обладая только частичной истиной, в несовершенном виде представляет собой всего лишь различное проявление единой Церкви. Чтобы “реконструировать” единую истину и утвердить единую Церковь необходимо путем диалога привести все существующие богословские учения к некому общему знаменателю, в качестве которого предлагается определенный “догматический минимализм”. Он исходит из признания сходных положений в богословских учениях, к коим относится Священное Писание, апостольские символы в Никео-Цареградском Символе веры, два таинства (крещение и причащение) и принятие епископата как исторического факта. По сути, речь шла об утверждении принципа толерантности по отношению к учениям других церквей и достижении через политику компромиссов чисто внешнего единства христианских конфессий. Термин “экуменизм”, понимаемый в этом смысле, был введен членом методистской церкви США масоном Джоном Мотом (1856-1955), предстоятелем Всемирной миссионерской конференции протестантских церквей, состоявшейся в Эдинбурге в 1910 году, на которой и было основано это движение» (Четверикова О.Н. Измена в Ватикане или Заговор пап против христианства. М., 2011. С. 11-13).

На Экуменических конференциях, проводившихся в Эдинбурге в 1920, 1925, 1927 и 1937 годах, представителей РПЦ не было; зато присутствовали эмиссары РПЦЗ (Зарубежной Церкви).

В труде Четвериковой подробно описываются все перипетии становления в результате Эдинбургских конференций «протестантского Ватикана» - Всемирного совета церквей, созданного в августе-сентябре 1948 года в Амстердаме. Приводятся квоты на участие в нем региональных церквей, амбиции ВСЦ как «параллельной ООН», а также процесс вовлечения в него РПЦ, растянувшийся на 14 долгих лет. Ибо за месяц до Амстердамской Генеральной Ассамблеи (межцерковной конференции) в Москве по инициативе РПЦ и при поддержке И.В. Сталина состоялся другой форум – Всеправославное совещание, на котором автокефальные православные церкви отказались вступать в ВСЦ. «Позиция РПЦ, высказанная в докладе протоиерея Григория Разумовского и в выступлении архиепископа Серафима (Соболева), сводилась к тому, что ВСЦ, являясь псевдорелигиозной организацией, ставит своей целью “создание сверхнациональной экуменической церкви для приобретения международного влияния на мирскую, в частности - экономическую жизнь народов”, - свидетельствует Четверикова. – То есть речь шла о создании новой псевдоцеркви, которая заменила бы собой Церковь Христову и стала влиятельной международной силой для духовного овладения миром» (Там же. С. 13-14).

«Как и протестантизм, - заключает она в дополнении описания того, как “сломали” сопротивление противников вступления РПЦ в ВСЦ на Архиерейском Соборе 1961 года, - Католическая церковь не устояла перед давлением модернизма и совершила экуменическую революцию, но процесс этот шел более сложным путем» (Там же. С. 15).

Каким именно? Через состоявшийся в 1962-1965 годах Второй Ватиканский собор в ходе которого сменился папа: умершего Иоанна XXIII на Святом престоле сменил Павел VI, которого активно поддержал «актив» масонской ложи «P-2» («Пи-2»), которая после этого, на стыке 70-х – 80-х годов, оказалась в центре крупного международного скандала, связанного с убийствами банкира Роберто Кальви («Banca Ambrosiano»), тесно связанного с Банком Ватикана, и экс-премьера Италии Альдо Моро. В обоих случаях были использованы экстремистские «Красные бригады», в свою очередь связанные с тогдашним госсекретарем США Генри Киссинджером – тем самым, что на днях посетил Москву.

С Иоанна Павла II, взявшего такое сдвоенное имя в честь двух пап - организатора и «завершителя» Второго Ватиканского собора, - и начались попытки вовлечения Русской Православной Церкви в диалог с Римско-католической церковью, уже «упакованной» к тому времени в глобальный, точнее глобалистский, контекст. «Зерна» экуменического, протестантско-католическо-масонского «просвещения» упали на благодатную почву ОВЦС – Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата, который тогда возглавлял митрополит Никодим (Ротов), лично выступавший с докладом на Архиерейском Соборе 1961 года, по итогам которого РПЦ вошла в ВСЦ. Митрополит Никодим, проигравший в 1971 году конкуренцию за сан предстоятеля РПЦ будущему патриарху Пимену (Извекову), скончается в 1978 году в Ватикане, на приеме у Папы Римского Иоанна Павла I. Сменив на Святом престоле Павла VI, этот понтифик стал первым, кто взял сдвоенное имя, но правил он всего 33 весьма символических дня, скоропостижно скончавшись вслед за своим предшественником. В эти самые 33 дня, что не менее символично, и оказался у него на приеме митрополит Никодим, кстати, как утверждается, учитель и наставник нынешнего патриарха. Воистину, неисповедимы пути Господни!

22 апреля 2001 года Конференцией европейских церквей с участием почти всех православных, протестантских, англиканской, старокатолической и независимых церквей Европы, а также Совета епископальных конференций Европы (а это все конференции римско-католических епископов) была подписана Экуменическая хартия. О чем договорились? Двенадцать пунктов, включая призыв к единству в вере, совместную проповедь, движение навстречу друг другу и совместную молитву, участие в строительстве Европы, примирение народов и культур и т.д.

Перечитайте Совместное заявление патриарха и папы от 12 февраля 2016 года. Ничего не напоминает? Не до конца, конечно. О совместной молитве речи не идет. Пока не идет. Ведь до подписания РПЦ Экуменической хартии дело не дошло. Пока не дошло.

Возвращаясь к вовлечению в протестантский экуменический проект Ватикана, отметим, что новым шагом именно по этому пути и является упомянутое совместное богослужение в Англии. Только под видом «возвращения» Туманного Альбиона если не «в лоно», то «под сень» Святого престола на самом деле протаскивается совершенно иная, прямо противоположная идея: подчинения протестантским центрам самого самозваного Первого Рима. И проведение упомянутой акции в преддверие встречи папы с патриархом ясно указывает на ее «наставническую» миссию по отношению к РПЦ, средоточием которой, кроме экуменизма, быть просто нечему.

Знаете, читатель, автора этих строк все происходящее, несмотря на уникальность события, состоявшегося впервые, не оставляет ощущение «дежавю»: где-то и когда-то мы все это уже проходили.

Где и когда? На память приходит 1975 год. Общеевропейское совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ), нынешнее ОБСЕ, преобразованное в середине 90-х годов из «совещания» в «организацию». Несмотря на то, что продекларировав «нерушимость европейских границ» и не выполнив этого своего обязательства, оно вообще-то должно было самораспуститься. Но как же! Не дождетесь! «Победители» в холодной войне, сбиваясь с ног, бросились «стричь купоны». А Советский Союз, погнавшийся за гарантиями безопасности, оказался на чужом пиру и на своем горьком опыте познал цену западных обязательств. А как все хорошо начиналось: разрядка, ежегодные встречи генсека ЦК КПСС с президентами США, «Союз-Аполлон», агентура Римского клуба в лице «Фиата» и «Пепси-колы»… И венчающее все это Хельсинки.

Вывод из той истории простой: на чужом пиру делать нечего, надо созывать свой! Но вот незадача: остался бы нынешний «чужой пир» единственным!.. Хотя бы в 2016 году, не говоря уж о перспективе 2025-го. Глядишь, и удалось бы со временем минимизировать его последствия.

Павленко Владимир Борисович – доктор политических наук, действительный член Академии геополитических проблем.