«Европеизаторы» - 2: бунт обречённых?

Не прошло и суток с момента выхода первой части статьи, как сделанные автором выводы о необоснованности и унизительном характере низкопоклонства перед Европой доморощенных «еврофилов», которых впору отныне называть «еврохолопами», получили трагическое подтверждение. Утром 24 ноября истребителем F-16 американского производства, принадлежащим турецким ВВС, был сбит российский бомбардировщик Су-24. Провокационный характер этой акции, которая не могла быть осуществлена без согласования со штабами США и НАТО, получил подтверждение в антироссийских инсинуациях внеочередного заседания Североатлантического альянса на уровне послов. Его участники по сути подтвердили турецкую версию о заходе сбитого самолета в воздушное пространство Турции, которая была опровергнута средствами объективного контроля российской стороны. В том же духе высказал «свое личное мнение» и генсек НАТО Йенс Столтенберг. Более откровенными и, прямо сказать, честными оказались некоторые американские отставные генералы, подтвердившие, что атака самолета была осуществлена в сирийском, а не турецком небе. Надо полагать, что это хорошо известно и в официальном Пентагоне, но установка на «спасение чести мундира» (хотя о какой чести здесь может идти речь!) действует безотказно, что прокомментировали и в российском МИДе.

Поскольку спасательная операция также не обошлась без потерь, можно смело утверждать, что разрешение получила и коллизия с так называемой «умеренной» сирийской оппозицией, головорезы которой расстреляли спускавшегося на парашюте беззащитного пилота. Надо полагать, это обстоятельство также должно быть учтено при возобновлении американских и турецко-марионеточных претензий по поводу наносимых по ним ударов.

Обратим особое внимание: одновременно с вероломной атакой на российский самолет, турецкое руководство совершило прозападный «пиар-реверанс»: арестовало в Анталье одного из организаторов террористической атаки на Париж. Только слепой или очень наивный человек не способен усмотреть в этом, во-первых, попытки вбить клин между Россией и Францией как ситуативными, тактическими, но все же союзниками по борьбе с ИГИЛ, а во-вторых, - подтверждения того, что теракты на Синае и во французской столице взаимосвязаны. Иначе почему задержанный боевик прибыл в этот турецкий город-курорт именно во время работы в нем саммита «Группы двадцати»? И зачем его кураторы и подельники, арестованные в Каире со спрятанными списками «на уничтожение», направлялись в Париж, где вскоре начинается 21-я Конференция Сторон Рамочной конвенции ООН об изменении климата (РКИК), собирающая целый ряд глав государств и правительств?

Не предвосхищая конкретных мер, которые предпринимаются и еще будут предприняты государственно-политическим руководством Российской Федерации, констатируем, что безответственные действия Турции и ее партнеров по НАТО существенно углубляют российско-западные противоречия в целом. И создают предпосылки для их перерастания в военную конфронтацию, сопоставимую по масштабам и последствиям с Карибским кризисом октября 1962 года. Этот серьезнейший инцидент, на деле являющий собой преступление с целью подрыва существующего международно-правового порядка, наглядно и убедительно демонстрирует уровень раздражения, которое вызывает сирийская операция Военно-Космических сил (ВКС) России у политического руководства и военного командования НАТО. А также в среде ближневосточных союзников США, прежде всего самой Турции, Саудовской Аравии и Катара. Налицо естественная и объективная общность интересов с ИГИЛ всей так называемой «западной коалиции», объединяющей оппонентов Башара Асада. В первую очередь всех партий и «партий» американской элиты, а также правящего турецкого режима, на глазах превращающегося в форпост исламистской экспансии так называемого «халифата» и «крышу» для экстремистских лидеров ИГИЛ. Кроме того, под предлогом «защиты своего воздушного пространства», на которое, заметим, никто не покушался, Турция по указке США сводит с российскими военными летчиками счеты за уничтоженные колонны контрабандных бензовозов и инфраструктуру. За подрыв таким образом финансовой и материально-технической базы так называемого «международного терроризма», на деле являющегося ударным отрядом западных крестоносцев «Нового мирового порядка». Или «беспорядка», то есть хаоса, экспорт которого к границам постсоветского пространства – в этом нет никакого сомнения – давно уже запланирован секретными директивами западных штабов, еще со Второй мировой войны поднаторевших в «двойном планировании», отражающем традиционные «двойные стандарты» западной политики и морали.

Это и понятно: воевать с Россией США и НАТО по прозрачным причинам хотели бы не сами, а руками «халифатистов», которых они дергают за веревочки и которые послушно несут все катастрофические издержки такой конфронтации, отвечая по террористическим «счетам». А сегодня перед Западом замаячила другая перспектива: с уничтожением ИГИЛ ему придется либо смириться с прогрессирующей утратой глобального доминирования, либо рискнуть собственным существованием. А это – цугцванг, из которого нет выхода, устраивающего олигархических кукловодов «денежной цивилизации», как именует глобально-капиталистический Запад крупный российский экономист Валентин Катасонов.

