Концепция устойчивого развития как идеологический и политический фундамент глобализации: теория и практика внедрения

Две вещи, на которые хотел бы обратить внимание перед тем, как предложить читательскому вниманию продолжение своей статьи 2012 года.

Первое: жизнь на месте не стоит, и выводы в процессе исследования уточняются вместе с ней, по мере более глубокого понимания ситуации (по концепции Георгия Гурджиева, знания – сумма накопленной информации – мертвы без понимания – постоянного переосмысления представлений о проблеме и уточнения соответствующих выводов).

«Три ДЕ» с тех пор переоформились в четыре, и четвертым, собирательным «ДЕ» стала ДЕСУВЕРЕНИЗАЦИЯ, являющаяся совокупным последствием рассматриваемых здесь деиндустриализации, депопуляции и десоциализации.

Второе: с 2012 года, видимо, много воды утекло, и некоторые из приведённых мной источников изменили адреса. В частности, это коснулось документов ООН после того, как год назад прошла реконструкция её официального сайта.

Постараюсь восполнить этот пробел, вернувшись к первой части.

Итак:

1) Материал сноски http://www.imperiya.by/politics-10373.html теперь находится по адресу: http://www.regnum.ru/news/polit/1439594.html (Валентин Фалин: Запад и Россия в ХХ веке: связь времён);

2) Материал под сноской http://martinis09/livejournal.com/221599.html отыскал здесь: http://our-russia.ucoz.ru/publ/obshhij_razdel/vysokij_kommunitarizm_kak_russkaja_ideja_chast_viii/6-1-0-152 (это из подборки материалов известного блогера Кирилла Мямлина);

3) Материал сноски http://www.un.org/russian/secureworld/a59-565.pdf находится здесь: http://daccess-dds-ny.un.org/doc/UNDOC/GEN/N04/602/33/PDF/N0460233.pdf?OpenElement (Это Доклад Группы высокого уровня ООН по угрозам, вызовам и переменам «Более безопасный мир: наша общая ответственность. Документ ООН A/59/565);

4) По тому же самому адресу находится и предваряющая этот доклад сопроводительная Записка Генерального секретаря ООН Кофи Аннана;

5) Материалы сносок http://daccess-dds-ny.un.org/doc/UNDOC/GEN/N05/654/19/PDF/N0565419.pdf?OpenElement и http://daccess-dds-ny.un.org/doc/UNDOC/GEN/N05/498/42/PDF/N0549842.pdf?OpenElement находятся здесь: http://daccess-dds-ny.un.org/doc/UNDOC/GEN/N05/654/19/PDF/N0565419.pdf?OpenElement и здесь: http://daccess-dds-ny.un.org/doc/UNDOC/GEN/N05/498/42/PDF/N0549842.pdf?OpenElement (Речь идёт о резолюциях Совета Безопасности ООН и Генеральной Ассамблеи ООН по созданию Комиссии ООН по миростроительству);

БУДЬТЕ В КУРСЕ

• 17.01.15   Что мне не нравится в русско-украинском конфликте? / Сергей Исрапилов
• 24.10.14   Концепция устойчивого развития как идеологический и политический фундамент глобализации: теория и практика внедрения / Владимир Павленко
• 19.10.14   Концепция устойчивого развития как идеологический и политический фундамент глобализации: теория и практика внедрения / Владимир Павленко
• 13.10.14   Майдан в Гонконге: глобальная олигархия и её план «Б» / Владимир Павленко

6) Наконец, материал http://government.ru/docs/19427 можно отыскать по следующему адресу: http://www.unepcom.ru/development/susdev-news/401-120621rio-medvede/ (Выступление Д.А. Медведева на Конференции «Рио+20»).

А теперь – обещанное продолжение. Сноски в нём проверены, уточнены и действуют.

Концепция «трёх Д»

По определению Комиссии Брунтланд, «устойчивым» называется такое развитие, которое «удовлетворяет потребности настоящего времени, но не ставит под угрозу способности будущих поколений удовлетворять свои потребности» (Глобалистика. Международный энциклопедический словарь / Под ред. И.И. Мазура, А.Н. Чумакова. - М.,-СПб.,-Нью-Йорк, 2006. С. 918). Однако с этим согласны далеко не все. Не только оппоненты, но и многие адепты «устойчивого развития», указывают на неопределенность структуры будущих потребностей, рост этой неопределенности ввиду ускорения темпов научно-технического развития и социальных перемен и, главное, постоянное сокращение запасов невозобновляемых природных ресурсов, которое якобы лишает следующие поколения равных возможностей с прошлыми и нынешними (Там же. С. 921).

