Концепция устойчивого развития как идеологический и политический фундамент глобализации: теория и практика внедрения

Острота дискуссии, возникшей вокруг степени «конспирологичности» материала, посвященного предыстории событий в Гонконге (https://iarex.ru/articles/51097.html), побуждает меня обратиться к истории данного круга вопросов. Памятуя о том, что фундаментальной основой глобально-управленческих устремлений олигархических кланов служит концепция «устойчивого развития», подробный критический анализ которой я привел в книге «Мифы “устойчивого развития”. “Глобальное потепление” или “ползучий” глобальный переворот» (М.: ОГИ, 2011. – 944 с.), позволю себе обратиться к своей статье, представляющей собой конспективное изложение этой объемной монографии. Написанная по просьбе уважаемого научного журнала – «Астраханского вестника экологического образования», ВАКовского и, что особенно важно, не политологического, а естественно-научного – она вышла в декабре 2012 года.

Большой объем статьи (более 70 тыс. знаков), не укладывающийся в формат публикаций на ИА REX, чтобы не создавать редакции проблем, мной поделен на три части. Первая часть самая большая по объему, ибо не представляется возможным разделить цельную главу, которую она включает.

Режим доступа сносок приведен по состоянию на декабрь 2012 года.

* * *

Термин «устойчивое развитие» стал настолько привычным, что мы, автоматически воспринимая его позитивно, даже не пытаемся по-настоящему вникнуть в смысл этого словосочетания. Никто не против того, чтобы «устойчиво развиваться»: активностью СМИ и стараниями многочисленных пропагандистов и агитаторов общественные представления о данной категории, в целом, находятся именно на этом уровне.

Между тем, перед нами не столько экологическая, сколько весьма тонкая идеологическая конструкция. Именно «устойчивое развитие», трансформируясь из концепции в стратегию, служит оправданием «широкой» трактовки экологии, распространяемой на все сферы социальной и политической жизни (поэтому берем наименование концепции в кавычки). Подрывая суверенитет и независимость государств, «устойчивое развитие» подчиняет их внутреннюю политику интересам глобализации - корпоративного проекта по трансформации мирового порядка. Авторство появившегося в 1985 году термина «глобализация» принадлежит американскому политологу Р. Робертсону. Известный российский ученый А.И. Фурсов считает, что глобализация разрушает единство планеты (и, следовательно, человечества. – Авт.), исключая «все лишнее, “нерентабельное” население из двух сотен “точек роста”, связанных … между собой в сеть, наброшенную на остальной мир …» (http://www.zlev.ru/95_10.htm).

Поэтому видение этой концепции неким балансом между природной средой и антропогенным воздействием на нее – не что иное, как миф. Заключая в себе совершенно противоположный смысл, она на самом деле ведет не к устойчивости, а к потере ориентиров, дестабилизации и, в конечном счете, к прекращению развития как такового.

Генезис «устойчивого развития»: идеи, институты, документы

Термин «устойчивое развитие» появился в 1987 году, в докладе «Наше общее будущее» («Our Common Future»), подготовленном Всемирной комиссией по окружающей среде и развитию во главе с Г.Х. Брунтланд. На уровень концепции он был выведен сформулированной в нем Всемирной программой изменений, основными направлениями которой провозглашались:

- формирование перспектив, касающихся населения, окружающей среды и устойчивого развития;

- создание системы принятия решений для управления окружающей средой;

- решение проблем энергетики, промышленности, населенных пунктов и международных экономических отношений в аспекте окружающей среды и развития (Глобалистика. Международный энциклопедический словарь / Под ред. И.И. Мазура, А.Н. Чумакова. - М.,-СПб.,-Нью-Йорк, 2006. С. 609-610).

Комиссия Брунтланд была создана осенью 1983 года резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН №38/161 на основе выводов докладов «Север-Юг: программа выживания» и «Общий кризис: сотрудничество Севера и Юга ради восстановления мира», подготовленных в 1980 и 1983 годах Независимой комиссией по проблемам международного развития (комиссией В. Брандта). Комиссии Брандта и Брунтланд, а также Независимая комиссия по вопросам разоружения и безопасности (У. Пальме) составили триаду совместных международных институтов ООН и Социнтерна, нацеленных на преобразование мирового порядка. Все трое лидеров возглавляли входившие в Интернационал европейские социал-демократические партии, а Брандт являлся его президентом. (На состоявшемся в ноябре 2006 г. Конгрессе Социнтерна в Сантьяго в его структуре появилась специальная Комиссия по устойчивому глобальному обществу [http://www.socialistinternational.org/viewArticle.cfm?ArticleID=1829].)