Поэтому не будем обманываться: НАТО едина в осуществлении американской политики, и тактические разногласия между США и лидерами Европейского союза ограничиваются дележкой экономического «пирога» и ни в коей мере не затрагивают геополитических и военно-стратегических вопросов, в которых ни одна из европейских стран «первого порядка» не обладает суверенитетом. Таким образом, как СССР в Испании во второй половине 1930-х годов противостоял не франкистскому мятежу, а объединенным силам мирового фашизма, вскормленным глобальной олигархической финансовой плутократией, так и в Сирии сегодня Россия сталкивается с консолидированным Западом и его сателлитами. Здесь не должно быть никаких иллюзий. И как тогда, почти 80 лет назад, от исхода этой битвы зависит, быть народам этого многострадального региона и всего мира ввергнутыми в новую «большую войну» или избежать ее. Остаться свободными или впасть в порабощение, пройдя через унизительную процедуру расчеловечивания и превращения в опущенных в архаику биороботов.

* * *

Возвращаясь к теме интересов тех, кто ратует за «сближение» с Европой, невозможно не обратить внимания на еще один показательный пассаж из программы Сергея Брилева «Вести недели», вышедшей в эфир вечером 21 ноября на федеральном телеканале «Россия-1»:

«Но конечно, величие страны зиждется не на одном только оружии. Оружие уважают из боязни, а вот льнут к тебе, уважают, пытаясь копировать твой образ жизни. С этой точки зрения Россия только недавно подошла к такому качеству экономики и жизни, которое позволяло бы, например, нам претендовать на членство в Организации экономического сотрудничества и развития – ОЭСР. Она так несколько скучно называется “элитный клуб” качественных экономик, куда мы были должны войти, но вот этот процесс был приостановлен из-за всех этих санкций», - вещает этот очередной homo economicus. И по-детски радуется тому, что «но вот на этой неделе делегаты той самой ОЭСР приехали-то в Москву».

Вкратце разберем этот наполненный малограмотной самоуверенностью пассаж. Прежде всего, «образ» и «качество» жизни, которые Брилев без всякого смущения, наверное от незнания, смешивает, - не просто разные, но противоположные понятия. Первое – цивилизационное, качественное, прошу прощения за невольную тавтологию, отражающее ценностные установки народа и общества. Второе – количественное, сугубо экономическое, упрощающее взгляд на человека до размеров его кошелька и «потребительской корзины». «Качество жизни» лишь с большой натяжкой можно считать составляющей «образа жизни», и его удельный вес находится в прямой зависимости с материальностью или, точнее, шкурностью проектных установок той или иной цивилизации. Если говорить об англосаксах, расставшихся с традиционной христианской духовностью еще в XVI веке, в период Реформации, а в конце XVII века, с установлением «оранжевой», иудейско-протестантской Оранско-Нассауской династии, похоронивших ее окончательно и бесповоротно, то превозносимая Брилевым ОЭСР отражает именно их круг интересов. Потому что «элитарность» этого членства напрямую связана с пресмыкательством перед Америкой. Члены будущей ОЭСР, созданной в 1961 году, - это получатели помощи по глобально-олигархическому «плану Маршалла», призванному под видом «восстановления послевоенной Европы», закабалить ее. Подчинить американскому экономическому, военно-политическому и идеологическому господству, навязав собственные потребительские мировоззренческие установки. И отстроить против Советского Союза. Неслучайно запуску «плана Маршалла», пришедшемуся на апрель 1948 года, предшествовало создание месяцем раньше, в марте, Западноевропейского союза (ЗЕС), объединившего Великобританию, этот «непотопляемый авианосец» США, с Францией и государствами Бенилюкса - Бельгией, Люксембургом и Нидерландами, исторически служащими плацдармом британских интересов в континентальной Европе. Самим происхождением, ведущим отсчет с Брюссельского пакта, ЗЕС, а с ним и «план Маршалла» как прообраз будущей ОЭСР, можно считать полноправными предшественниками НАТО.

И вот эту организацию Брилев называет «элитной» и очень сильно расстраивается, что мы в нее не вступили, переживает, что этому помешали «все эти», черт возьми, санкции (напомним, введенные в связи с украинским кризисом). И радуется, что наконец-то «оттуда» к нам приехали, «снизошли», почтили своим «высоким присутствием». Подарили «надежду»: «Вот мне и стало …за тридцать…, / Самое время мечтать…».

