Дело Игнатьева поставлено на общественный контроль

То, что правосудие в РФ носит состязательный характер (ст. 123 Конституции РФ) вовсе не новость. Новость заключается в том, что, бросая перчатку к ногам оппонентов инвалида Николая Игнатьева (таковыми, по мнению Николая, являются органы МСУ, суд и прокуратура), я объявляю акцию по общественному контролю над судебной системой. Пока – в части, касающейся дела Игнатьева. И приглашаю к участию в этой акции независимых экспертов. А для того, чтобы нештатные общественные контролеры могли составить свое суждение о деле Игнатьева, расскажу им историю Николая Игнатьева с самого начала.

Монахом Николай – теперь инвалид I группы – никогда не был. Сожительствовал он, в частности, с К-вой, до встречи с ним постоянно проживавшей в собственном доме. Разведясь с мужем и сойдясь с Николаем, К-ва вместе с несовершеннолетним сыном стала проживать в двухкомнатной муниципальной квартире, нанимателем которой был Николай. Жили они, со слов Николая, неважно. К-ва пила, поэтому Николай ее периодически выдворял. Однако мама сожительницы снова и снова приводила ее к Николаю.

Николай не отрицает, что приютил К-ву вместе с ее сыном, которые некоторое время проживали в его квартире. Но вселять сожительницу и ее сына в занимаемую квартиру Николай не собирался. И согласия на их переезд к себе на постоянное место жительство не давал, что вполне объяснимо, поскольку строить с К-вой семейные отношения он не планировал.

Когда в 1994 году К-ва умерла, Николай не устраивал траур и в этом же году привел в дом Гюльнару Зиннатуллину, с которой, спустя некоторое время, вступил в законный брак. Вот ее-то он действительно вселил в качестве члена своей семьи. Будучи вселенной, Гюльнара оставалась проживать в квартире Николая и, поскольку не было оговорено иное, приобрела равные с ним права, что обусловливалось договором, заключенным в устной форме и совершенным конклюдентными действиями: путем вселения – со стороны Гюльнары как члена семьи нанимателя, и не препятствованием этому – со стороны Николая.

До поры до времени факт вселения Гюльнары в квартиру Николая факт, заметим, имеющий юридическое значение, у К-ва – сына умершей сожительницы Николая возражений не вызывал. Возражения появились только в 2011 году, когда сожительница К-ва родила дочь. Ее К-ов тотчас же зарегистрировал. Но не в собственном доме, доставшемся ему по наследству от матери, а в квартире Игнатьева, с которым после смерти матери его вообще ничего уже не связывало.

Понимая, что К-ов намеревается отжать у него квартиру, Игнатьев обратился в суд с иском, потребовав выселить К-вых, сняв их с регистрационного учета. И пояснил, что они членами семьи нанимателя не являются. К-ов, в свою очередь, обратился с иском к Игнатьеву и Зиннатуллиной (но не к исполкому Казани) с требованием вселить его и его новорожденную дочь в квартиру Николая, выселив из нее законную супругу Николая. И, вводя суд в заблуждение, пояснил, что в спорную квартиру Игнатьевым он был вселен в качестве члена его семьи.

Справка. К членам семьи нанимателя по умолчанию (ст. 53 ЖК РСФСР) относятся только три категории граждан. Это супруг нанимателя, его дети и родители. Другие родственники, нетрудоспособные иждивенцы, а в исключительных случаях иные лица могут быть признаны членами семьи нанимателя, если проживают совместно с ним и ведут общее с нанимателем хозяйство. Однако ни сожительница Игнатьева, ни ее сын с заявлением о признании их членами семьи Игнатьева в суд не обращались.

А теперь приведу извлечения из решения судьи Кировского районного суда Казани Эдуарда Каминского, которое он принял в 2011 году в изложении со своими комментариями.

В соответствии со ст. 53 ЖК РСФСР К-ов приобрел право пользования спорным жилым помещением.

Комментарий. Сам по себе факт проживания гражданина в каком-либо жилом помещении каких-либо прав на это помещение не порождает.

Представитель ООО «УК «Заречье» пояснила, что в 1991 году К-ов был зарегистрирован в спорном жилом помещении временно, а с 25 июля 1995 г. – постоянно.

Комментарий. Правового значения для правильного разрешения дела Игнатьева эти факты не имеют. А положение ст. 54 ЖК РСФСР об «установленном порядке» как процедуре вселения в жилое помещение при условии соблюдения режима прописки признано не соответствующим Конституции РФ (постановление КС РФ от 25 апреля 1995 года N 3-П).