После распада СССР взаимодействие ООН и Социнтерна заметно активизировалось и перешло в практическую плоскость. В 1992 году была создана Комиссия по глобальному управлению и сотрудничеству, председателем которой стал вице-президент Интернационала И. Карлссон. В 2001 году ее сменила Комиссия по глобализации, созданная с участием форумов «Состояние мира» и мировой политики, тесно связанных с Международным Горбачев-фондом. Эта комиссия ориентировалась на «привлечение лидеров из всех секторов общества для обсуждения и кооперативных действий, направленных на конструктивную реформу конкретных аспектов глобализационного процесса» (The Financial Times. - 2001. - December 13). Разумеется, на условиях согласия с идеологией и конечными целями этого процесса.

Важнейшей задачей, поставленной в ООН перед Комиссией по глобальному управлению, стала «оценка структурной организации мира и подготовка рекомендаций по ее реконструкции или укреплению» (Глобалистика… С. 420). В вышедшем в 1995 году докладе «Наше глобальное соседство» («Our Global Neighbourhood») комиссией в этих целях выдвигался проект коренного переустройства ООН. Предлагалось создать Совет экономической безопасности (СЭБ) - новый управленческий центр, параллельный Совету Безопасности ООН. При этом СЭБ отводилось руководство формированием «международного консенсуса в экономической, социальной и экологической областях», то есть функция «мирового экономического правительства» (Наше глобальное соседство. Доклад Комиссии по глобальному управлению и сотрудничеству. - М., 1996. С. 165-166, 278).

Специализированные организации и учреждения ООН (ЮНЕСКО, ВТО, МОТ, ВОЗ, ФАО и др.) этим планом возводились в ранг «глобальных министерств» (Там же. С. 279-280).

Предполагалось, что в СЭБ войдут крупнейшие экономические державы, а также представители «регионов-экономик» и региональных организаций (Там же. С. 168-169). Характерно, что под предлогом необходимости консенсуса в совете не предусматривалось права вето. Иначе говоря, делалось все, чтобы обеспечить в СЭБ устойчивое проамериканское «агрессивно-послушное большинство», отодвинув от принятия глобальных стратегических решений геополитических конкурентов Запада, прежде всего Российскую Федерацию и Китайскую Народную Республику.

На период до создания СЭБ его функции докладом отводились созданной в том же 1992 году Комиссии ООН по устойчивому развитию - межправительственному органу, формирующемуся по региональным квотам, распределение которых опять-таки обеспечивает ему проамериканское большинство. (По 13 членов Комиссии ООН по устойчивому развитию представляют «коллективный Запад» - Европу и Северную Америку - и Африку, 11 - Азию, 10 – Латинскую Америку и страны Карибского бассейна и лишь 6 - Восточную Европу, к которой отнесена Россия.)

После создания СЭБ эта комиссия должна была превратиться в «центр координации программ, осуществляемых различными учреждениями ООН» («глобальными министерствами») (Там же. С. 221) фактически взяв функцию «мирового правительства» уже на себя. Однако в связи с неудачей проекта СЭБ, комиссию в итоге передали под руководство Экономического и социального совета (ЭКОСОС) ООН, замкнутого на Программу ООН по развитию (ПРООН) как на главный «глобальный экологический орган». (Подчеркнем: «главным экологическим» признается международный институт, в названии которого нет слова «экология» - такая вот терминологическая эквилибристика.)

Очень важно, на наш взгляд, следующее. Докладом «Наше глобальное соседство» предусматривалось, что «если специализированные учреждения ООН не сумеют превратить себя в центры управления, то эта роль …будет переходить к Всемирному банку, сетям научно-исследовательских организаций и региональным организациям» (Там же. С. 280). Именно это и происходило на протяжении конца прошлого и начала нынешнего столетий. Переход к «сетевой», формально децентрализованной, модели глобального управления вывел на авансцену региональные организации и структуры: как публичные - НАТО, Европейский союз, ОБСЕ, Совет Европы, региональные экономические комиссии (РЭК), так и латентные – Совет по международным отношениям, Бильдербергский клуб, Трехстороннюю комиссию.

Наш анализ будет неполным без упоминания еще об одном звене этой «сети», перед которым первоначально ставилась задача международной и общественной легитимации и продвижения идеи и практики «мирового правительства» - Инициативы «Хартии Земли». Формально ее авторство принадлежало генсеку Конференции по окружающей среде и развитию в Рио-де-Жанейро (1992 г.) М. Стронгу и почетному президенту Международного зеленого креста М.С. Горбачеву, фактически – стоящим за ними влиятельным международным кругам, связанным с глобальной олигархией.