Брилев, получается, в своих мечтаниях не только «еврохолоп», по Ф.И. Тютчеву, но «англохолоп» тоже? Словом, «льнет», выражаясь его собственными словами, к Западу в целом, умиляясь качеством, да видимо и образом его жизни. И далеко не он один. Стоит только у мифологической «Дуньки» появиться хоть какому-нибудь, пусть призрачному и кажущемуся, шансу дорваться до вожделенных «Европ», как она оживает буквально на глазах. И со светящимся от чрезмерного возбуждения, шарящим и заискивающим взглядом начинает с горячностью неофита убеждать себя и окружающих, что «вот оно», «наконец-то», теперь «уже точно» и «навсегда», что «мы это знали». А если не знали, то «догадывались» и «верили». «Еврохолопы» даже не подозревают, насколько убогими и жалкими в своем низкопоклонстве выглядят. Особенно после очередного, без труда прогнозируемого, «облома». Потому, что этого «навсегда» на самом деле не будет никогда. По определению - цивилизационному! Они и сами головой это понимают, но «сердцу», а главное желудку - «не прикажешь». Любовь, особенно неразделенная, она, как говорится, «зла»…

Пример №2, следующий после субботних «Вестей недели», - тайно подготовленный и проведенный в Москве «междусобойчик» западных хозяйчиков и их российских околовластных прихлебателей, состоявшийся 17 ноября под эгидой Министерства природных ресурсов и экологии (МПР) с названием «Международная конференция “Глобальный климатический вызов: диалог общества, государства и бизнеса”». Никакого «диалога», особенно с обществом, никто, разумеется, вести и не думал. «Трогательное» единение правительственных либералов во главе с министром Сергеем Донским и спецпредставителем Президента России по вопросам климата Александром Бедрицким, с иностранными послами и международными чиновниками, включая посла «дружественной» Франции Жана-Мориса Рипера и исполнительного секретаря Рамочной конвенции ООН об изменении климата Кристины Фигейрес. И с подвизающейся на этом поприще бесчисленной «делегацией» «отечественных» олигархов от бизнеса и власти, шифрующихся под участников «частно-государственного партнерства». Тут и Чубайс (куда ж без него!), и Дерипаска, и Костин, и Алекперов, и Шохин, «разбавленные» западными эмиссарами ротшильдовской «Shell» и различных НКО и фондов – от американских и британских до немецких и польских.

Вопрос, который, если убрать псевдодипломатические экивоки, решало очередное сборище поборников киотского «лохотрона», - как сохранить в неприкосновенности выстроенный на нем «климатический процесс», не допустив перераспределения в пользу государств и народов узурпированных «лохотронщиками» «рыночных механизмов», наполняющих частные бюджеты и карманы вожделенной «хрустящей зеленью»? (Название «зеленого» движения – не этого ли происхождения?).

«России удалось вовлечь в реализацию Киотского протокола ключевые отрасли национальной экономики: нефтегазовую и химическую промышленность, металлургию, тепловую энергетику и гидроэнергетику, лесопромышленный комплекс, целый ряд других отраслей, - отчитывается перед западными эмиссарами, представляющими чиновные, банковские и олигархические круги, министр Донской. – Как только будет создана система отчетности и проверки данных о выбросах парниковых газов компаниями, - продолжает высокопоставленный правительственный чиновник, - министерство природных ресурсов и экологии приступит к обсуждению введения в России “цены на углерод”. Хочу подчеркнуть, что переговорные позиции Российской Федерации в рамках предстоящей конференции в Париже предусматривают поддержку введения “цены на углерод”. Мы считаем, что миру необходим глобальный рыночный механизм по снижению выбросов» (http://regnum.ru?news/economy/2014028.html).

Что это за «турусы на колесах»? Все очень просто. И «система отчетности», о которой говорит Донской, и «цена на углерод», в переводе с «птичьего» языка международной и доморощенной бюрократии означающая введение углеродного налога, являются элементами киотского «лохотрона».

Дело в том, что устанавливать национальную методологию отчетности по видам деятельности и экологическим последствиям от них государствам позволяет 17-й принцип базового документа в этой области – Рио-де-Жанейрской декларации по окружающей среде и развитию (1992 г.), к которой автоматом привязываются все последующие документы. Точнее, должны привязываться, хотя для некоторых, например для Киотского протокола, явочным порядком сделано исключение. Рекомендованной методикой оценки экологического вреда, в том числе парниковых выбросов, в Ст. 5, п. 2 этого документа, который в общем-то не имеет права противоречить Декларации Рио, признаются разработки не государств, а Межправительственной группы экспертов по изменению климата (МГЭИК), которая вошла, точнее влипла, в историю многим, но в особенности двумя «живописными» фактами:

- обманом общественности по проблеме «глобального потепления», урвав за это благодаря бывшему вице-президентскому статусу ее сопредседателя Альберта Гора, Нобелевскую премию;

- и так называемыми «оценочными докладами» по состоянию окружающей среды и изменению климата, которые выпускаются раз в несколько лет; при этом сначала создается соответствующая рабочая группа, а затем ей на высоком уровне выдаются «руководящие указания», под которые в итоге подгоняются аргументы и выводы самого доклада.

