Обоюдоострый меч национализма

Этнический национализм – сильнейшее политическое оружие, позволяющее мобилизовать силы народа для решения конкретных стратегических задач. Но оружие это опасно и для использующей стороны, особенно, если применять его в многонациональном государстве. За всю историю существования России и СССР был очень яркий, хотя и краткий отрезок времени, когда в многонациональном государстве использовалась отчаянная национальная (анти-немецкая) пропаганда. Речь идет об отрезке времени, всего несколько месяцев, – начиная примерно с июня 1942 года. Для СССР это было время тяжелейших военных неудач, поставивших страну на грань гибели. Но даже отчаянье близкой катастрофы не заслонило руководству СССР потенциальный вред от националистических лозунгов.

Тема использования национальных лозунгов в политической борьбе становится всё более актуальной. Революция в Украине 2014 года, основной ударной силой которой стали правые боевики-националисты «Правого сектора», «Свободы», футбольных клубов и других неформализованных группировок фактически привела к разрушению Украины как многонационального государства. Она дала повод для страхов русскоязычной части населения. Как минимум, страхи эти дали почву для победы на референдуме в Крыму сторонников присоединения к России. Под знаком опасения и ненависти к украинскому национализму началось протестное движение на Востоке Украины, исхода которого пока не видно.

На протяжении столетий Россия была (и остаётся) многонациональным государством, где патриотизм (любовь к родной земле) успешно замещал национализм (любовь к своему народу) в качестве основной скрепляющей государство силы. Как говорил Лев Гумилёв Россия была «служилой» державой, в которой преданность государства была выше национальности и веры. Но капитализм породил невиданный всплеск национализма во всём мире. Капитализм строит общество тотальной конкуренции и конкуренция неизбежно проникает в межнациональные отношения. За короткий период истории рухнули многонациональные империи, распался колониальный мир, отшумели две мировые и бесчисленное множество региональных.

БУДЬТЕ В КУРСЕ

• 28.04.14   «Гуманитарная перспектива нацизма»: экспертные слушания
• 14.04.14   Самыми тревожными регионами с точки зрения межнациональной напряжённости названы Москва и Санкт-Петербург: исследование ЦИНК
• 09.04.14   Россия: мобилизация Историей / Сергей Исрапилов
• 04.04.14   Россия и Украина: Манифест о разрушении Матрицы / Константин Смирнов

Очень часто для решения политических задач возникает соблазн использовать национализм. Не смогли пройти мимо соблазна использовать националистов как «пехоту» для свержения власти и про-западные оппозиционные политики. Теперь опыт Украины надолго остаётся в мировой политической истории как предупреждении опасности использовать национализм.

«Нельзя стерпеть немцев!»

Никто и никогда не смог полно и убедительно объяснить, по каким причинам национальные чувства оказывают на человека столь глубокое и волнующее воздействие. Тем не менее, это остаётся пусть и необъясненным, но - очевидным фактом.

До июня, и после сентября 1941 года пропаганда Советской России была направлена не против немцев, но против нацистского режима, втянувшего Германию и весь остальной мир в страшную бойню Мировой войны. И лишь с весны 1942 года, на фоне тяжких поражений пропаганда обратилась к древним и мощным пластам русского характера - нелюбви ко всему немецкому. Первым, кстати, на это временное несоответствие идеологии и практики обратил внимание выдающийся английский историк Александр Верт в книге «Россия в войне 1941-1945 гг.».

Такое было трудно представить себе в стране, где Маркс и Энгельс были «живее всех живых». Вообще, пропаганда по национальному признаку была всегда опасна для многонационального государства. И потому в СССР раньше не ставился знак равенства между руководством гитлеровской Германии и «простыми» немцами.

