Хроническая философская недостаточность: Часть 2

Часть 2. Искусство управления обстоятельствами

Русь, куда ж несёшься ты? Дай ответ. Не даёт ответа… Чудным звоном заливается колокольчик; летит мимо всё, что ни есть на земле, и, косясь, постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства…

Н. В. Гоголь

Складывается впечатление, что политикам философские разработки не интересны. Это, по-видимому, касается и ситуационного подхода. Но стоит ли изучать ситуации и, если да, стоит, то с какой целью? Ситуационные исследования совершенно необходимы, если мы хотим своевременно выявлять и устранять нежелательные тенденции. А если нежелательные ситуации все-таки возникают, находить способы своевременного их разрешения.

А теперь прервемся ради экскурса в понятийный аппарат Субъектологии. Начнем с объекта. Таковым будем считать всякую вещь, привлекающую внимание познающего ее субъекта. По А. Н. Аверьянову любой объект есть система. Но если одни системы Р. Акофф и Ф. Эмери относят к целенаправленным, которые мы наделяем определенным назначением, то другие – к целеустремленным, отличающимся способностью к целеполаганию. Это и есть субъекты.

В поле нашего зрения может оказаться, в частности, абстрактный объект, а к этому объекту у философов отношение сложилось резко отрицательное. Как отмечает, например, Эвальд Ильенков, - в литературе по логике, а особенно в так называемой «логике науки», часто мелькает термин «абстрактный объект». Ему представляется, что использование этого маловразумительного термина очень плохо вяжется с тем пониманием проблемы абстрактного и конкретного, которое свойственно диалектической традиции в Логике.

Однако, не привлекая абстрактный объект, определить такие категории, как абстрактные устойчивость и эффективности невозможно, потому что они присущи только абстрактному объекту. Иных свойств у него попросту не существует. И эти свойства в отличие от аналогичных специальных категорий не приведены в энциклопедиях. Так вот, устойчивость представляет способность того или иного субъекта существовать сколько-нибудь продолжительно в условиях переменчивой внешней среды. Соответственно, эффективность можно определить количеством ресурсов, необходимых для такого существования.

БУДЬТЕ В КУРСЕ

• 18.10.13   Хроническая философская недостаточность / Ефим Андурский
• 16.10.13   Философия как образ жизни / Ефим Андурский
• 13.08.11   «От Сократа к «Сократу»: Иван Фомин
• 12.08.11   «Философия – «сказка» для взрослых»: Абдусалам Гусейнов

Не в энциклопедиях и сколько-нибудь корректного определения качества. Чаще всего под качеством понимают некую определенность, в силу которой тот или иной предмет является данным, а не каким-либо иным. Очевидно, что «данный предмет» может иметь бесконечное множество свойств. Что же касается его качества, то оно в конечном итоге определяется субъектом, познающим этот предмет. Для него любой объект может быть положительным, если он способствует устремлениям этого субъекта или отрицательным – в противном случае.

О выборе оптимальной стратегии. Для этого необходим только один критерий. Это характер проблемы, доминирующей в данный момент. Таковым может быть либо недостаточная устойчивость, либо дефицит эффективности. В первом случае используется восточная стратегия, во втором – западная.

Контроль над ситуацией является природным качеством субъектов, характеризуясь их способностью поддерживать динамическое равновесие с внешним миром. И если возникает недопустимое расхождение потребностей субъекта и параметров окружающей его среды, субъект может либо скорректировать свои потребности, адаптируясь к изменяющейся внешней среде, либо изменяет параметры этой среды так, чтобы они пришли в соответствие с потребностями субъекта.

Оценку допустимости такого расхождения осуществляет так называемый внутренний стандарт (задатчик, нормальный элемент). Роль такого стандарта играет культура. Именно она, а вовсе не закон государства, предопределяет наше поведение.

Как видим, в зависимости от складывающейся ситуации субъект может прибегнуть либо к Восточной стратегии, либо к Западной, что мы и проиллюстрируем на некоторых примерах. Заметим, что ситуации, в которой оказалась наша цивилизация, обусловлена ничем иным как затянувшимся развитием по западному типу. Именно это повлекло за собой чрезмерную антропогенную нагрузку на окружающую природу. Но, как уже отмечалось, долголетие субъекта определяется его способность к поддержанию динамического равновесия с окружающей средой. К сожалению, этой способностью человечество не обладает, что и обусловливает высокую вероятность необратимости возможной потери его устойчивости. Единственной профилактикой такого исхода мог бы послужить незамедлительный переход от Западной стратегии к Восточной.

Еще одной иллюстрацией служит философия. Однако ее проблемы философам не видны. Сказал же поэт: лицом к лицу лица не увидать. Большое видится на расстояньи… Было бы, однако большой ошибкой отделять проблематику философии от проблематики цивилизации в целом. Человечество это целостный единый организм. И этот организм должен поддерживать все свои органы, включая философию, которая могла бы играть более заметную роль в его метаболизме.