Примеры? Пожалуйста.

«Пятый оценочный доклад МГЭИК, публикация которого ожидается в 2014 году, покажет гораздо более пугающие результаты, чем предыдущий, - утверждал в свое время помощник Генерального секретаря ООН по координации политики и стратегическому планированию Роберт Орр. - Четвертый оценочный доклад МГЭИК, представленный в 2007 году, гласил, что глобальное потепление климата “однозначно происходит” и в большой степени спровоцировано человеческой деятельностью. “Сейчас, когда готовится пятый отчет, можно говорить о том, что практически по всем показателям он будет тревожнее, чем предыдущий - на это указывают все наблюдения”, - сказал помощник генсека (http://ria.ru/eco/20101123/300024846.html).

Что это, если не натуральная установка, «директива сверху»?

Остается добавить, что дело было в июне 2010 года, а когда подошли сроки, и доклад вышел, выяснилось, что на долю пресловутого «антропогенного фактора», как и указывалось Орром, было отведено, если не сказать «нарисовано», даже не 90%, как планировалось первоначально, а все 95% «глобального потепления». Старый геббельсовский принцип: чем чудовищнее ложь – тем скорее в нее поверят!

Между тем, в материале к собирающемуся 27 ноября т.г. в ИА REGNUM «круглому столу», посвященному климатической проблематике, справедливо указывается следующее.

«Навязываемые США мировому сообществу мошеннические Киотский и Монреальский протоколы нанесли колоссальный вред мировой экономике, не решив ни одной из поставленных задач, так как разрабатывались они совсем для других целей: для продвижения группой транснациональных корпораций своих энергетических и химических технологий на мировых рынках. Такой результат мог быть достигнут только благодаря циничному игнорированию мнения мирового научного сообщества и прямому подкупу ученых и чиновников, занимающихся подготовкой международных соглашений. Ложная картина происходящих глобальных климатических изменений препятствует консолидации усилий мирового сообщества, действительно требующихся для предотвращения реальных катастрофических угроз, связанных с изменением климата, и формированию эффективной международной системы природопользования» (http://regnum.ru/news/society/2019441.html).

Все ясно без комментариев; фактура же на обозначенном «круглом столе» будет представлена, причем, всесторонняя.

Что касается углеродного налога, то, как указывают специалисты, «в целом эта инициатива Всемирного банка и Глобального экологического фонда (ГЭФ) не нова. Она гуляет с конца 90-х годов, сопровождаясь регулярными попытками создать при Всемирном банке “Прототипный углеродный фонд”. Но задача его наполнения финансами из бюджетов государств не вызывала энтузиазма ни у кого, в том числе и у России. На 17-й Конференции Сторон РКИК в 2011 году в Дурбане эту идею наконец реализовали, назвав детище “Зеленым климатическим фондом”. Теперь страны ОЭСР (которыми, как “элитным клубом”, помнится, восхищался Сергей Брилев. – Авт.) решили наполнить его “налогом на углерод”, взимаемым с экспортеров углеродоемкой продукции. Ведь обещанные под создание этого фонда развивающимся странам 100 млрд долларов в год надо откуда-то брать… Для экономики России и ее энергетической стратегии опасна не сама идея введения “налога на углерод”, а методология его исчисления» (https://iarex.ru/articles/51906.html).

А нужно-то брать не с экспортеров, а с импортеров – потребителей углеводородов: загрязняют-то они, а не добытчики. Это, как говорится, и ежу ясно, но только не международным чиновникам и не нашим - из Минприроды. В чем же конкретно заключается их «интерес» к этой теме, если министр Донской так настаивает на введении в России углеродного налога? И не только на федеральном уровне, но и на уровне субъектов Федерации, а также отдельных предприятий. Является ли этот подход обыкновенной глупостью, стремлением бежать «впереди западного климатического паровоза»? Или это тонкий расчет на удушение, скажем, отечественной угольной отрасли, против которой уже не один год, как ополчаются международные и доморощенные «лохотронщики»?