Именно здесь и выходит на передний план вышеупомянутая проблема централизованного глобального контроля над природными ресурсами.

В историческом контексте представление о «неспособности страны эффективно управлять своими ресурсами» как основания для введения в ней «внешнего управления» (пусть и применительно к колониальным захватам в Африке) впервые было сформулировано в Генеральном акте Берлинской конференции 1884-1885 годов, в рамках принципа так называемой «эффективной оккупации» (http://www.fondsk.ru/news/2012/02/23/zachem-rossii-nado-byt-silnoj-i.html). В Атлантической хартии президента США и премьер-министра Великобритании (от 12 августа 1941 г.) эта проблематика получила развитие в направлении «равного доступа к природным ресурсам, взаимосвязанного с социальным развитием» (Антология мировой политической мысли. В 5-ти томах / Под ред. Г.Ю. Семигина. - М., 1997. Т. V. С. 332).

Современная дискуссия вокруг проблемы контроля над природными ресурсами прошла несколько этапов.

В 1970-х годах вперед были поставлены вопросы ресурсных ограничений экономического и демографического роста. Так, докладом «Пределы роста» предлагалось ввести меры ограничения рождаемости (не больше двух детей в семье) и заморозить промышленное производство на уровне 1975 года (Римский клуб. История создания, избранные доклады и выступления, официальные материалы / Сост. Д.М. Гвишиани, А.И. Колчин, Е.В. Нетесова, А.А. Сейтов. - М., 1997. С. 134).

В 1980-е годы, особенно после появления теории «глобального потепления», речь завели о загрязнении окружающей среды и «парниковом эффекте». Стало быть, вопросы контроля над природными ресурсами были переведены в плоскость поощрения запрета на их суверенное использование, то есть на развитие как таковое. Официально итоговые декларации конференций по окружающей среде в Стокгольме (1972 г.) и Рио-де-Жанейро (1992 г.) признавали государственные суверенитеты над природными ресурсами, но в принципе 27-м Декларации Рио содержалось положение о «дальнейшем развитии международного права в области устойчивого развития» (Документ ООН A/CONF.151/26 // http://www.un.org/ru/documents/decl_conv/declarations/riodecl.shtml). В Рамочной конвенции ООН по изменению климата (1992 г.), конференции Сторон которой, как помним, и уполномочены осуществлять такое международно-правовое «развитие», уже вполне конкретно ставился вопрос о целесообразности ограничения суверенитетов под предлогом «неуместности и необоснованности с точки зрения экономических и социальных издержек для других стран…» (Документ ООН FCCC/INFORMAL/84. - Преамбула. С. 2. // http://unfccc.int/resource/docs/convkp/convru.pdf). А в 1995 году, в докладе «Наше глобальное соседство», прозвучало требование открыто признать природные ресурсы объектом международного контроля, для чего были введены категории:

- «глобальное общее достояние», в которое со временем предполагалось включить все «мировые ресурсы», установив над ними «коллективный суверенитет»;

- «глобальные налоги», которые предлагалось взимать за пользование «глобальным общим достоянием» (Наше глобальное соседство. Доклад Комиссии по глобальному управлению и сотрудничеству. - М., 1996. С. 45, 226-230).

Принципом расчета при этом предполагалось сделать стоимость не товара, а потребленных при его производстве энергоресурсов. Способом же заставить платить «реальную экологическую цену» за ограничиваемое таким образом развитие провозглашалась «рыночная экономика», превратившаяся в инструмент выкручивания государствам и частным компаниям рук с помощью денег, формально – без политического принуждения (то есть «демократическим» путем). Проиллюстрируем взаимодополняющее сочетание идеологем «демократии» и «рынка» на примере упомянутой Концепции перехода Российской Федерации к устойчивому развитию. «Демократизация общественной жизни, - записано в этом документе, - позволяет повысить роль граждан и негосударственных организаций в подготовке и принятии хозяйственных и иных решений с учетом экологического фактора. Рыночные механизмы в сочетании с мерами государственного регулирования должны сформировать экономические стимулы бережного отношения к природным ресурсам и окружающей среде для субъектов хозяйственной деятельности» [69] (курс. – Авт.).

