Глобальный кризис и «новая экономика»

В 2000-м году мало кто верил, что мир вступает в системный кризис. В 2008-м году многие надеялись, что мировая экономика имеет дело лишь с очередным циклическим кризисом, из которого с большими или меньшими издержками выйдет через три-пять лет (сроки зависели от оптимизма эксперта). Сегодня в долговременном и системном характере мирового кризиса мало кто сомневается. Но что, собственно, значит "системный кризис"?

Сформулируем по-другому — кризис системы. Не экономический, не финансовый, не политический, не региональный, но кризис всей глобальной системы взаимоотношений (политических, экономических, финансовых, общественных), сложившейся после распада СССР и возникновения однополярного pax аmericana. То есть форма организации мирового сообщества перестала отвечать потребностям его развития.

Стандартный выход из такой ситуации, неоднократно опробованный в течение ХХ века, — мировая война. Собственно, весь ХХ век и был продолжением одной и той же мировой войны. Дважды (в 1914-1918 и 1939-1945 годах) она выливалась в формы открытых военных столкновений с участием блоков, объединявших ведущие державы планеты. Последний этап (противостояние двух сверхдержав и контролируемых ими систем) проходил в виде холодной войны, характеризовавшейся упорной экономической, информационной и идеологической борьбой. Это происходило на фоне периферийных войн и переворотов, в которых вооруженные силы главных противников задействовались неформально либо не задействовались вообще. Фактор ядерных потенциалов, работающий по сей день, свел к нулю возможность прямого военного столкновения сверхдержав (если не принимать во внимание возможность ошибки).

К концу 90-х годов возможность преодоления кризисных явлений за счет перераспределения ресурсов в пользу победителя (хоть в "горячей" войне, хоть в холодной) была исчерпана.

Этот тезис подтверждается тем фактом, что США в нулевые годы начали, а в десятые интенсифицировали процесс разрушения системы, в которой занимали позицию единственного гегемона. Теория "управляемого хаоса" может объяснить что угодно, кроме одной вещи — зачем признанному мировому лидеру разрушать миропорядок, в котором он является лидером?
Оглянувшись назад, мы увидим, что две "горячие" мировые войны Германия начинала, будучи обделенной ресурсами. То есть она хотела изменить сложившийся мировой порядок в свою пользу.

БУДЬТЕ В КУРСЕ

• 02.02.16   Будут ли у нас еще Яшины? / Баграт Степанян
• 29.01.16   Пауки в киевской банке / Анатолий Вассерман
• 24.01.16   И вот пришли американцы, или судьба индейки / Анастасия Скогорева
• 22.01.16   Вы здесь – калиф на час, господин Эрдоган / Джамиля Кочоян

В холодной войне США и СССР боролись за глобальное доминирование соответствующей системы (а значит и государства-лидера этой системы).

Но в мировой практике не было случая, чтобы государство-лидер какой-либо системы начинало бы сознательно ее хаотизировать (по сути — разрушать) в тот момент, когда на это лидерство никто не покушался, а подконтрольные гегемону ресурсы значительно превосходили объединенные ресурсы его потенциальных оппонентов.

Мы имеем дело с ситуацией, когда США не смогли по-старому управлять ими же созданной системой. Именно поэтому они и инициировали ее разрушение. С тем, чтобы решить вопрос перехода к новой глобальной системе (или перезапуска старой) за счет всего остального мира.

Однако хаосом нельзя управлять (сколько не называй его управляемым). Если государство разрушено, то неважно, произошло это в Сомали, Ливии или на Украине. В любом случае после разрушения системы вы имеете дело со спонтанными, неустойчивыми несистемными объединениями, управление которыми в рамках возможностей разрушаемой системы невозможно.

Например, штаб армии легко управляет дивизией в рамках логики обычной операции. Но если дивизия окружена, отрезана от связи и снабжения и перешла к партизанским методам ведения борьбы, доступными штабу армии средствами управлять ею уже невозможно. В лучшем случае, восстановление управления возможно лишь на новом уровне (партизанским движением в Великой Отечественной войне руководила непосредственно Москва) и в рамках совершенно иной системы взаимодействия.

Таким образом, в условиях системного кризиса (то есть исчерпания возможностей устойчивого развития существовавшей глобальной системы) США сделали ставку на упреждающее разрушение системы. При этом они исходят из того, что контролируемых ими ресурсов окажется достаточно для того, чтобы пережить период неизбежной всеобщей хаотизации с наименьшими издержками и приступить к созданию новой системы, находясь в выигрышной по отношению к остальному миру позиции.