В чем еще они обманывают доверчивую, не посвященную в детали «климатического процесса», общественность? Именно в указанной методологии. О 17-м принципе Декларации Рио, позволяющем странам вводить свою методику оценки экологического ущерба, мы уже говорили. А вот о 16-м принципе, который требует от загрязнителя за это платить, - тишина. Между тем, «собака порылась» именно здесь. Дело в том, что выбросы парниковых газов, «благодаря» киотскому «лохотрону», сегодня рассматриваются отдельно от поглощающей способности территорий – в России это не только бореальные леса (тайга), о которых риторически, опять-таки не имея методики оценки поглощений, но иногда хоть заикаются. Но поглощающим потенциалом обладают и другие среды, например, тундра, и об этом, как и о суммарном ресурсе поглощения – природном капитале, – вообще молчок. Смотрят не баланс между выбросами и поглощением, а одни выбросы, требуя уменьшить их от всех – и от загрязнителей, и от очистителей окружающей среды. «Сейчас на долю Россию приходится всего 4% выбросов парниковых газов в мире, мы занимаем 5-е место после Китая, США, Индии, ЕС. Наша страна в соответствии с указом президента Владимира Путина взяла на себя обязательства снизить к 2020 году выбросы парниковых газов до уровня не более 75% от объема 1990 года. Как выполнить эти обязательства?», - так обозначается проблема на официальном уровне, вместо того, чтобы озаботиться другим: как расширить содержание упомянутого президентского указа (от 30 сентября 2013 г. № 752), включив в него учет именно баланса. Ведь именно Россия – главный очиститель, у нас поглощение антропогенных выбросов, включая парниковые газы, вчетверо превышает выбросы, в то время, как в США баланс обратный – выбросы вдвое больше поглощения; а в Европе – вообще вчетверо. Они и должны наполнять углеродным налогом Зеленый климатический фонд, но с помощью «рыночных механизмов» Киотского протокола, за развитие которых, как видели, ратует министр Донской, США и Европа стараются переложить бремя ответственности за «борьбу» с «глобальным потеплением» на Россию, что равнозначно ее деиндустриализации. Минприроды этого добивается? Ведь какие бы сказки о росте ВВП без увеличения выбросов ни рассказывались, существует жесткая зависимость, определяемая нынешним технологическим укладом: объем парниковых выбросов ПРЯМО ПРОПОРЦИОНАЛЕН росту производства. Поэтому, когда МИД России выступает с заявлением, что ВВП за 15 лет увеличился на 80%, а выбросы – на 12%, то этим замазывается очевидное. Что реальный ВВП именно на 12% и увеличился, а остальные 68% роста либо имеют спекулятивно-финансовое происхождение, либо вообще являются продуктом счетных манипуляций.

Именно поэтому и именно такая международная «тусовка» и собралась 17 ноября под эгидой российского Минприроды, самоуверенно, без всяких на то объективных оснований, руководствуясь сугубо конъюнктурными субъективными интересами (не будем называть их компрадорскими), заявила о готовности нашей страны подписать в Париже новое обязывающее соглашение по климату.

А как обстоит дело на самом деле?

Во-первых, вероятность принятия такого документа оценивается как стремящаяся к нулевой отметке (это даже Аркадий Дворкович понимает). В нем не заинтересованы очень многие. Например, США, которые априори не принимают никаких внешних ограничений внутренней политики, и поэтому в случае подписания соглашения его невозможно будет провести через американский Конгресс. Или ряд государств-экспортеров ископаемых энергоресурсов, что напрямую связано с текущей американо-саудовской игрой на понижение цен на углеводороды на мировых рынках. Кроме того, существует совместное американо-китайское заявление от 12 ноября 2014 года, в котором стороны берут на себя различные ограниченные обязательства в двустороннем формате, не имеющем особого отношения к перспективам многостороннего соглашения.

Во-вторых, ни один из вариантов проекта парижского итогового документа не учитывает вышеприведенного фактора российского глобального экологического донорства. За это, кстати, руководство МПР отвечает персонально, ибо именно на властном уровне происходит многолетнее, последовательное блокирование любых попыток разработать и ввести научно обоснованную методологию оценки эффективности рационального природопользования. Вопрос о том, когда и в какой форме такая ответственность, наконец, наступит. Но наступит обязательно: не отвертятся они, как бы ни старались!

Поэтому если отделить «личную шерсть от государственной», то наша страна, вопреки тому, о чем распространялся министр Донской, в обязывающем соглашении, как и Китай с США, не заинтересована. А вот кто его действительно лоббирует, так это лидеры Европейского союза, на кону у которых стоят доходы экологической промышленности и экобизнеса, наживающегося на постоянном обновлении продукции, которое подхлестнет такое соглашение. Между прочим, годовой объем экосектора ЕС составляет почти 1 трлн евро. Излишне говорить, что «впаривают» такую продукцию исключительно административными мерами, с помощью постоянно ужесточающихся международных экологических норм. И как тут не задуматься о «специфичности» интересов тех, кто продвигает у нас в стране европейские проекты, прикрепляя к ним целые отрасли отечественной экономики, да еще и отчитывается за эту подрывную по сути работу, что и проделал на означенной «тусовке» глава МПР.

