Обусловленность коррупции

О причинах расцвета коррупции в своей статье «Правила нарушения правил», посвященной «плохим институтам» пишет Кирилл Рогов. По его мнению, издержки на реформирование этих институтов слишком уж значительны. Поэтому, дескать, власти предпочитают сохранять сложившийся порядок.

На мой взгляд, эта версия совершенно безосновательна. Издержки, связанные с реформированием «плохих институтов» ни в какое сравнение не идут, например, с расходами на строительство скоростной магистрали «Москва – Казань». Но что такое «ускорение и модернизация» части монополизированной железной дороги по сравнению с реформированием, например, судебной системы?

Понятно, что расходы на реформирование этой системы не остановили бы государство, имеющее болезненную склонность к мегараспилам, извините, мегапроектам. Но на реформу судебной системы государство не пойдет. И лишь потому, что имеющаяся судебная система ее вполне устраивает. И разве требуются деньги для того, чтобы освободить главу государства от бремени назначения судей? Доверив выборы судей первой инстанции местным сообществам. Такие выборы в порядке эксперимента можно было бы провести, например, у нас в Казани. Однако могу поручиться, что на такого рода эксперимент глава государства не пойдет. А ведь он, в соответствии с Конституцией РФ формируя не только внешнюю, но внутреннюю политику, реформирование судебной системы мог бы осуществил в самые кратчайшие сроки, если бы он был в этом заинтересован. Однако никаких сигналов о том, что его не устраивает тот или иной «плохой институт», Владимир Путин не подает…

В сложившейся (не без участия ВВП. – Е. А.) системе, - отмечает автор анализируемой статьи, - действуют неформальные правила нарушения формальных правил. И это самым кардинальным образом отличает режим, существующий в России. Во всяком случае, - настаивает автор - нет ни малейших оснований полагать, что формальные правила не соблюдаются из-за слабости государственной власти. Более того, писаные правила, - развивает свою мысль г-н Рогов, - конструируются так, чтобы их нельзя было не нарушать, потому что это имеет свой смысл…

Право не соблюдать установленные правила, предоставляемое привилегированным хозяйствующим субъектам, обеспечивает им существенные конкурентные преимущества. И поскольку формальные правила создаются в расчете на то, чтобы их нарушали, социум уподобляется товарной бирже, на которой объектом торгов становятся персональные права на нарушение установленных правил.

При такой системе материальное благополучие любого уровня власти определяется не столько фондом заработной платы, сколько правом выдавать разрешения на нарушение определенных правил. А для того, чтобы выдавать такие разрешения, нужно иметь соответствующие полномочия.

Бюрократические структуры, казалось бы, обязаны карать за нарушение установленных правил. Но карают лишь за несанкционированные нарушения такого рода. Потому что в действительности эти структуры не сильно озабочены соблюдение правил. Их, в частности, не интересуют средства минимизации нарушения правил, ведь настоящая цель таких структур заключается в создании условий, обеспечивающих возможность делать бизнес, торгуя правом нарушать установленные правила.

Нарушения этих правил считается предосудительным преимущественно в теории. На практике же такие нарушения общеприняты. В России нарушения правил не стесняются. Эти нарушения, скорее, приветствуются, поскольку служат средством поддержания всеобщей убежденности в неизбежности нарушения правил.

Создание впечатления о повсеместном нарушении правил имеет стратегическое значение в плане разрушения еще не до конца вытравленного из общественного сознания представления о порочности нарушения правил. Это разрушение необходимо для перевоспитания последних из могикан, все еще сохраняющих приверженность традиционным российским ценностям.

Иллюзия повсеместного нарушения правил способствует консолидации социума в целях реализации возобновляемых коррупционных ресурсов. И поскольку сегодня за деньги в России можно все, ценятся далеко не все умные головы. Ценятся преимущественно те, которые умеют делать деньги.

В России много говорят о коррупции, однако разговоры «за коррупцию» нисколько не препятствуют расцвету коррупционной культуры, посев которой на плодородной российской почве, вспаханной горбачевской перестройкой, дал многообещающие всходы. Немалую роль в деле воспитания коррупционной культуры играет конституционный запрет на цензуру, отягощенный запретом государственной идеологии. А ведь свято место пусто не бывает.

Известно, что генерал Шарль де Голль, придя к власти, бросил клич: граждане Франции, обогащайтесь. Однако во Франции никогда не было бизнеса на правилах нарушения правил. Более того, там не стали церемониться с судьями, адаптировавшимися к оккупационному режиму: во Франции весь судейский корпус в одночасье был снесен. Однако в России на это никто не решится.

В нашей стране все стабильно. Дополнительную устойчивость сложившемуся коррупционному «порядку», по мнению автора анализируемой статьи, придает не только изменчивость правил нарушения правил, но и меры по ограничению свободы тех субъектов, которым удалось-таки обрести право на нарушение правил. У них ни при каких условиях нет возможности получить автономию у системы, что имеет принципиальное значение для «правильной» организации российского социума.

В системе, где допускается изменение правил нарушения правил, - подчеркивает г-н Рогов, - наибольшими коррупционными возможностями обладает тот, кто контролирует порядок изменения правил нарушения правил. Но если одни платят за право нарушения правил, то другие – за право давать право на нарушение правил, а третьи – за право контролировать правильное изменение правил нарушения правил, понуждая исполнителей угождать тем, кто торгует правом на нарушение правил.

Статья Кирилла Рогова, к сожалению, тяжеловата и быть может поэтому не получила должной популярности. И очень жаль, потому что она популярно объясняет сложившийся порядок, при котором патетические антикоррупционные выступления ответственных чиновников сопровождаются дальнейшим расцветом коррупционного бизнеса, который и является главным регулятором российской, все более рыночной, экономики.

Образовавшаяся, бесспорно талантливая, конструкция, по мнению г-на Рогова, позволяет совмещать систему отношений покупателей и продавцов с иерархической системой нерыночного распределения общественных благ. Это, кроме всего прочего, сдерживает инвесторов, которые могли бы вкладывать имеющиеся средства в материальное производство. Однако умные инвесторы прекрасно понимают, что всего выгоднее инвестировать свободные средства в приобретении прав на нарушения правил.

Дмитрий Медведев считает, что Россия может либо «сохранить близкий к нулю темп экономического роста», либо «сделать серьезный шаг вперед», что, по его мнению, сопряжено с рисками. Но еще более рискованным г-н Медведев находит «следование первому сценарию с мнимой возможностью сохранения уже достигнутого благополучия». Правда, этим достижением может похвалиться лишь небольшая часть российского социума.

Не мне судить о потенциале Дмитрия Медведева. Он, возможно, неплохой юрист. Однако познаний в сфере юриспруденции, явно недостаточно, чтобы наметить правильный экономический курс. Казалось бы, что мешает премьеру мобилизовать специалистов, обладающих необходимыми познаниями? Как я думаю, мешает тот факт, что сложившаяся ситуация вполне устраивает ту часть российского социума, интересы которой и представляет правительство г-на Медведева.

Кое-какие реформы в России идут. Но только не такие, которые могли бы повредить стабильности режима, установившегося в нашей стране и обеспечивающего дальнейшее обогащение богатых. За счет дальнейшего обнищания бедных. Что и говорить, это весьма дальновидная политика…