Общественному мнению «Хартия» была преподнесена в качестве демократической, социально и экологически ориентированной модели взаимодействия личности, общества и государства. На деле же она фактически провозглашалась «глобальной конституцией» - системой норм, требующих «фундаментальных перемен в системе ценностей и институтах», то есть стирания и унификации цивилизационных идентичностей и различий. Манифест «Хартии» имеет отчетливые идеологические признаки и требует «создания на всех уровнях (локальном, национальном, региональном и глобальном) устойчивого образа жизни» и «нового устойчивого глобального общества» (http://ihst.ru/~biosphere/terminal/ADD_11_02/Hartiya.htm). (Не забудем, что именно такое название получила созданная через 16 лет комиссия Социнтерна.)

Инициатива «Хартии Земли» изначально включала не только Манифест, но и специальную Организационную структуру с управляющими органами - Комиссией «Хартии», Руководящим комитетом и Международным секретариатом, а также с сетью координационных советов и партнерских организаций, объединяющих «тысячи отдельных лиц». К настоящему времени часть этих структур претерпела изменения. Помимо комиссии, инициатива координируется Международной Хартией Земли, которая включает Международный секретариат и Международный совет, а ее «глобальная сеть» состоит из «филиалов, партнеров и молодежных групп» (http://www.earthcharterinaction.org/content).

Таким образом, перед нами не что иное, как модель «глобальной сети» (или власти), представляющая собой многоуровневую систему трансграничных горизонтальных связей, охватывающих большую часть мира и взаимодействующих в обход правительств. Причем, эти горизонтали объединены негласной иерархией управляющих центров, расположенных либо на самом Западе, либо в подконтрольных ему странах. (Например, штаб-квартира ЮНЕП - Программы ООН по окружающей среде, координирующей деятельность соглашений в рамках Группы ООН по вопросам управления устойчивым развитием, находится в столице Кении Найроби.) Таким образом, помимо «демократической» системы горизонталей, в проекте «Хартии» обнаруживается еще и незримая авторитарная вертикаль. Возьмем на себя смелость утверждать, что именно она и составляет ее стержень.

«Хартия» и другие «глобализаторские» институты и инициативы, являющиеся частью этой глобальной «сети», целенаправленно размывают государственные суверенитеты. В 2001 году к «Хартии», например, присоединились известный в то время региональной фрондой Государственный совет (парламент) Татарстана; тогда же ее поддержала одна из конференций мэров США.

Документ пытались принять дважды. В 1992 году участников конференции в Рио-де-Жанейро отпугнул неприкрытый глобализм «Хартии», и организаторы, после консультаций «в кулуарах», не рискнули вынести на голосование вопрос об ее принятии. В марте 2000 года «Хартия» была открыта к официальному подписанию уже на базе штаб-квартиры ЮНЕСКО в Париже, а через три месяца, в мае того же года, в Гааге последовал ввод ее в действие. Но к этому моменту «приказал долго жить» проект СЭБ – орган, которому и планировалось поручить ее глобальное внедрение (Наше глобальное соседство…, С. 228), а стать ему полноценной заменой ЭКОСОС ООН так и не смог.

Тем не менее, в преддверие состоявшейся 20-22 июня 2012 года Конференции ООН по окружающей среде и устойчивому развитию «Рио+20», рядом сил, в том числе в России, были предприняты активные попытки реанимировать проект «Хартии», причем, увязав его с провалившимся курсом российско-американской «перезагрузки». Вот, например, выдержка из документа «Устойчивое развитие: проблемы и перспективы (предложения для “Рио+20”)», подготовленного Институтом устойчивого развития Общественной палаты России: «…Определение приоритетов совместных действий предполагает общепринятые правила поведения, этический кодекс, принятый на уровне мирового сообщества. …Основой документа могла бы стать “Хартия Земли” - выработанное к 2000 году общими усилиями мнение о принципах устойчивого развития, необходимых для обеспечения экологической целостности, социальной справедливости, демократии и мира…» (http://www.sustainabledevelopment.ru/index.php?cnt=73).

Теоретический фундамент концепции «устойчивого развития» был заложен Римским клубом, который был создан в 1969 году А. Печчеи – крупным итальянским бизнесменом и политиком с весьма неоднозначной репутацией. Именно Печчеи стал автором так называемого «глобального плана», выдвинутого им в лекции «Вызов 70-х годов современному миру», прочитанной в конце сентября 1965 года в Национальном военном колледже Буэнос-Айреса. План предполагал создание «европейского союза» и его интеграцию с США в рамках «атлантического содружества» с последующим «конвергентным» включением в эти процессы СССР и «восточного блока» (Печчеи А. Вызов 70-х годов современному миру. Тема для дискуссии // Римский клуб. История создания, избранные доклады и выступления, официальные материалы / Сост. Д.М. Гвишиани, А.И. Колчин, Е.В. Нетесова, А.А. Сейтов. - М., 1997. С. 329).