Приведем и еще один пример №3 – с выступлением министра культуры России Владимира Мединского 19 ноября т.г. в МГИМО с публичной лекцией на тему «Мифы о революции и гражданской войне». По сравнению с «художествами» Сергея Брилева и участников «олигархической» конференции по климату под эгидой российского Минприроды, эпизод с выступлением главы Минкульта – наименее показательный. Строго говоря, очень многое им говорилось правильно, хотя и не в нюансах. «Напрягает», например уравнивание красного террора с белым – без упоминания о первичности последнего и, главное, того, во что он вылился с покушением на В.И. Ленина – в создание прямой, непосредственной угрозы государству и его институтам. Красный террор и близко такой угрозы в себе не заключал, хотя бы потому, что не красные, а именно белые, как признавал еще Черчилль, сражались на фронтах Гражданской войны за фактические интересы Антанты. Не нужно делать вида, будто в 1918 году на месте обрушившегося Российского государства не было уже создано пусть неполноценное и несовершенное, но уже государство - советское. В конце концов, есть то, что через времена и эпохи соединяет РСФСР времен Гражданской войны и нынешнюю Российскую Федерацию после распада СССР. Это состояние «полураспада» или недораспада, которое является неустойчивым в своей основе. И в том, и в другом случае распад либо проходит до конца, отправляя страну в список «исчезнувших» цивилизаций, либо происходит реинтеграция целого – «большой страны». Это логика самой истории как процесса, и исходя из нее, нынешней Федерации еще нужно до исторической России «дорасти», и путь к этому лежит строго через интеграционные процессы, наиболее эффективные не в учредительной, а в восстановительной проекции. По крайней мере историческую отметку 30 декабря 1922 года (учреждение СССР) нынешняя российская государственность еще не прошла, и самая большая ошибка – обманывать себя в этом, предаваясь иллюзиям. Самоуничижением заниматься неверно и аморально, безнравственно: страна действительно вышла из ликвидационной инерции и двинулась вперед. Но и приукрашивать ситуацию не нужно: мы пока лишь в начальной фазе этого большого пути.

Заслуга большевиков – не только в том, что им удалась именно реинтеграция, ход которой ввиду актуальности этого опыта не может не представлять самого живого интереса для современной российской власти. Здесь все лежит несколько глубже, и Мединский очевидно неправ, когда говорит о победе над красными исторической России. Правильнее утверждать, что историческая Россия претерпела очередную, далеко не первую в своей истории, ПРОЕКТНУЮ ТРАНСФОРМАЦИЮ, благодаря которой сумела сохраниться, успешно пройдя через «точку бифуркации», которой и стали грандиозные события 1917 года. Ведь точно таким же образом Киевская Русь переоформилась в Московское царство, которое в свою очередь передало «эстафетную палочку» исторической, ПРОЕКТНОЙ ПРЕЕМСТВЕННОСТИ Российской империи, после которой и настал черед Советского Союза. Исходя из этой логики проектной преемственности, доказанной автором этих строк на диссертационном уровне и не только на российском примере, но и на опыте проектных трансформаций Запада и других цивилизаций, в подобной «точке бифуркации» решается вопрос о продлении исторического существования проектной цивилизации или об его прекращении. И исход этого выбора в немалой степени зависит от субъективного фактора, решающим в котором становится способность приходящей ИННОВАЦИИ впитать в себя и адаптироваться к ТРАДИЦИИ, без соединения с которой инновация обречена вместе со страной. Большевикам, этого Мединский скорее всего не понимает, удалось это потому, что партия не была однородной, и внутри нее велась проектная борьба, суть которой была детально раскрыта работой В.И. Ленина «Две тактики социал-демократии в демократической революции». Выбор осуществлялся между меньшевизмом, а впоследствии и троцкизмом, представлявшими собой космополитический проект внешнего управления, и большевизмом ленинского типа. Еще в 1915 году, в работе «Военная программа пролетарской революции», вождь Октября поставил во главу угла концепцию «ОТДЕЛЬНО ВЗЯТОЙ СТРАНЫ», выведенную из теории империализма, из той ее части, что раскрывает неравномерность развития при империализме и появление в нем «слабых звеньев».

Если же брать инструментарий внешних сил, о которых упоминает наш лектор применительно к 1917 году, то благодаря соединению исторической традиции с коммунистической инновацией он уступил внутреннему инструментарию, и если переводить этот разговор в практическую плоскость, можно прийти к выводу, до которого министр Мединский не поднимается. Что российская разведка, прежде всего военная, проиграв свою партию в Феврале 1917 года, взяла в Октябре убедительный реванш, опрокинув планы соответствующих спецслужб Запада. Посол США в Петрограде Фрэнсис очень хорошо отдавал себе отчет в том, когда называл февральский «демократический» режим «внешним управлением с согласия самих управляемых». И именно это является главным, что объединяет его с Августом 1991 года в единую ликвидационную историческую сущность.