Во второй половине восьмидесятых годов двадцатого века Игнатьевым в спорное жилое помещение была вселена его сожительница с несовершеннолетним в то время сыном. Игнатьев проживал совместно с сожительницей, они вели общее хозяйство, приобретали предметы мебели и бытовую технику. Таким образом, в соответствии со статьей 53 Жилищного кодекса РСФСР К-ов приобрел право пользования жилым помещением.

Комментарий. Во-первых, было бы большой ошибкой смешивать обыденное понимание термина «вселение» с его правовым значением. Во-вторых, такими же правами, какие имеет наниматель в соответствии с договором социального найма, закон наделяет не всех кряду, а только членов его семьи. К-в же членом семьи Игнатьева никогда не был.

Как последовательно утверждает в судебном заседании К-ов, он согласия на вселение в спорное жилое помещение Зиннатуллиной не давал. Доказательств обратного Игнатьев не представил. Следовательно, Зиннатуллина подлежит выселению из спорной квартиры.

Комментарий. Вывод Каминского о том, что Зиннатуллина подлежит выселению из спорной квартиры, не основан на законе: К-ов не доказал, что является членом семьи Игнатьева.

Законную супругу Игнатьева, осуществляющую за ним постоянный внешний уход (в таком уходе Николай нуждается как инвалид I группы), судья Каминский, на мой взгляд, выселил незаконно. Тем самым он обусловил оставление безногого инвалида в опасности (ст. 125 УК РФ). Полагаю, что это решение судьи Каминского подлежит пересмотру, так как он принял это решение, исходя из бездоказательного утверждения К-ва о том, что тот является членом семьи Игнатьева. А когда Николай обратился в суд с иском, потребовав установить, что К-ов членом его семьи не является, судья Гульчачак Хамитова это заявление удовлетворила.

Полагаю, что решения судьи Каминского подлежат пересмотру ввиду фальсификации доказательств, повлекшей за собой принятие незаконного или необоснованного судебного постановления (ст. 392 ГПК РФ). Такого рода фальсификацией представляются показания К-ва о том, что он Игнатьеву приходится сыном и, следовательно, членом семьи. Но, как уже было сказано, судья Хамитова установила обратное.

Несколько процессов дела Игнатьева провела судья Татьяна Шеверина. Она, в частности, отказала в иске Гюльнары Зиннатуллиной к исполкому Казани о вселении к мужу, приняв решение, не основанное на законе. Судья Шеверина рассмотрела также иск, с которым в суд обратился К-в, потребовав, чтобы Игнатьев и его супруга не чинили ему препятствий в пользовании местами общего пользования спорной квартиры. И заявил, что якобы постоянно проживает в этой квартире. Однако в деле Игнатьева есть доказательства обратного. В том числе – акты управляющей компании и показания свидетелей со стороны Игнатьева.

Встречный иск к К-ву и к Комитету ЖКХ исполкома Казани заявил Игнатьев, потребовав признать К-ва утратившим право пользования спорной квартирой. Игнатьев мотивировал это тем, что суд вселил их в эту квартиру в нарушение прав собственника – муниципального образования.

Обосновывая свое решение, судья Шеверина повторила доводы коллеги Каминского о том, что К-ов не давал согласия на вселение Зиннатуллиной в спорную квартиру. Решение другой коллеги – судьи Хамитовой, установившей, что К-ов членом семьи Игнатьева не является, она почему-то не учла.

В своем решении судья Шеверина ссылается на акт осмотра жилого помещения, составленный сотрудниками некой общественной организации. Однако в удовлетворении моего ходатайства об истребовании у представителя этой организации документов, подтверждающих его полномочия, судья Шеверина отказала.

По результатам рассмотрения этих исков судья Шеверина пришла к выводу о том, что К-вы из спорного жилого помещения на иное постоянное место жительство не выезжали, от этого помещения не отказывались, права на жилую площадь в спорном помещении не утратили. То, что К-ов не доказал, что вместе со своей умершей матерью выехали из собственного дома в иное постоянное место жительства, судью Шеверину не смутило.

Возвращаясь к решениям судьи Каминского, хотел бы заметить, что эти решения, с моей точки зрения, не только незаконны, но еще и неисполнимы. Дело в том, что вселение, выселение или расселение, закон относит к компетенции собственника жилья (ст. 30 ЖК РФ). В нашем случае это муниципальное образование, интересы которого представляет исполком Казани.