Маленькое отступление.

У «глобального плана» Печчеи имеются глубокие исторические корни, уходящие в завершающий период Второй мировой войны, в неудачные попытки Запада предотвратить полный разгром фашистской Германии и появление в центре Европы советских войск. Сама фигура Печчеи во многом раскрывает противоречивость целей, которые ставили перед собой западные союзники СССР по Антигитлеровской коалиции. Отказавшись на Нюрнбергском процессе свидетельствовать против гитлеровских преступников, Печчеи, в то же время, с 1942 года работал на разведывательный центр США в Швейцарии под руководством будущего главного идеолога холодной войны А. Даллеса. (Возможно, именно это обстоятельство сохранило ему жизнь и обеспечило освобождение из тюрьмы, несмотря на смертный приговор, вынесенный при режиме Муссолини.)

Объяснение «агентурной многовекторности» Печчеи, выраженной его одновременными контактами и с нацистами, и с западными союзниками, связано с тщательно скрываемыми и по сей день «альтернативными» вариантами» завершения Второй мировой войны. Малоизвестно, что решением состоявшегося 20 августа 1943 года в Квебеке совещания президента США и премьер-министра Великобритании (с участием их начальников штабов), одновременно с основным планом открытия второго фронта в Западной Европе «Оверлорд» (июнь 1944 г.), разрабатывался еще один, совершенно секретный план «Рэнкин». Им предусматривалось устранение Гитлера (вспомним неудавшееся покушение на него 20 июля 1944 г.) и установление с фашистской Германией сепаратного мира, а при необходимости – и военного союза, вплоть до открытия совместных военных действий против советских войск. Поэтому в ходе всей экспедиционной операции 1944-1945 годов штабы союзников функционировали в режиме постоянной готовности перехода к реализации плана «Рэнкин» (http://www.imperiya.by/politics-10373.html).

В Великобритании часть этих планов недавно была предана огласке, и мир узнал о разработке на завершающей стадии войны, с марта 1945 года, операции «Немыслимое» («Unthinkable»), предполагавшей развязывание союзниками совместно с остатками вермахта 1 июля 1945 года войны против СССР в Центральной Европе (http://www.polemics.ru/articles/?articleID=13935).

Возвращаясь к Римскому клубу, отметим, что его главное отличие – в негосударственном или, точнее, частном характере, как бы предвосхищавшем запущенный клубом процесс замены государственной власти правительств частной властью глобальной олигархии (речь о ее роли в этих процессах пойдет ниже).

В целях реализации «глобального плана» Печчеи в работу Римского клуба был вовлечен ряд советских ученых. Активное участие в его работе с самого начала принимали академики О.Т. Богомолов и Е.К. Федоров, а также будущий академик С.П. Капица; позднее в его состав вошел академик Е.М. Примаков, а почетным членом стал М.С. Горбачев. Координирующие функции были возложены на академика Д.М. Гвишиани - зятя Председателя Совета Министров СССР А.Н. Косыгина, оказавшего организаторам этого проекта немалую политическую поддержку. Работа над созданием Римского клуба началась в 1963 году с формирования ряда международных системно-аналитических структур (Римский клуб…, С. 28-36). На базе московского филиала венского Международного института прикладного системного анализа (IFIAS) – Всесоюзного НИИ системных исследований - еще в начале 1980-х годов была сформирована «реформаторская команда» Гайдара-Чубайса (http://stringer-news.com/publication.mhtml?Part=39&PubID=400).

В 1967-1968 годах прошли два крупных международных форума:

- «Конференция по трансатлантическому дисбалансу и сотрудничеству» (Довиль, Франция), результаты которой были опубликованы в программном труде Печчеи «Перед бездной» (представлявшем собой расширенное толкование положений упомянутой лекции в Буэнос-Айресе), а также в нашумевшей, но так и не изданной на русском языке книге Зб. Бжезинского «Между двух веков. Роль Америки в технотронной эре»;

- «Долгосрочное прогнозирование и планирование» (Белладжио, Италия), по решению которого на базе Массачусетского технологического института (МТИ) была создана группа Дж. Форрестера – Д. Медоуза; в задачу группе вменялась разработка моделей управляемого глобального развития под названиями «Мир-1» и «Мир-2».