Еще раз: сама способность цивилизации к трансформации своего проекта и формированию проектной преемственности – лучшая демонстрация ее жизнеспособности. Если же это происходит несколько раз, да еще без существенных перерывов, то мы сталкиваемся с феноменом уникального исторического долгожительства. До России и Запада, переживших по четыре проектные трансформации, не поднялся никто. Единственный пример одной, и то весьма сложной и противоречивой трансформации, с переходом ПРОЕКТНОГО ЦЕНТРА из арабского и персидского в тюркский мир, имеется у мусульманской цивилизации. Речь идет о первом Халифате и Османской империи. На Западе, кстати, проектный центр тоже вычерчивал сложную кривую перемещений – из Рима в Лондон, а затем в Нью-Йорк и Вашингтон. И только в России такое перемещение ограничилось пределами одной общей страны: Киев – Москва – Санкт-Петербург – Москва.

Но обратим внимание, что сейчас у нас возник перерыв, ПРОЕКТНАЯ ПАУЗА, которая усугубляет проектную нестабильность, и она затянулась уже на четверть века. Время поджимает. Хотя, надо признать, что и процессы идут, причем, в нужном направлении, прочь от либероидных экспериментов «февральско-августовского» типа.

Адаптация коммунистической инновации к монархической традиции (а не белой, сугубо «февральской», здесь Мединский прав) – и есть механизм исторического примирения, являющегося синонимом и залогом ускоренного движения вперед. Совместное захоронение, о котором говорил глава Минкульта, этой задачи не только не решает, но и апеллирует скорее к европейскому, конкретно – испанскому, опыту пакта Монклоа, для российских условий, ввиду цивилизационной самодостаточности, неприемлемому. Российской истории присущи иные организационные и политические формы, не механические, но сущностные. И вытекает из этого только одно: бравурные реляции о становлении исторической России здесь и сейчас как минимум преждевременны и отдают идеологическим волюнтаризмом и торопливой поспешностью. Этот раунд, подчеркну еще раз, нам только предстоит выиграть, осуществив новую ПРОЕКТНУЮ ТРАНСФОРМАЦИЮ. Первейшее условие выхода на такую трансформацию – наличие ПРОЕКТНОЙ ИДЕИ, способной проявить себя в общежитии через скорректированную в ее рамках проектную НОРМУ. Если говорить прямо, то на одних «прагматических» основаниях, без идеологии, мотивированной исторически традиционным приоритетом идеального над материальным, общественного над частным, обязанностей над правами, осуществить проектную трансформацию невозможно. Особенно в условиях, когда идеологическая мотивация, пусть и в либерально-рудиментарной форме метафизического поклонения деньгам, по-прежнему широко пропагандируется, в том числе и государственными СМИ. Простые примеры: проект «финансового центра» в Москве несовместим с концепцией «Третьего Рима», а восхищение российской операцией в Сирии – с привычкой отдыха на «теплых» средиземноморских «югах». Разная жизненная философия: апология потребительства против государственного, великодержавного строительства, которое всегда требует издержек, но в случае с Россией является единственным условием физического выживания страны и народа.

Еще больше вопросов вызывают возможные практические последствия реализации изложенной Мединским идеологической концепции. Подчеркну, что именно идеологической и никакой иной.

Не будем углубляться в детали – популярная статья для этого не лучшее место. Обратимся к тому, что лежит на поверхности. Во-первых, не сработала, полностью обанкротившись, прежняя установка. Суть ее заключалась в противопоставлении «хорошего, демократического» Февраля - «плохому, тоталитарному» Октябрю. Возникший вакуум неизбежно попытаются заполнить. Каким образом? В концепции, изложенной Мединским, просматриваются два сюжета:

- постараются «сделать ход конем» и противопоставить «хороший» Октябрь «плохому» Сталину. В этом без труда обнаруживается римейк перестроечной формулы про «хорошего» Троцкого и «плохого» Сталина; продолжающиеся провокации против советского прошлого, одним из которых является сюжет с несостоявшимся переименованием станции метро «Войковская», - тому свидетельство. Пошлая и непрофессиональная, на грани потери лица, работа «спецпропагандиста» Дмитрия Киселева в нем была встроена в более широкий контекст инициированного правительством Москвы такого же конъюнктурного, заказного опроса, как бы прикрывающего распространяемые Мединским «примирительные» установки. Особенно в свете участия в этой провокации представителей белоэмигрантских кругов;

- спекулируя на теме подлинности царских останков, в случае признания их Церковью и соответствующего захоронения, которое уже переносилось, попытаются выдать за «белых» «императрицу Машу» - Марию Владимировну Романову и ее гогенцоллерновского отпрыска Георгия Михайловича по прозвищу «Гога». «Протянуть руку» красным могут поручить именно им. Причем, ввиду тесной связи с указанными эмигрантским кругами. Несмотря на нерукопожатность мамочки и сыночка, как представителей предавшего и монархию, и Россию клана Кирилловичей, очевидную не только для красных, но и для самих белых патриотов, разумеется настоящих, а не самозваных. Не исключено также, что проделать это постараются с участием «стрелковцев» из движения «Новороссия», активно эксплуатирующего белогвардейскую стилистику и символику.