В 1990-х годах, после политического и социально-экономического обвала в бывшем СССР, в центре внимания адептов «устойчивого развития» оказалось его социальное измерение, связанное с поляризацией богатства и бедности. «Бедным» странам бросились «помогать», но весьма специфическим образом. Учитывая, что именно в «третий мир» Запад переводил наиболее «грязные» производства, заблаговременно был сформулирован перечень условий для их модернизации, изложенный в 1987 году в докладе Римскому клубу «За пределами роста» (Э. Пестель).

Автору статьи удалось собрать воедино эти условия, которые в целях маскировки истинного смысла были разбросаны Пестелем по тексту доклада.

В качестве первого условия все развивающиеся страны призывались к «резкому и немедленному снижению темпов роста населения, следуя примеру Китая» (Римский клуб…, С. 179). (Отметим, что эксперимент «одна семья – один ребенок» получил поддержку одного из крупнейших глобальных олигархов Д. Рокфеллера.)

Второе условие: «пересадку» передовой технологии «на почву» развивающихся стран некоей «целостной стратегией» увязали с копированием западных политических институтов, то есть поставили под политический контроль (Там же. С. 177).

Третье условие: предлагался запуск с целью «пересадки технологий» в развивающиеся страны «небольших заграничных фирм» для создания совместных предприятий… при посредничестве местных торгово-промышленных палат (Там же. С. 183). Создание таких палат обеспечивало фактическую «покупку» Западом политических и деловых элит «третьего мира».

Четвертое условие предполагало проведение развивающимися странами индустриализации. Но не промышленной, а «постиндустриальной»: развитие химии, микроэлектроники, информационно-коммуникационных и биотехнологий и генной инженерии (Там же. С. 177). Причем, на принципах внешней технологической зависимости, а также исключая тяжелую промышленность, особенно машиностроение, прежде всего оборонное.

В 2000 году, в докладе Генерального секретаря ООН Саммиту тысячелетия («Мы, народы: роль ООН в XXI веке»), прозвучало еще одно, пятое условие. Предлагалось ввести так называемый «механизм чистого развития» (МЧР), позволяющий «начислять очки» за инвестиции в «экологически чистые» производства в развивающихся странах (то есть за свертывание в них промышленного производства) не им самим, а экспортирующим соответствующие технологии развитым государствам Запада (Документ ООН A/54/2000. - П. 273 [Вставка 9] // http://daccess-dds-ny.un.org/doc/UNDOC/GEN/N00/389/00/IMG/N0038900.pdf?OpenElement).

Таким образом, реализация концепции «устойчивого развития» одновременно предоставляет Западу рычаги воздействия на демографию государств «третьего мира», навязывает им «демократические институты», привязывая к себе политически и идеологически, формирует в развивающихся странах компрадорские, прозападные элиты и режимы (охотно поддерживающие Запад в ООН и других международных организациях), ограничивает развитие их реального (промышленного) сектора экономики. Кроме того, она позволяет извлекать сразу тройную прибыль из инвестиций в «экологически чистые» технологии: деньгами и ресурсами этих стран, а также квотами на выброс парниковых газов, получаемыми за «очки» МЧР, которыми торгуют западные глобальные банки.

Итак, внедрение «устойчивого развития» требуется Западу для реализации двух крупных задач. Во-первых, в локальном плане с помощью этой концепции он пытается затормозить развитие стран «третьего мира», ведущие из которых (прежде всего Китай и Индия) стремительно обгоняют его в глобальной конкуренции, что угрожает «золотому миллиарду» резким снижением потребительских стандартов и уровня жизни. Во-вторых, прикрываясь «охраной окружающей среды» и «приведением потребностей людей в соответствие с возможностями природы», Запад стремится реализовать упоминавшуюся нами глобальную социальную концепцию «многоэтажного человечества», что означает остановку развития как такового. То есть глобальное неразвитие.

И эти, весьма сомнительные, задачи «упаковываются» в привлекательную экологическую форму, имеющую мало общего с экологией, как таковой, но создающую инициаторам, организаторам и исполнителям этой глобальной мистификации имидж «ответственных мужей», погруженных в думы и заботы о будущем, радеющих о всеобщем благе.

Все это позволяет с полным основанием назвать «устойчивое развитие» концепцией «трех Д»:

- деиндустриализации («презентованной» мировой общественности еще в «Пределах роста»);

- депопуляции (уходящей корнями в тот же самый доклад Римского клуба и, как мы сейчас убедимся, получившей развитие в последующих глобалистских документах);

- десоциализации, а также идущей с ней рука об руку архаизации, о чем свидетельствуют соответствующие футурологические «сценарии будущего». (В качестве примеров подобной социальной фантастики приведем три произведения: «Машина времени» британского писателя и крупного разведчика Г. Уэллса, советских и российских фантастов – И.А. Ефремова («Час быка») и братьев А. и Б. Стругацких («Град обречённый»).

