Квартирный вопрос казанского инвалида

Как это ни печально, квартирный вопрос инвалида I группы Николая Игнатьева разрешить пока не удается. За это он должен благодарить судью Кировского районного суда Казани, а в настоящее время — Верховного суда Татарии — Эдуарда Каминского. Который в 2011 году принял судьбоносное решение, вселив в муниципальную квартиру, занимаемую инвалидом, посторонних для него гражданин: сына умершей сожительницы — Ирека Каюмова с его новорожденной дочерью и зачистив эту жилплощадь от законной супруги инвалида — Гюльнары Зиннатуллиной.

Такие решения г-н Каминский принял, опираясь на голословное утверждение г-на Каюмова о том, что тот приходится инвалиду сыном и, следовательно, членом его семьи. А член семьи, как известно, имеет право санкционировать вселение жены к мужу. Этим правом лжесын и воспользовался. А судья Каминский, намекнув на то, что у Николая с сожительницей и ее сыном сложились семейные отношения, наличия таких отношений все же не установил. Из этого следует, что названные решения не являются ни законными, ни обоснованными. Но оно остается незыблемым: fiat justitia, ruat caelum. Правосудие должно свершиться, даже если упадут небеса. А тут какой-то, извините, обрубок...

На мой взгляд, судья Каминский явно превысил свои полномочия, ведь ни вселять, ни выселять граждан из жилого помещения суд не вправе, поскольку в соответствии с Жилищным Кодексом РФ и то и другое относится к компетенции собственника жилья (ст. 30 ЖК РФ). В данном случае таковым является муниципальное образование в целом. Представлять его интересы мы — жители Казани доверили Казгордуме, а она на должность руководителя исполкома назначила Алексея Песошина. Но, как теперь я думаю, она с этим назначением возможно ошиблась.

Так вот, суд, наверное, мог обязать исполком совершить указанные выше действия. Но он не обязал. Не исключаю, что в этом и заключалась задумка судьи Каминского: удовлетворить Каюмова, но так, чтобы принятое судом решение невозможно было исполнить. А в том, что г-н Каминский очень хороший юрист, у меня сомнений нет. Что же касается его личностных качеств, то о них пусть судит тот, кто назначил г-на Каминского на должность, позволяющую вершить наши судьбы.

БУДЬТЕ В КУРСЕ

• 23.09.13   Дело Игнатьева, белыми нитками пошитое / Ефим Андурский
• 11.09.13   Дело Игнатьева поставлено на общественный контроль / Ефим Андурский
• 12.05.13   Затяжная история инвалида Игнатьева / Ефим Андурский
• 23.07.10   Комитет за гражданские права: Жилищный кодекс не защищает интересы жителей

19 февраля 2013 года к обсуждению квартирного вопроса Игнатьева фракция КПРФ в Государственном совете Татарии подключила компетентные организации и учреждения, пригласив их на совещание, которое прошло в форме круглого стола. По итогам этого совещания руководитель фракции Хафиз Миргалимов обратился к президенту республики Рустаму Минниханову и к Кафилю Амирову — в то время прокурору республики с просьбой помочь с квартирным вопросом инвалида.

Отреагировав на просьбу депутата, прокуратура обратилась в Кировский районный суд Казани и потребовала, чтобы исполком города переселил инвалида из деревянного дома без удобств, построенного в 1934 году, в благоустроенное жилье. Но когда о своем желании переселиться в это жилье заявил г-н Каюмов, заботливая прокуратура в число переселяемых включила и его семью. Против чего ни у начальника юротдела Управления жилищной политики исполкома Казани Лилии Шариповой, ни у судьи Владимира Морозова возражений не возникло.

