Общественный контроль как усилитель правосудия

Суд принимает решения, руководствуясь законом. Но только наивные могут полагать, что общество (и его члены) действует, основываясь лишь на тех законах, которые принимают депутаты, пренебрегая законами природы. В основе поведения любого субъекта, как уже говорилось, лежит, прежде всего, его культура, а также логика, к слову сказать, нередко попираемая судом. Логично ли, например, понуждать работодателей страховать старых работников от старости, а инвалидов – от утраты трудоспособности?!

Несколько слов о принципах правосудия. Согласно п. 1 ст. 118 Конституции РФ правосудие – это сфера исключительной компетенции суда. А из ст. 1 закона «О судебной системе РФ» следует, что судебная власть осуществляется только судами (в лице судей). Теоретически судебная власть действует независимо от власти законодательной и исполнительной. И осуществляется посредством конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства (Федеральный конституционный закон № 1-ФКЗ в редакции от 03.02.2014). А вступившее в силу судебное решение приравнивается закону и подлежит обязательному исполнению.

Занятная полемика случилась у автора этих строк с судьей, фамилию которого из уважения к нему называть не стану. Как утверждает этот судья, никто не смеет обсуждать вступившее в силу судебное решение. Судья, правда, так и не пояснил, на каком законе основывается это, на мой взгляд, сомнительное, суждение. Скорее всего, закона, запрещающего гражданам (и, тем более, журналистам) обсуждать судебные решения не существует.

Принято считать, что никто, кроме суда, не может обеспечить ни законность, ни обоснованность. Но разве все законные решения на 100% справедливы? Суд может обеспечить состязательность и равноправие сторон, что является залогом установления истины и, соответственно, вынесения справедливого приговора (решения). Однако несправедливые судебные акты встречаются не так уж редко.

А как быть с объективными закономерностями, с которыми далеко не всегда считаются суды? Например, с принципом Геделя?! В 1931 году венский математик Курт Гедель опубликовал короткую статью, опрокинувшую мир математической логики. Он установил такую закономерность, с которой охотно согласятся философы, но только не судьи: если можно доказать утверждение «A», то можно доказать и утверждение «не-A». А если можно доказать истинность утверждения о недоказуемости предположения «Х», то можно доказать и обратное, что предположение «Х» доказуемо. Гедель доказал противоречивость системы аксиом, в которой любое утверждение может быть доказано.

Судьям придется смириться с тем, что в контексте любой логической системы остаются утверждения, об истинности которых можно судить, лишь выйдя за рамки принятой аксиоматики. Это в полной мере касается и судебной системы. Отсутствие таких утверждений означает противоречивость аксиоматики, поскольку в ее рамках неизбежно будут присутствовать формулировки, соответствующие принципу «закон что дышло».

Гедель предложил две теоремы о неполноте. Согласно одной из них любая формальная система аксиом содержит неразрешенные предположения. Согласно другой, логическая полнота (или неполнота) системы аксиом не может быть доказана в рамках этой системы. Это означает, что для доказательства (или опровержения) какого-либо утверждения систему потребуется усилить. Для правосудия таким усилением мог бы послужить общественный контроль…

Судьи могут возразить, дескать, теоремы Геделя носят сугубо отвлеченный характер. И имеют отношение только к математической логике, но никак не к правосудию, которое вершится на основе совершенных законов, принятых ГД РФ. Однако творения рук человеческих не могут быть вполне совершенными. И, кроме того, даже суду не дано игнорировать объективно существующие закономерности.

Английский математик и физик Роджер Пенроуз (Roger Penrose) показал, что теоремы Геделя носят универсальный характер. Их можно, например, использовать для доказательства принципиальных различий между искусственным (И) и естественным (Е) интеллектами (И). ИИ, действуя сугубо логически, не имеет шансов определить истинность или ложность того или иного утверждения, выходящего за рамки принятой аксиоматики. Совсем иначе обстоит дело с ЕИ. Столкнувшись с логически недоказуемым и неопровержимым утверждением, он может определить истинно оно или ложно, исходя из своего опыта. И только человеческий разум способен понять всю глубину теорем Геделя, а также порочность выдвигаемой некоторыми умниками идеи замены судей электронными экспертными системами.

Как это следует из теорем Геделя, проблемы, существующие в какой-либо системе, не разрешаются без вмешательства извне. Едва ли кто-то возьмется утверждать, что в отечественной судебной системе нет проблем. И, тем не менее, никто не вправе вмешиваться в процесс правосудия, поскольку это было бы серьезным правонарушением. Однако можно ли считать таким вмешательством деятельность субъектов общественного контроля, осуществляемую в соответствии с законом? Очевидно, что нет, нельзя. Потому что, как говорит коллега по общественной работе – юрист Елена М., у нас свобода слова, поэтому обсуждать можно все.