Грубо говоря, потери остального мира от дестабилизации должны были значительно превысить потери США. И в результате Вашингтон должен был остаться единственным центром регулярного управления — островом относительной стабильности в совершенно нестабильном мире.

Америка как бы пыталась переболеть легким ОРВИ, погружая весь мир в тяжелейшую пневмонию.

Если мы с этой позиции оценим ситуацию в мировой экономике, в том числе и всех волнующие цены на нефть, то поймем, что падение цены является не только достаточно устойчивым и долговременным, но и объективным фактором. Разрушение действующей глобальной системы не может не повлечь за собой сокращение производства, международной торговли и кооперации.

Перманентный процесс мировых, региональных и национальных фондовых и финансовых рынков, а также падение цен (и спроса) на все виды сырья (далеко не на одни лишь углеводороды) — лучшее свидетельство того, что процесс разрушения мировой экономики как единого целого, автаркизация национальных и региональных экономических систем (там, где им удается сохраниться) набирает обороты. В свою очередь США при помощи механизма санкций, задействованного и направленного далеко не против одной лишь России (не против нее первой и не против нее в наиболее жесткой форме), продолжают попытки дестабилизации остающихся островков стабильности, которые потенциально могут стать альтернативной американской точкой сборки новой системы.

Можно ли противостоять данной стратегии? Можно. Но не все смогут. Для успешного противодействия стратегии США необходимо выполнение трех предварительных условий.

Во-первых, государство (или группа стран), желающее конкурировать с Америкой в борьбе за право стать центром сборки новой глобальной системы, должно обладать достаточным ресурсным потенциалом (человеческие и природные ресурсы, научный и технологический потенциал), позволяющим ему за счет собственной базы пережить период разрыва глобальных экономических связей в режиме автаркической (или полуавтаркической) экономики.

Во-вторых, такое государство должно обладать собственным промышленным потенциалом, достаточным для обеспечения своих потребностей в основных видах продукции, в том числе высокотехнологической.

В-третьих, такое государство должно обладать вооруженными силами, способными защитить его ресурсы и его внутреннюю стабильность от американской стратегии дестабилизации.

Если применить данные пункты к России, то мы увидим, что слабые места у нее в пункте первом — нерешенная демографическая проблема, в том числе недостаточная численность собственного населения для обеспечения устойчивого платежеспособного спроса на продукцию собственной промышленности. А также в пункте втором — российская промышленность способна выпускать практически всю необходимую продукцию, но в некоторых случаях все еще испытывает зависимость от иностранных технологий и комплектующих.

Именно поэтому российское руководство так упорно бьется за сохранение и развитие Евразийского экономического союза, а также за сохранение и развитие партнерства с Китаем и сохранение возможностей включения если не всего ЕС, то, по крайней мере, Германии (с ее высокотехнологичным производством) в орбиту евроазиатского интеграционного проекта.

Китай давно стал мировым сборочным цехом, а также обладает практически неограниченным внутренним рынком. Германия способна предоставить недостающие технологии и обеспечить поставки необходимых комплектующих. Бывшие советские республики Средней Азии — транспортный коридор в Китай, дополнительный рынок сбыта и ресурсная база объединенной евроазиатской экономики. Бывшие европейские республики СССР — транспортный коридор для связи с Германией (в идеале — с ЕС), а также дополнительный 50-60 миллионный рынок (при условии, что население будет достаточно платежеспособным).

В таком формате замкнутая евроазиатская экономика способна не просто пережить период хаотизации. Она имеет возможность стать точкой сборки альтернативной глобальной системы уже сейчас. В условиях, когда США работают на хаотизацию, поскольку утратили возможность управлять миром по-старому, самодостаточный евроазиатский кластер (защищенный российским ядерным зонтиком) становится естественным центром притяжения для всех сохраняющихся островков стабильности по всему миру.

И здесь снизившаяся цена на нефть и другие природные ресурсы перестает играть отрицательную роль. Наоборот, она становится фактором, поддерживающим национальное и региональное развитие. Дешевые углеводороды прекращают обмениваться на высокотехнологичную продукцию США (обладающую высокой добавленной стоимостью), а создают условия для развития собственных высокотехнологичных производств, успешно конкурирующих с американскими за счет доступа к более дешевым ресурсам и контроля крупного, платежеспособного и стабильного рынка.

Общие проблемы выгоднее решать вместе. Тем более, что американская стратегия хаотизация равным образом направлена не только против Китая, России или ЕС, но и против Казахстана, Азербайджана, Белоруссии, Армении, далее по списку. С позиции Вашингтона старый мир должен быть разрушен везде, кроме США. При этом более слабые умрут первыми, а шанс выжить есть только у самых сильных и у тех слабых, которые окажутся с сильными в союзе.