Первый доклад Римскому клубу «Пределы роста» был основан на вытекающей из них «синтетической» модели «Мир-3», также разработанной в МТИ (группа Д. Медоуза, 1972 г.). Документ был распространен в пяти миллионах экземпляров и вышел на двух десятках языков. Одно это указывает на крайнюю степень чьей-то заинтересованности в его распространении. Тем не менее, «Пределы роста» стали скорее политической и даже идеологической, чем научной разработкой, ибо его авторы взяли за основу анализа лишь пять произвольно выбранных факторов: быструю индустриализацию, рост численности населения, нехватку природных ресурсов, истощение их невозобновляемых запасов и деградацию природной среды (Римский клуб…, С. 127).

Стремление представить эти факторы как неразрывно и, главное, императивно взаимосвязанные, и тогда, и сейчас подвергается весьма жесткой, но, на наш взгляд, обоснованной критике. Внимание к этому автор статьи привлек критическим анализом содержания недавнего выступления Медоуза на одном из российских федеральных телеканалов (https://iarex.ru/articles/29878.html).

Второй доклад Римскому клубу - «Человечество на перепутье» (М. Месарович – Э. Пестель, 1974 г.) – сформировал «десятирегиональную» модель, смысл которой заключался в полном и окончательном закреплении сложившейся системы международного разделения труда и увековечивании доминирования так называемого «золотого миллиарда» на основе принципа регионализма. По сути, это не что иное, как политическая интерпретация теории «зависимого капитализма», поделившей человечество на статичные «центр» и «периферию» и подвижную «полупериферию». Ликвидация полупериферии и окончательное разделение мира на «цивилизованное ядро» и «недоразвитых остальных» (знаменитая формула С.П. Хантингтона «The West and the Rest»), которые и можно считать конечными целями «устойчивого развития», воспроизводит неофашистские по своей сути идеи фундаментального неравенства людей в рамках будущего «многоэтажного человечества». «Нижние этажи» при этом охватят большую его часть и, по Фурсову, сформируются за счет «исключения из точек роста» населения, проживающего вне соответствующих «мега-агломераций». (Выделенные категории были введены в научно-аналитический оборот известным политиком и политологом С.Е. Кургиняном [http://www.kurginyan.ru/publ.shtml?cmd=add&cat=4].)

Вот лишь некоторые выдержки из интерпретации идеи «многоэтажного человечества», тесно смыкающейся с концепцией «устойчивого развития», «демократическим» экс-мэром Москвы Г.Х. Поповым, известным сторонником создания «мирового правительства» (МК, 2009, 25 марта):

«...Нужна передача под глобальный контроль всего человечества всех богатств недр нашей планеты. Прежде всего – запасы углеводородного сырья. (Понятно, что речь в первую очередь идет о российских ресурсах, ибо большинство остальных и так давно уже находится под контролем западных ТНК. – Авт.) Под мировой контроль должна перейти охрана окружающей среды и мирового климата»

Для этого и разыгрывается весь этот спектакль с «глобальным потеплением», одной частью инсценированный (Рогинко С.А. От Киото-97 к Копенгагену-09 и дальше: «глобальное потепление» // Безопасность Европы. Сборник / Под ред. В.В. Журкина. - М., 2011. С. 591-615), а другой, по-видимому, опирающийся на новейшие достижения Запада в области геофизики [Круглов В., Иванов Ю., Асеев А. Какое оружие будет применяться в войнах XXI века? // Обозреватель-Observer. - 2004. - № 8. - С. 49-61; Соколов А.В., Бурмакин А.Л. Геофизическое (климатическое) оружие – война уже началась? // Там же. - 2010. - №10. - С. 86-95]. – Авт.)

Поясним «инсценировку» и «геофизику».

Во-первых, приведем выдержку из нашумевшей Интернет-переписки ученых климатологического центра Университета Восточной Англии со своими американскими коллегами, обнародованной сайтом WikiLeaks в конце ноября 2009 года, в канун Конференции Сторон Рамочной конвенции ООН по изменению климата в Копенгагене. «Только что сделал трюк Майкла из журнала „Nature“ и увеличил температуру для каждой серии за последние 20 лет (то есть с 1981 г.), - пишет в США руководитель центра проф. Ф. Джонс, – и с 1961 г. для Кейта, чтобы скрыть тот факт, что она понижается…» (http://oko-planet.su/pogoda/listpogoda/24453-iskrivlenie-potepleniya.html).