Приведём документальное подтверждение этого, на первый взгляд, неожиданного вывода. В официальном документе ООН - Копенгагенской декларации о социальном развитии (1995 г.) - «устойчивое развитие» увязывается с «экономическим развитием, социальным развитием и охраной окружающей среды» (Документ ООН A/CONF.166/9. П. 6. // https://www.un.org/ru/documents/decl_conv/declarations/copdecl.shtml). А вот в многократно упомянутом докладе «Наше глобальное соседство» в том же 1995 году говорится прямо противоположное: «Для достижения устойчивого развития необходимо сокращать не только численность населения, но и снижать уровень потребления» (Наше глобальное соседство…, С. 155).

При этом, основой и декларации, и доклада остаётся итоговый документ Конференции ООН в Рио-де-Жанейро (1992 г.) – Декларация Рио. А в ней, в принципе 8-м, эта установка формулируется предельно чётко, жёстко и однозначно: «Для достижения устойчивого развития и более высокого качества жизни… государства должны ограничить и ликвидировать нежизнеспособные модели производства и потребления и поощрять соответствующую демографическую политику» (Документ ООН A/CONF.151/26 // http://www.un.org/ru/documents/decl_conv/declarations/riodecl.shtml).

«Первоисточником» же для всех трёх перечисленных документов, в свою очередь, является первый официальный документ «устойчивого развития», появившийся задолго до официального провозглашения самой концепции, - всё тот же доклад Римскому клубу «Пределы роста» (1972 г.). (Отметим, что по понятным причинам в этом докладе вместо «устойчивого развития» фигурирует термин «глобальное равновесие»: термина «устойчивое развитие» ещё не существовало, он появился только в 1987 г.).

«Чрезмерный рост населения…, - указывается в этом документе, - явление недавнего времени, результат снижения смертности. …Есть только два способа исправить возникший дисбаланс – либо снизить темпы прироста численности населения и привести их в соответствие с низким уровнем смертности, либо позволить уровню смертности снова возрасти. Все “естественные”, “природные” меры по ограничению численности населения следуют по второму пути, ведут к повышению смертности. Любое общество, желающее избежать подобного исхода, должно добровольно …снизить темпы прироста численности населения» (Римский клуб…, С. 133-134). Не нужно объяснять, чем обернётся (уже оборачивается!) реализация этих «предначертаний» в России и других субъектах бывшего СССР.

В дополнение отметим, что проблематике «устойчивого развития», разработанной упоминавшимися «независимыми» комиссиями ООН и Социнтерна - Брандта, Брунтланд и Пальме, – попытались отыскать не только теоретическое, но и методологическое обоснование. Соединение в рамках этой концепции экологии (окружающей среды) с экономикой и социальной сферой (развитием) и политикой (разоружением) было объявлено некоей «самостоятельной отраслью знаний» - политической экологией (экополитологией). Причем, не скрывается сугубо прикладной характер этой дисциплины. В частности, открыто говорится о том, что экополитологическая теория исследует «политические формы и средства адаптации отдельных обществ к экологическим императивам (Римского клуба. – Авт.)», а практика занята «изысканием для этого политических механизмов» (Глобалистика…, С. 1046-1048) (курс. – Авт.).

Таким образом, из проведённого анализа следует, что «устойчивое развитие» - это не что иное, как идеологема и алгоритм, обеспечивающие интеграцию экологической проблематики с социальной и политической. Логика формирования и развития этой концепции, включая ее трансформацию в стратегию, с самого начала определялась рамками холодной войны. Сформулировать некий «общий» для Востока и Запада подход к решению глобальных проблем, как, собственно, и сами эти проблемы, можно было лишь в двух сферах – экологии (окружающей среды) и разоружения. Любая иная тематика неминуемо была бы отвергнута советским руководством как идеологически неприемлемая.

Но как только холодная война окончилась, а СССР – распался, необходимость в этих уловках отпала. Создателю Римского клуба А. Печчеи принадлежит следующее знаменательное признание: «Ахейцам, осаждавшим Трою, потребовалось десять лет, чтобы додуматься до уловки с деревянным конём. Римскому клубу посчастливилось гораздо быстрее найти своего Троянского коня и одержать первую стратегическую победу в той исторической баталии, которая только начиналась» (Печчеи А. Человеческие качества. – М., 1980. С. 119).

(Окончание следует)