Только государству принадлежит право на осуществление правосудия. Оспаривать это право никто не собирается. Но, если исходить из постулата о примате общества, придется согласиться с тем, что судебной системе, представляющей один из важнейших институтов государственной власти, придется смириться с общественным контролем. Было бы идеально наделить субъектов общественного контроля правом инициировать пересмотр судебных актов…

К такого рода субъектам относится, в частности, татарстанская региональная общественная организация – Правозащитный центр «Андурский и партнеры». Ее уставной задачей служит оценка тех или иных действий (бездействия) на предмет справедливости. Проиллюстрируем возможности такой оценки на примере решения Судебной коллегии Верховного суда Республики Татарстан (СК ВС РТ) по апелляционной жалобе автора этих строк на решение судьи Кировского районного суда Дамира Гильфанова.

Судья Гильфанов рассмотрел мое заявление, содержавшее два, логически связанных между собой, требования. Во-первых, установить, что понуждение заявителя к страхованию себя от наступившей старости и произошедшей утраты трудоспособности не противоречит федеральному закону N 212-ФЗ «О страховых взносах в ПФР…». И, во-вторых, направить в Конституционный Суд РФ запрос о проверке этого закона на предмет его конституционности. Сделать это нужно уж потому, что, пользуясь лакуной названного закона (он не содержит оговорки, освобождающей работодателей от страхования пожилых от старости, а инвалидов – от утраты трудоспособности), ПФР обязывает работодателей попирать принципы государственного пенсионного страхования.

Первоначально судья Гильфанов оставил мое заявление без рассмотрения, невпопад применив норму, не подлежащую применению. А когда ВС РТ обязал его рассмотреть мое заявление, совершил изящный финт, проведя судебное заседание… в отсутствие заявителя. Решение провести фактически заочное судебное заседание судья Гильфанов опять же невпопад обосновал ст. 254 ГПК РФ. Эта норма определяет порядок подачи заявления об оспаривании решения, действия (бездействия) органов власти. Но она ничего не говорит о допустимости рассмотрения заявления в отсутствие заявителя.

В очередной апелляционной жалобе я указал на то, что судья Гильфанов своим решением попрал мое конституционное право на доступ к правосудию. И , кроме того, сослался на ст. 167 ГПК РФ, согласно которой лица, участвующие в деле, обязаны известить суд о причинах своей неявки, представив доказательства уважительности этих причин. Проявляя уважение к суду, автор этих строк заранее уведомил его о невозможности принять участие в процессе, поскольку на этот же день и час ВС РТ назначил рассмотрение очередной жалобы по делу инвалида Николая Игнатьева, представителем которого, напомню, автор этих строк являюсь вот уже третий год.

В упомянутой статье сказано, что если лица, участвующие в деле, извещенные о времени и месте судебного заседания, не явились на это заседание, то суд, признав причину неявки уважительной, откладывает разбирательство дела. Однако судья Гильфанов, проигнорировав эту норму (и проявив неуважение к заявителю), пренебрег оценкой уважительности неявки заявителя в судебное заседание. И, рассмотрев заявление в его отсутствие, тем самым поправ п. 1 ст. 46 Конституции РФ. Он поступил так, как я думаю, потому что отдавал себе отчет в том, что, как уже говорилось, не существует закона, который возлагал бы на судей ответственность за негативные последствия принимаемых ими решений.

В очередной апелляционной жалобе на решение судьи Гильфанова автор этих строк потребовал это решение отменить, по делу принять иное решение. Однако на кривых весах Фемиды Татарстанской незаконное и необоснованное решение судьи Гильфанова оказалось более весомым. Ну, или СК ВС РТ не в полной мере владеет процедурой взвешивания доводов и аргументов…

В соответствии с законом решение СК ВС РТ вступает в силу с момента его провозглашения, что, однако, отнюдь не делает его справедливым. Я же в этой связи считаю необходимым вернуться к идее такого дополнения к закону об общественном контроле, которое обязало бы органы государственной власти и местного самоуправления реагировать на результаты проверок, осуществляемых субъектами общественного контроля.

Да, я понимаю, что ГД РФ вправе пренебречь этой идеей. И тем самым доказать, что закон от 21 июля 2014 г. N 212-ФЗ об общественном контроле – это не более чем декларация, ни в малейшей степени не способная противостоять коррупции, укоренившейся в суде, вполне независимом от общества и, соответственно, от общественного контроля.

В заключение приведу мнение журналиста-правозащитника Евгения Абрамова, считающего преступным отрицать право СМИ обсуждать решения судебных инстанций. «Российские судьи не могут уподобиться жене Цезаря. Они всегда под подозрением! Потому что многие их решения противоречат закону, справедливости, да и просто здравому смыслу».