Карл Маркс в одиннадцатом тезисе свой статьи о немецком философе-материалисте и атеисте Людвиге А.Фейербахе пишет, что философы лишь различным образом объясняют мир. Дело же заключается в том, чтобы его изменить, что, конечно же, далеко не так. Субъекта, в отношении которого можно было бы придерживаться однажды избранной стратегии, в природе не существует. Жизнь каждого субъекта есть ничто иное, как ограниченный во времени процесс взаимодействия с окружающей средой, с которой этот субъект обменивается энергиями, веществами и информацией. У которой, заметим, есть носители, но нет субстанции.

Поскольку субъекты взаимодействуют, они не могут поддерживать нейтралитет в отношении друг друга. Сказал же Иисус Христос: «Кто не со Мною, тот против Меня. И кто не собирает со Мною, тот расточает». (Мф.12:30). Однако взаимодействие может происходить либо в параллельном режиме (преследования единой цели), что свойственно конкуренции, либо в режиме последовательного ее достижения, что характерно для сотрудничества.

Ныне покойный президент Казанской академии научного творчества Альфред Мустафин конкуренцию считал основным законом природы. Это, казалось бы, доказывают примеры. В ожесточенную конкуренцию выливается «соревнование» сперматозоидов за право внедрения в яйцеклетку. К заветной цели они устремляются сотнями миллионов, но достигает ее только один. После чего он выделяет специальное вещество, препятствующее проникновению в яйцеклетку конкурентов. В конкурентную борьбу из-за пищи или из-за полового партнера выливаются взаимоотношения приматов.

Ничуть не менее значимым является закон сотрудничества, которое может происходить в форме партнерства, включая сексуальное, совместной научной или общественной деятельности. Не случайно же более продвинутые приматы нередко демонстрируют сотрудничество, совместными усилиями отражая нападения соседних стай.

А теперь проанализируем ситуацию, сложившуюся в СССР к началу перестройки и характеризовавшуюся крайне низкой эффективностью общественного производства. Известно, что, в конечном итоге, она разрешилась необратимой потерей устойчивости некогда могущественной державы. Предотвратить такой сценарий развития ситуации можно было и, не привлекая для этого каких-либо ресурсов. Однако политическое руководство СССР польстилось на бьющие в глаза преимущества общественного производства, основанного на конкуренции, недооценив достоинства способа, основанного на сотрудничестве. Поэтому оно решило «перестроить» это производство. Закономерным итогом этой авантюры послужило нарастающее преобладание центробежных сил, которое в конечном итоге и обусловило распад СССР.

Избежать подобного сценария политическое руководство страны могло бы, избрав стратегию, представляющуюся оптимальной в сложившихся к тому времени пору условиях, благо страна еще не утратила управляемость. И поскольку доминирующая проблема СССР, находящегося в терминальной стадии сводилась к недостаточной эффективности общественного производства, достаточно было ограничиться рыночной надстройки, совершенно не требовавшей ликвидации экономического базиса, созданного предыдущими поколениями. Да, накануне перестройки народное хозяйство находилось в опасной близости к правому краю шкалы свободы. Но для устранения этой опасности достаточно было открыть шлюзы для рыночной инициативы, ограничив ее, например, сферой бытового обслуживания населения, что, к слову сказать, правительством Татарии было проигнорировано.

Михаил Горбачев, введенный в заблуждении гайдаро-чубайсами, и обладая всей полнотой государственной власти, по-видимому, не был мудрым руководителем, а потому предпочел тектонический сдвиг влево и ради беспредельной рыночной свободы принес в жертву экономический базис. Закономерным итогом перестройки послужило не только разрушение этого базиса нарастающей потерей централизованного управления, но и духовная деградация общества.

Двадцать лет потребовалось России, чтобы сколько-то оправиться от перестройки. Однако у общественности сохраняющаяся неустойчивость скороспелого российского капитализма не может не вызывать обоснованную озабоченность. Сможет ли Россия сохраниться в качестве целостной страны? Думаю, что да, сможет, но только в том единственном случае, если под ее неустойчивую капиталистическую экономику удастся подвести прочный фундамент обобществленной экономики.

Едва ли России удастся в ближайшее время воссоздать и сплотить союз нерушимый республик свободных, но сама она встать на ноги сможет. Если, конечно, обзаведется, наконец, принципиально новой стратегией, отличной от горбачевской перестройки. Эта стратегия должна предусматривать оптимальное сочетание рыночных начал и планомерного хозяйствования. Обеспечить такое сочетание непросто, но другого пути у страны нет. И если политическое руководство не прислушается, наконец, к отечественным мыслителям, ответ на риторический вопрос Гоголя «Русь, куда ж несешься ты» будет найден едва ли.