Тяжелейшие военные поражения 1941 и 1942 годов поставили Советский Союз на грань уничтожения. Широко известно, что уже в 1941 году в своём знаменитом обращении к русскому народу Иосиф Сталин признал приоритет национальных ценностей над идеалами коммунизма. Это было первое столь крупное и явное отступление от идейных ценностей коммунизма и всемирной пролетарской революции. В тот период оно всеми, даже партийной элитой было воспринято без неприятия, нормально, ибо чрезвычайные времена требовали нетривиальных действий. Стране, её людям нужна была духовная сила чтобы перебороть страшные поражения и неудачи, чтобы не сломаться. Впервые коммунисты помимо идей пролетарской солидарности обратились к тем национальным чувствам, к которым привыкли апеллировать идейные враги - германские нацисты. Но в целом в 1941 году в пропаганде национальные чувства ещё не доминировали в государственной пропаганде.

Особенно горькими для страны были поражения 1942 года. Их уже нельзя было объяснить внезапностью нападения. И хотя еще плохо работала эвакуированная на восток промышленность, вместе с тем до летнего наступления фашистских войск в стране была твёрдая уверенность - немцам больше не отобрать ни пяди родной земли. Но вот – с весны 1942 года снова наступили времена страшных поражений и потерь, хаос, а отступления, эвакуации. Страх, порой настоящая паника подгоняли уходившие на восток советские части. Одной из самых неприятных страниц советской истории стала сдача Ростова - почти без боя, на волне хаоса и паники.

Именно в эти месяцы страшных летних поражений 1942 года в стране принимались решения судьбоносные для СССР (да и, в конечном итоге, для всего остального мира). Реорганизовывалась организационная структура Красной Армии; ликвидировался Коминтерн, менялись приоритеты пропаганды. По сути именно тогда был окончательно отброшен старый лозунг о всемирной пролетарской революции и делалась ставка на национальный дух народов Советского Союза, прежде всего - русского народа.

Пока задача стояла предельно просто: чтобы выжить, надо было остановить врага. После летних поражений единый фронт советских армий на южном флаге фактически перестал существовать. Немцы рвались к Волге и Кавказу. Красная Армия с боями отступала. Снова горечь поражений, огромные потери, миллионы беженцев, страх, и отчаяние.

В этой трагической обстановке был обозначен истинный враг: «Немец». Никогда раньше советские солдаты и советский народ не слышали такой постановки вопроса.

Германский империализм или милитаризм в Советском Союзе ругались часто, но им противопоставлись германские рабочие и крестьяне, которые были «свои».

Но в сорок втором, да уже и в сорок первом было ясно, что никакие они не «свои».

Конечно, в тот период советские люди ещё не знали о миллионах уничтоженных сограждан на оккупированных немцами землях. Лишь позднее, после освобождения больших советских территорий и Европы стала открываться страшная правда концлагерей, сожжённых карателями деревень и уничтоженных городов. Но уже в входе московского контрнаступления Красной Армии удалось освободить некоторые недавно захваченные немцами территории и увидеть страшные разрушения и массовые казни мирного населения, в которых принимала участие вся германская армия.

Немецкие зверства стали очевидны и теперь все советские люди чувствовали, что никакой немец не «свой», даже если он из рабочих. Ожесточение к немцам люди чувствовали невероятное ибо хотя и не знали всей правды, интуитивно чувствовали, что когда она откроется, правда эта будет страшной. Для бойцов Красной Армии, у которых на оккупированной немцами территории остались родные и близкие, да и для всех советских людей всё призрачней становилась разница между пленом, отступлением и смертью.

В этот короткий период времени руководство СССР, построенного на идеях пролетарского интернационализма, согласилось с мнением народа. Да, враг не только Гитлер. Враг - не германский империалист и не немецкий нацизм. «Немец» - вот имя врага. Не Гитлер самолично, а миллионы немцев убивали советских людей и скрывать это стало уже невозможным.

Всего четыре месяца длилась в СССР анти-немецкая пропаганда. Но она была яростной атакой, мобилизующей, приводящей в чувство ослабевших и поникших духом. 24 июня 1942 года Эренбург писал в «Красной звезде»:

«Мы помним все. Мы поняли: немцы не люди. Отныне слово «немец» для нас самое страшное проклятье... Не будем говорить. Не будем возмущаться. Будем убивать... Если ты не убьешь немца, немец убьёт тебя. Он возьмёт твоих и будет мучить в своей окаянной Германии... Если ты убил одного немца, убей другого...»