Со своей стороны, исполком Казани заявил встречный иск, потребовав невозможного — расторжения несуществующего в природе договора социального найма расселяемой квартиры. И не только с нанимателем — Николаем Игнатьевым, но и с Каюмовыми, которых исполком в эту квартиру никогда не заселял. Тем не менее, исполкому удалось провести судебное решение о переселении в благоустроенную трехкомнатную квартиру не только инвалида, но и г-на Каюмова с и его детьми, к которым надо полагать присоединится их мать — сожительница Каюмова. При этом за бортом исполкомовского гуманизма оказалась законная супруга инвалида — Гюльнара Зиннатуллина, осуществляющая за своим мужем постоянный внешний уход, в котором тот нуждается, как инвалид I группы.

Что же это было: улучшение жилищных условий семьи Каюмова, не признанной ни малоимущей, ни нуждающейся в муниципальном жилье? Или все-таки изощренное глумление над беспомощным инвалидом? К слову сказать, Николай, зная о моем намерении написать очередную статью о его деле, попросил публично уведомить исполком Казани о том, что он скорее уж перейдет жить в холодный сарай, чем — в теплую квартиру с семьей г-на Каюмова. И выразил сожаление о том, что в свое время пригрел на своей груди змееныша, приютив его вместе с беспутной мамашей.

Воспроизведу характерный ответ Игнатьева на вопрос судьи Гульчачак Хамитовой, рассматривавшей его иск о признании Каюмова не являющимся членом семьи Николая. Судья Хамитова спросила: «Является ли Каюмов вашим сыном»? И получила не слишком корректный ответ доведенного до отчаяния инвалида «Он мне не сын, он пи...рас по жизни».

Понимаю, что исполкому не хочется портить отношение с судом, а потому предлагаю свой вариант разрешения квартирного вопроса Игнатьева. В выделенную для инвалида квартиру заселить семью Каюмова, игнорируя нужды тысяч казанских семей, нуждающихся в улучшении жилищных условий, и ст. 49 ЖК РФ. И оставить, наконец, инвалида в покое, оградив его от «законных» притязаний г-на Каюмова...

Убедившись в бесплодности своего общения с чиновниками в статусе председателя Общественного совета по вопросам развития городского хозяйства, к председателю Комитета ЖКХ ИК МО г. Казани Искандеру Гиниятуллину я обратился, действуя по доверенности Николая Игнатьева и его супруги. И попросил г-на Гиниятуллина сделать то, к чему его итак обязывает закон: заключить, наконец, с Игнатьевым договор социального найма, включив в этот договор его супругу.

Кроме того, по поручению Игнатьева я написал заявление в прокурату, потребовав возбуждения уголовного производства в отношении г-на Каюмова, в действиях которого усматриваются признаки мошенничества (ст. 159 УК РФ) и фальсификации судебных доказательств (ст. 303), а также в отношении должностных лиц исполкома — по ст. 125 УК РФ (оставление в заведомо беспомощном состоянии).

Описываемая история свидетельствует о том, что исполком, суд и прокуратура не просто попирают жилищные права Николая Игнатьева. Они ни малейшего участия не проявляют к практически слепому безногому инвалиду. И игнорируют закон, позволяющий Николаю как нанимателя вселить в занимаемую квартиру законную супругу. Тут поневоле вспомнишь Михаила Лермонтова: «Но есть и божий суд, наперсники разврата! ‎Есть грозный суд: он ждет; ‎Он недоступен звону злата, И мысли и дела он знает наперед».

Оправданий глумлению над инвалидом нет, да и быть не может. Но объяснение этому имеется: в нашем, извините за выражение, правовом государстве нет таких вопросов, которые нельзя было бы решить за деньги. Только откуда же возьмутся деньги у инвалида и его жены, от щедрот государства получающей 1,2 тысячи рублей по уходу за своим мужем?

История Игнатьева свидетельствует еще и о том, что добиться справедливости в России невозможно и, следовательно, имеет гигантское воспитательное значение, если, конечно, предположить, что задача государства сводится к воспитанию быдла, послушного властям. В заключение хотел бы заметить, что в моих действиях по защите жилищные права инвалида нет никакой корысти. Чему г-н Каюмов никак не может поверить, да и не он один, к сожалению.