Во-вторых, поскольку по данному вопросу в научном сообществе ведется интенсивная полемика, победить в которой и, следовательно, доказать свою правоту пока не может ни одна из сторон, используем метод «от противного». Зададим риторический вопрос: если разговоры о геофизическом (климатическом) оружии являются фантастикой, что тогда побудило ведущие государства мира, включая СССР и США, заключить в мае 1977 года, под эгидой ООН, международную Конвенцию о запрещении военного или любого иного враждебного воздействия на природную среду? (http://www.un.org/ru/documents/decl_conv/conventions/hostenv.shtml).

Возвращаемся к Г. Попову.

«…Должны быть установлены жесткие предельные нормативы рождаемости с учетом уровня производительности и накопленного каждой страной богатства. Пора выйти из тупика, на который указывал еще Мальтус: нельзя, чтобы быстрее всех плодились нищие. …Наиболее перспективным представляется генетический контроль еще на стадии зародыша и тем самым постоянная очистка генофонда человечества. (Что это, как не «обыкновенный фашизм» в действии? – Авт.)

…Необходима разработка новой системы человеческой жизни, основ новой цивилизации. Среди ее параметров: потребление энергии должно быть минимальным. Речь идет о малоэнергозатратной цивилизации. (Наглядной иллюстрацией к этому тезису служит рассматриваемый властями Москвы региональный законопроект о введении социальной нормы потребления электроэнергии, которая исключает такие «излишества», как телевизор, компьютер, холодильник, стиральную машину, кондиционер и т.д. – Авт.)

…Новая цивилизация предполагает рациональное расселение человечества в наиболее благоприятных зонах планеты…» и т.д.

Геополитический аспект «десятирегиональной» модели связан с проектами структуризации упомянутых десяти регионов в три «мировых блока», - Западный, Центральный и Восточный. Один из таких проектов, разработанный структурами, близкими к семейному клану Ротшильдов, предполагает расчленение Российской Федерации с включением ее европейской части («ЕвроРоссии») в Центральный блок, а Сибири и Дальнего Востока («России XXI века») – в Восточный (Хаггер Н. Синдикат. История мирового правительства. - М., 2009. С. 59-60, 285-290; http://martinis09/livejournal.com/221599.html).

Последующие основополагающие для «устойчивого развития» документы Римского клуба – доклад «За пределами роста» (Э. Пестель, 1987 г.) и Отчет «Первая глобальная революция» (А. Кинг – Б. Шнайдер, 1990 г.) – соединили эту концепцию с выдвинутой в них теорией «глобального потепления» как инструментом ее реализации. Так, Кинг и Шнайдер, акцентировав внимание на эрозии суверенитетов, предложили сформировать глобальное управление на основе многоуровневых институтов, предоставив им право «контролировать сотрудничество и взаимодействие суверенных государств» и расширив при этом полномочия экспертократии (то есть поставить межгосударственные отношения под контроль международных элит) (Римский клуб…, С. 134).

Предложения Кинга и Шнайдера явились продолжением инициатив Римского клуба, сформулированных его создателем Печчеи и видным функционером Э. Ласло, учредившим и возглавившим в 1993 году восточноевропейский аналог Римского клуба – Будапештский клуб:

- Печчеи предложил «создать систему связанных, но географически различно расположенных центров принятия социально ответственных решений, действующих на всех уровнях человеческой организации» (Человеческие качества. - М., 1980. С. 262);

- Ласло же (в пятом докладе Римскому клубу – «Цели для человечества», 1977 г.) соединил перспективы обеспечения безопасности с переориентацией всех действующих политических субъектов на «глобальные цели» (Лейбин В.М. «Модели мира» и образ человека. Критический анализ идей Римского клуба. – М., 1982. С. 19-20, 72-73).

Непосредственным же автором «глобально-управленческой» инициативы доклада «Первая глобальная революция» следует считать нобелевского лауреата Я. Тинбергена, который еще в 1976 году обнародовал четвертый доклад Римскому клубу под претенциозным названием «Пересмотр международного порядка». «…Изменения предполагают действия, основанные не только на официальных формах сотрудничества…, - пишет Тинберген, - но и на неофициальном и добровольном сотрудничестве между индивидуумами, индивидуумами и институтами, а также между институтами. (Ниже мы увидим, о каких именно индивидуумах и институтах здесь шла речь. – Авт.). При нынешнем международном порядке огромная власть сосредоточена в руках государств. …С точки зрения всего человечества это должно считаться нежелательным. Принимая решения на более высоких уровнях, можно эффективнее распорядиться средствами» (курс. – Авт.) (Тинберген Я. Пересмотр международного порядка. Четвертый доклад Римскому клубу. - М., 1980. С. 128-129).