Разрешая спор, связанный с квартирой Игнатьева, в качестве ответчика судье Каминскому следовало привлечь исполком Казани и, приняв решение (о вселении К-ых и выселении Зиннатуллиной), обязать его эти решения исполнить. Но, как я думаю, с решениями Каминского исполком Казани согласился бы едва ли.

Квартирный вопрос Игнатьева не составил бы проблем, если бы чиновники проявили хоть каплю сочувствия к полуслепому безногому инвалиду, страдающему сахарным диабетом. Вот почему они не заключили с ним договор социального найма, с учетом беспомощного состояния Игнатьева взяв на себя сбор необходимых для этого бумаг?

Отказ заключить договор социального найма повлек за собой нарушение п. 3 ст. 69 ЖК РФ, согласно которому в этот договор должны быть включены члены семьи нанимателя. В нашем случае – это супруга Николая – Гюльнара Зиннатуллина.

Поскольку чиновники оказались безучастны к инвалиду, ему пришлось обратиться в суд, который органы МСУ используют как свалку жилищных вопросов. А ведь значительную часть этих вопросов можно разрешать в административном порядке. К сожалению, идею административного разрешения вопросов, связанных с муниципальным жильем, исполком Казани не поддержал, в виду чего расследование дела Игнатьева мне пришлось проводить в индивидуальном порядке, действуя в качестве координатора по направлению «вопросы ЖКХ» Международной экспертной группы ИА REX.

Учитывая, что обращения к чиновникам вплоть до главы государства так и не дали какого-либо результата, теперь буду рассчитывать на независимых экспертов, которым и хотел бы пояснить свои мотивы.

Делом Игнатьева занимаюсь, прежде всего, потому, что в отличие от бездушных чиновников испытываю естественное сострадание к беспомощному инвалиду. Но не только. Это дело воспринимаю в качестве своего рода теста на справедливость. И постараюсь-таки доказать, что справедливость достижима даже в России, где решение практически любых вопросов, как правило, зависти от количества денег, вложенных в его разработку. И постараюсь доказать, что дело Игнатьева, которым занимаюсь бескорыстно, послужит исключением из этого «правила».

Хотел бы сослаться на мнение председателя Верховного суда Татарии Ильгиза Гилазова, полагающего, что судебные решения должны быть не только законными, но и справедливыми. Но пока в отечественной судебной системе трудятся Каминский и Шеверина, рассчитывать на справедливость не приходится. Впрочем, не все судьи одним мирром мазаны.

10 сентября 2013 года судья Владимир Морозов удовлетворил-таки мое ходатайство об отложении рассмотрения иска прокуратуры к исполкому Казани: она потребовала расселить спорную квартиру. И – встречный иск исполкома, решившего вселить семью К-ых с разнополыми детьми в одну квартиру с Игнатьевым, не поселяя вместе с ним его законную супругу. Судья Морозов, удовлетворив мое ходатайство, отложил судебное разбирательство по делу Игнатьева на 20 сентября 2013 года. Надеюсь, что к этому сроку при поддержке независимых экспертов я смогу-таки уточнить линию защиты прав и законных интересов Николая и его супруги.

Хотел бы обратить внимание на гибкость прокурора Кировского района Казани. Основываясь на ст. 45 ГПК РФ и реагируя на соответствующие обращения (депутата Госсовета Татарстана Хафиза Миргалимова и автора этих строк), действуя в интересах Игнатьева, он обратился с иском к исполкому Казани. И потребовал переселить Игнатьева, проживающего в ветхом доме, в иное, пригодное для проживания, жилое помещение.

Однако от К-ва поступило заявление, в котором он потребовал переселить в благоустроенное жилье также и его семью. И тогда прокурор, изменив первоначальные требования в нарушение ст. 45 ГПК стал действовать и в интересах К-ых...

Как пояснила суду начальник юротдела Управления жилищной политики исполкома Казани Лилия Шарипова, решения о расселении дома, в котором проживает Игнатьев, Межведомственная госкомиссия не принимала. Поэтому речь нужно вести, как говорилось 19 февраля 2013 года на круглом столе в Госсовете республики о переселении только Игнатьева.

Сам же Николай желает только одного: чтобы от его семьи отвязался, наконец, К-ов. И если уж исполком так заинтересован в квартирном вопросе К-ва, пусть предоставит ему квартиру, которую должен освободить Николай, если считает, что К-вы больше других нуждаются в улучшении жилищных условий. Правда, я что-то не слышал, чтобы К-ов обращался в администрацию с просьбой поставить его в соответствующую очередь. Или это тоже вопрос денег?