Константин Симонов писал в стихотворении «Убей его!» (опубликовано в газете «Красная Звезда»)

Если ты не хочешь отдать

Немцу с чёрным его ружьем,

Дом, где жил ты, жену и мать,

Всё, что Родиной мы зовём...

Так убей же хоть одного!

Так убей же его скорей!

Сколько раз увидишь его,

Столько раз его и убей!

Несмотря на растущее ожесточение боёв, какое-то время положение продолжало ухудшаться. Без боя, без приказа в июле 1942 года был сдан Ростов. На следующий день, 30 июля прозвучал знаменитый приказ «Ни шагу назад!». И хотя весь июль и часть августа советские войска продолжали отступать, с каждым днём сопротивление их только усиливалось. С 3 августа немцы вышли на подступы к Сталинграду и уже очень медленно, с кровопролитными боями продвигались к Волге.

Август 1943 это - апогей борьбы. И - апогей анти-немецкой пропаганды.

12 августа в газете «Красная звезда» было опубликовано стихотворение «Ненавижу!» Алексея Суркова:

...Стало сердце, как твёрдый камень.

Счёт обиды моей не мал.

Я ведь этими вот руками

Трупы маленьких поднимал...

Осквернён мой дом пруссаками,

мутит разум их пьяный смех,

Я бы этими вот руками

Задушил их, проклятых, всех.

Эренбург в газете «Красная звезда» писал 13 августа 1942 года:

«Можно всё стерпеть - чуму, голод, смерть. Нельзя стерпеть немцев... Не жить нам, пока живы эти серо-зелёные гады.

Нет сейчас ни книг, ни любви, ни звёзд, ничего, кроме одной мысли: убить немцев. Перебить их всех. Закопать. Тогда уснём. Тогда вспомним про жизнь, про книги, про девушек, про счастье...

Мы их перебьём... Но нужно их перебить скорее, не то они разорят всю Россию, замучают ещё миллионы людей».

Сегодня под словом пропаганда принято понимать неуклюжие попытки государственных органов что-то скрыть от народа или, путём недостоверных сообщений навязать ему свои решения.

Разумеется, то что писалось в те трагические дни не было пропагандой в нынешнем смысле слова. В сердце советского человека, в сердце солдата военные стихи или проза находили мгновенный отклик. Ибо ненависть к фашистам, ненависть к немцам стали смыслом жизни для миллионов советских людей.

Английский журналист Александр Верт, почти всю войну проведший в России, так писал об одном из лидеров советской пропаганды:

«...Каждый солдат в армии читал Эренбурга; известно, что партизаны в тылу врага охотно обменивали лишний пистолет-пулемёт на пачку вырезок его статей. Можно любить или не любить Эренбурга как писателя, однако нельзя не признать, что в те трагические недели он, безусловно, проявил гениальную способность перелагать жгучую ненависть всей России на язык едкой, вдохновляющей прозы... С идеологической точки зрения то, что он писал, было неортодоксальное, но из тактических соображений в тогдашних условиях было сочтено целесообразным предоставить ему свободу действий...»

Нам хорошо известно дальнейшее. В сентябре-октябре 1942 года ожесточение боёв за Сталинград и Кавказ достигнет максимума. Немцы будут остановлены, измотаны в кровопролитных боях. Сталинградская группировка врага будет окружена и уничтожена. Немецкая группа армий «А» бежит с Кавказа чтобы не попасть в ещё один, более масштабный «котёл».

Очевидно, что немалая заслуга в преодолении растерянности и страха после тяжелейших поражений лета 1942 года принадлежит советским журналистам, артистам, писателям и поэтам, сумевшим поднять боевой дух армии и народа. Что же касается этого исключительного периода в истории советской пропаганды, то он был свёрнут, как только стало ясно, что больше советский солдат отступать не будет. Никогда.