Вот мнение об этом докладе легендарного советского разведчика-нелегала и крупного аналитика генерала Ю.И. Дроздова. По его мнению, Тинберген имел в виду, что «…обеспечение безопасности нельзя отдать на усмотрение суверенных национальных государств» и что нужно «стремиться к созданию децентрализованного планетарного суверенитета и сети сильных международных институтов, которые будут его осуществлять» (http://www.fontanka.ru/2011/03/05/042).

Вряд ли случайно поэтому, что конференцией «Рио+20» было подтверждено, что «для достижения наших целей в области устойчивого развития нужно создать на всех уровнях эффективно действующие, транспарентные, подотчетные и демократические институты» (http://www.uncsd2012.org/content/documents/779futurewewant_russian.pdf). На данной основе Итоговым документом этого саммита было провозглашено создание к 2015 году в структуре ООН прообраза «мирового правительства» в лице «Политического форума высокого уровня» (Там же). Тем самым был фактически реанимирован упомянутый проект СЭБ, выдвинутый докладом «Наше глобальное соседство», но уже в другой, усиленной «упаковке» - как центра не только глобальной экономической, но и глобальной политической власти.

Понятно, что все эти инициативы полностью соответствовали стратегии размягчения и дезинтеграции существующих государств, особенно крупных, с их последующим включением, по Бжезинскому, в некий «мировой центр по-настоящему совместной политической ответственности» (Великая шахматная доска. Господство Америки и его геостратегические императивы. - М., 2002. С. 235). Идеологи «устойчивого развития», во-первых, адаптировали эти положения к «перестроечным» процессам в СССР и «бархатным» революциям конца 1980-х годов в Восточной Европе, а во-вторых, соединили экологию с социально-экономической и геополитической проблематикой.

Прежде всего, объемную и расплывчатую «Повестку дня XXI века» («Agenda-XXI»), принятую в 1992 году конференцией ООН в Рио-де-Жанейро, в 2000 году, на Саммите тысячелетия в Нью-Йорке, дополнили (а фактически заменили) компактными «Целями развития тысячелетия» (ЦРТ). Из этой точки реализация концепции пошла по двум параллельным направлениям.

Сначала, на следующем нью-йоркском Всемирном саммите 2005 года, была продекларирована самостоятельность восьмой ЦРТ - «Глобального партнерства в целях развития», в результате чего в центр повестки дня ООН было поставлено управление конфликтами («миростроительство»). Причем, не внешними, а внутренними, что открыло широкие возможности для так называемой «превентивной дипломатии» - внешнего вмешательства во внутренние дела суверенных государств.

При этом, термин «превентивная дипломатия» был официально введен в использование Генеральным секретарем ООН Б.-Б. Гали в 1992 году (Документ ООН A/47/50-S/24111 // http://www.un.org/ru/siteindex/agenda_forpeace.pdf).

. Наглядным примером соединения «превентивной дипломатии» с «миростроительством» явилось так называемое «урегулирование» кризиса в Косово, осуществленное европейскими силами KFOR (этот регион, под названием «Западные Балканы», включен в список «пилотных проектов» такого влиятельного «think tank», как Фонд братьев Рокфеллеров [http://www.rbf.org/program/pivotal-place-western-balkans]). Указанные решения Всемирного саммита 2005 года опирались на предложения созданной в 2003 году Группы высокого уровня ООН по угрозам, вызовам и переменам; Россию в ней представлял академик Примаков. В декабре 2004 года эта группа обнародовала доклад (http://www.un.org/russian/secureworld/a59-565.pdf), выводы которого, в том числе в части «превентивной дипломатии» и «миростроительства», были одобрены и поддержаны Генеральным секретарем ООН К.А. Аннаном (http://www.un.org/russian/secureworld/a59-565.pdf).

Организационно эту стратегию на саммите 2005 года «упаковали» в форму созданной специальными резолюциями Совета Безопасности и Генеральной Ассамблеи ООН Комиссии по миростроительству (http://daccess-dds-ny.un.org/doc/UNDOC/GEN/N05/654/19/PDF/N0565419.pdf?OpenElement; http://daccess-dds-ny.un.org/doc/UNDOC/GEN/N05/498/42/PDF/N0549842.pdf?OpenElement). Для обеспечения ее функционирования в комиссии создали руководящий орган - Организационный комитет, в Секретариате ООН – Управление по поддержке миростроительства, а при Генеральном секретаре – Фонд миростроительства.