Определенные вопросы вызывает и тезис о «Великой российской революции» 1917 года, способный, с одной стороны, соединить Октябрь с Февралем, растворив его в некой «общей смуте», на которую Мединский делает основной упор, упрощая и опрощая тем самым исторический анализ. С другой же стороны, таким образом нивелируется социальная составляющая Октября, апеллирующая к традиционному для России примату справедливости, а сам он приравнивается к буржуазной Великой Французской революции, то есть лишается своего основного, сущностного, не только классового, но и цивилизационного содержания, подменяемого «общечеловеческим».

У этой подмены существует и еще одна малозаметная сторона. В современную эпоху «месседж», адресованный человечеству Великой Октябрьской социалистической революцией, расширяется до вселенских, надцивилизационных масштабов как имманентного, так и трансцендентного, метафизического, противостояния людей труда и паразитирующей глобалистской нечисти и нелюди, мечтающей остановить и завершить Историю, а с ней – и «проект человечество» как таковой.

Не будет преувеличением сказать, что тезисы, высказанные министром Мединским в МГИМО, отражают общий, к сожалению характерный для современности, тренд поверхностности и поиска простых и легких решений сложных проблем, еще с советских времен отличавший постепенно деградировавшую общественную науку. А также стремление любой ценой «обойти Великий Октябрь» и великую советскую эпоху не с фронта, так с фланга или зайти им в тыл. Ничего хорошего из этого не получится.

* * *

Что в заключение, в «сухом остатке»? Все то же: с одной стороны, Россия быстро и решительно возвращает себе международный авторитет и голос в мировых делах, начиная играть одну из заглавных «партий». С другой, этот процесс и эти тенденции, как и всегда, стоят костью в горле у западных геополитических «партнеров» и их внутренних прихлебателей из числа доморощенных западников. При этом патриотическая внешняя политика, получающая единодушную поддержку практически всех групп и слоев российского общества, в элите подвергается непрекращающимся атакам, преимущественно скрытым, со стороны прозападного либерально-компрадорского лобби. Все как и сто лет назад: значительная часть «высшего слоя» умильно смотрит в сторону Европы и даже молится не в храмах с народом, а поклоняется деньгам, если и объединяясь, то в бизнес-корпорациях, бандитских «малинах» или масонских ложах. Телом они здесь, а душой – там. Даже если, подстроившись под «генеральную линию», и выдают в адрес Запада наспех составленные и заученные наизусть гневные речитативы.

Надо понимать: такое положение во-первых, угрожает единству страны, а во-вторых, не может продолжаться долго, особенно при кратно возросших внешних нагрузках на государственную и общественную систему.

Зададимся напоследок парой-тройкой сугубо риторических вопросов, особенно актуальных для тех, кто любит апеллировать к внешнему опыту. Знакомы ли они, например, с концепцией «китайской мечты», выдвинутой нынешним лидером КНР Си Цзиньпином и укладывающей социально-экономическое развитие страны в «прокрустово ложе» социальной справедливости и социалистического общественного уклада, а также борьбы с ложно и цинично понимаемой «элитарностью»? И если не знакомы, то не считают ли необходимым познакомиться, а если в курсе, то не видят ли в ней хорошо забытый нами старый советский опыт?

И еще. Возвращение к критически переосмысленной социалистической практике в нашей стране не способно ли преодолеть нынешние экономические и социальные диспропорции, дополнив мощный морально-политический и силовой факторы внешнеполитического арсенала нашей страны обретением собственного мировоззренческого лица и собственной модели будущего, не перепевающей изобретенные Бжезинским формулы «совместной (многополярной) политической ответственности», а обращающейся к традиционной роли нашей страны как гаранта мирового баланса. Или, в эсхатологической оптике, Катехона – силы, удерживающей человечество от сползания в пропасть «конца истории» и Конца Времен.

И это не говоря уж о вполне прогнозируемом, масштабном взрыве энтузиазма и массовой поддержки таких перемен со стороны практически всей России. За исключением разве что крайне узкого слоя вечно кухонно-недовольной, брюзжаще-оппозиционной и комплексно-неполноценной «интеллигентщины», умещающейся в границах элитных кварталов двух столиц.

В конце концов, неужели не понятно, что глобальный капитализм себя исчерпал и превратился в постоянно прогрессирующую смертельную угрозу для человечества?

Павленко Владимир Борисович – доктор политических наук, действительный член Академии геополитических проблем.