Характерно, что в Итоговом документе конференции «Рио+20» содержится требование уже к 2015 году дополнить, а фактически заменить ЦРТ некими «общемировыми» «Целями устойчивого развития» (ЦУР), которые, следовательно, приобретая самостоятельность, превращаются в еще один, едва ли не главный, инструмент внешнего вмешательства. Для этого декларируется, что ЦУР окажутся «глобальными по характеру и применимыми ко всем странам», станут «опираться на настоящий Итоговый документ» и «впоследствии будут предложены Генеральной Ассамблее для утверждения» (http://www.uncsd2012.org/content/documents/779futurewewant_russian.pdf ).

Таким образом, с разрушением СССР был запущен процесс создания системы глобальных институтов, охватывающих пространство как внутри ООН (Комиссия по устойчивому развитию, Комиссия по миростроительству), так и вне этой организации (Комиссия по глобальному управлению, а также ее преемница – Комиссия по глобализации). Предполагалось, что появление такой системы позволит не только «выбирать» сценарии управления развитием, но и с помощью Инициативы «Хартии Земли» сочетать глобальный уровень управления с региональным.

Для продвижения проблематики «устойчивого развития» в «большую политику» в документы каждого крупного международного форума, начиная с Декларации Рио (1992 г.), последовательно закладывалась интеграция его экономического, социального и экологического «направлений» («аспектов», «компонентов», «составляющих»). В Итоговом документе конференции «Рио+20», например, эта формула воспроизведена более чем в полутора десятках статей, включая 1-ю и 3-ю статьи Преамбулы.

Случайно ли, что именно тема интеграции экологии с экономикой, социальной и политической сферой (то есть внедрения экологии в эти сферы) составляет ядро Программного заявления вышеуказанного Фонда братьев Рокфеллеров? Основными направлениями его деятельности названы «демократическая практика», «миростроительство» и все то же «устойчивое развитие», приравненное, заметим, к «глобальному управлению» (http://www.rbf.org/program/sustainable-development).

Более эффективное внедрение концепции «устойчивого развития» в экономическую, социальную и политическую повестку стран-членов ООН потребовало институционально оформленного разделения межправительственных форумов и институтов на две группы:

1) Конференции ООН по окружающей среде и устойчивому развитию формируют институты, распространяющие экологическую проблематику «устойчивого развития» на экономическую и социальную сферу. Имеются в виду саммиты Стокгольм-1972, Рио-1992, Йоханнесбург-2002, Рио-2012 («Рио+20»).

2) Всемирные саммиты ООН по целям развития адаптируют и внедряют «устойчивое развитие» в сферу политики («миротворчество») и геополитики («миростроительство»). Среди них Саммит тысячелетия-2000, всемирные саммиты 2005 и 2010 годов. Именно под эти планы с 1994 года в структуре НАТО функционирует «миротворческая» программа «Партнерство ради мира» (ПРМ).

В промежутках между конференциями ООН по окружающей среде и устойчивому развитию действуют институты рамочных конвенций ООН по различным направлениям «устойчивого развития». Наибольшую известность сегодня приобрела Рамочная конвенция ООН по изменению климата (UNFCCC), ежегодно собирающая конференции Сторон конвенции. В 1997 году третьей такой конференцией был принят Киотский протокол – международное соглашение по ограничению выбросов парниковых газов; официальный срок его действия истекал 31 декабря 2012 года. Вопрос о его продлении или принятии нового всеобъемлющего, юридически обязывающего документа явился центральном пунктом и узлом многостороннего противостояния на конференциях Сторон UNFCCC 2009, 2010 и 2011 годов в Копенгагене, Канкуне и Дурбане. В итоге в ЮАР срок действия протокола продлили на семь лет, до 2020 года (три года на разработку нового соглашения и еще пять – на его ратификацию). От участия во втором периоде Киото, выработка условий которого стоит в центре внимания начавшейся 26 ноября т.г. очередной конференции Сторон UNFCCC в Катаре, отказалась Канада, покинувшая список участников протокола в декабре 2011 года.

Россия жестко выступала против своего дальнейшего участия в Киотском протоколе, но в октябре 2012 г., под давлением общественных объединений бизнеса (РСПП, «Деловой России»), главой правительства Д.А. Медведевым было принято решение вернуться к изучению данного вопроса. Подобный разворот государственной политики на одном из ее наиболее принципиальных направлений, на наш взгляд, в наибольшей мере связывается с личной позицией премьера, возглавлявшего российскую делегацию на конференции «Рио+20», где он выступил с докладом, содержание которого автором рассматривается как радикальное глобалистское, идеологически мотивированное и политически иррациональное, в корне противоречащее национальным интересам России (http://government.ru/docs/19427).

(Продолжение следует)