День русского языка отмечается 6 июня в России в день рождения великого русского поэта Александра Сергеевича Пушкина. Эта дата отмечается с 2011 года в рамках Международного дня родного языка. Решение об этом было принято на заседании Департамента общественной информации Секретариата ООН в 2010 году, а 6 июня 2011 года президент Дмитрий Медведев подписал указ о праздновании Дня русского языка в России. Русский язык традиционно один из основных языков международного общения и занимает шестое место по распространённости в мире. Пик распространения русской речи пришелся на конец 1980-х годов. Тогда его носителей официально насчитывалось 350 млн. человек в разных странах, 290 млн. из них проживало в СССР. В настоящее время родным русский язык считается для 144 млн. человек в 33 странах мира. Примечательно, что в марте 2013 года русский язык стал вторым по распространенности языком в сети Интернет, вытеснив немецкий язык.
К дню русского языка эксперт ИА REX, политолог и историк, кандидат исторических наук Лев Вершинин подготовил для ИА REX статью о русской идентичности.
В статье «США готовят расчленение России» мы уже обращали внимание на утверждение вашингтонского политолога Пола Гобла о том, что «русская национальная идентичность — самая слабая в Евразии... Укрепление сецессионистских настроений в этнических российских регионах, бесспорно, приоритетная задача... Если русским не удастся смириться с потерей империи, они рискуют превратиться в международных изгоев...». Взгляды мистера Гобла на желательное для США и Запада в целом будущее России буквально коленом под зад выталкивают меня на тропу, ступать на которую не хотелось. А коль скоро так, ничего не поделаешь, пришлось припасть к первоисточнику, — трудам Константина Анатольевича Крылова, — из живительных струй коего я нынче и пью, приуготовляя себя к этой непростой теме. Пока же влага истинной мудрости еще не вполне распробована на вкус и химический состав, вот вам пока что, братие, малый зачин, без которого никакой сказки не бывает...
Итак, был медведь. Но не просто какой-то там мишка на севере, а всем медведям Медведь. Мише-Моква, можно сказать. А доказательством, что сей Медведь и вправду был, стал Медведич. Как получился, откуда взялся, неважно. Главное, что было у него три сына: Старый, Меньшой и Малый. Войдя в возраст, после отцовой кончины разошлись они, обросли добром.
О Меньшом и Малом говорить не станем, а у Старого тоже три сына родились: Бойко, Войко да Гойко. В свой час помер Старый, разделив усадьбу, и зажили сироты Старичи сами по себе, отдельно, расширяя запашку каждый в свою сторону, а когда и им пришла пора помирать, опять-таки, наделили сынов пожитком. Старшему, допустим, Гойкичу досталась кровать, среднему стол, младшему стул, откуда суть и пошли Стуличи да Столичи со Кроватичи. Еще после, когда время настало, Гойкич, — ну хоть бы Стулич, — передал уже свое накопленное детям, белявому и чернявому, и так разделились Гойкичи-Белостуличи с Гойкичами-Черностуличами, а уж дальше, чтобы путаницы не было, дети брюнета, осев на холме, назвались Черностуличами Верхними, а долинные остались Черностуличами Нижними. При этом, хоть Белостуличи, хоть Черностуличи, звучит гордо, но что еще и Гойкичи, не забывали, потому как, ежели что, кроме как родню, никого на помощь не позовешь. И что Старичи тоже помнили, обращаясь в крайних случаях к Бойкичам и Войкичам, тоже к тому времени изрядно разбросавшим ветви. Поскольку же счесться родством было уже затруднительно, пришлось определять близость по узору на посуде, по вышивке, — похоже ли на то, что в детстве на бабушке видели, но, главное, по речи. И кто, в похожих сорочках гуляя, еще понимал друг дружку легко, пусть говорки слегка и различались, сошлись на том, чтобы зваться Словичами Ближними, определив дальних, мало знакомых, но не забытых Меньшичей с Маличами, схожими вышивками щеголявших, как тоже Словичей, но Дальних. В отличие от всяких-разных, кто, — ну хоть на вышивку по вороту, узор лаптеплетения или петушка на воротах глянь! — не от Медведича.
Короче говоря, всё просто и понятно. Верхний Белый Стул от просто Белого Стула, просто Белый Стул от просто Стула, просто Стул от праотца Гойко, праотец Гойко от пращура Старого, пращур Старый от первопредка Медведича, а уж тот — кровь от крови самого Медведя, выше которого никого нет, во всяком случае, для Словичей, которые поэтому и Своичи. В отличие от Волкичей, Лисичичей или Орличей, которые, безусловно, Чужичи, потому что, во-первых, волчья, или лисья, или орлиная кровь никак не медвежья, а во-вторых, и вышивки принципиально иные, и рисунок на горшках не тот, и уж точно ни с какой стороны не Словичи,
Готовясь к продолжению темы, я попросил нескольким блогеров, известным мне своей националистической, а то и сверх того, точкой зрения ответить на вопрос, что для них, если речь идет об определении понятия «этнос», приоритетно: Кровь, Почва или Дух? Первый вариант, — Кровь (вариант: Гены) + Почва избрали: абхаз, латыш, украинец (из Черкас) и армянин; уважаемый же cheshit, как видите, пошел и дальше, определив как «этнообразующий фактор» абсолютно иррациональные, из арсенала первобытной мистики инициационные обряды. Второй вариант, — Почва и Дух, — предпочли два грузина, болгарин, украинец (странно, но «свободовец» из Тернополя), еврей, два турка и литовец, уважаемый aljansas, — от которого я, честно говоря, такого не ожидал, — приложивший к ответу даже фото 100-й литовки, г-жи Шапкайте. А узбек, не ограничившись кратким ответом, написал большой пост, и, на мой взгляд, чем больше народу прочтёт и осмыслит этот текст вместе с комментариями, тем лучше.
Продолжать эту тему, не коснувшись, — хотя бы вкратце, — творческого наследия Константина Анатольевича Крылова, невозможно. Как ни относись к его штудиям, факт есть факт: честь вывода «русского вопроса» в РФ в эмпиреи высокой, — как полагают иные поклонники, розановско-меньшиковского разбора, — философии, а в перспективе и с прицелом на политику, принадлежит именно ему. В связи с чем, обойти его труды стороной, не разобравшись, а что же все-таки говорит г-н Крылов, какие тезисы формулирует и какие рецепты предлагает, было бы, как минимум, неучтиво...
Начав с начала, довольно скоро убеждаемся: первая статья цикла, где разбирается вопрос «А есть ли русские?» и блестяще доказывается, что «Русские есть!», на самом деле, пригодна только в качестве отповеди русофобам, утверждающим, что «Русских нет». Не более того. Она дает массу более чем высококачественного материала для полемики, но... ни с какой стороны не нужна, если факт наличия русских, как этноса, не оспаривать. А мы не оспариваем. Мы наоборот, признаем. Потому что такой этнос есть, а раз есть, то и оспаривать его существование глупо.
Да, славянская кровь в северном («великоросском») варианте слегка смешалась с финно-угорской. Да, в южном («малорусском») варианте — с тюрской, адыгской и (возможно) иранской. Да в западном («белорусском») варианте — с балтской. Но из этого вовсе не следует, что «русские — дикая смесь всяких кровей». Ибо смесь эта ничуть не более дика, нежели смесь французская (кельты, римляне, германцы). Или британская (пикты, кельты, римляне, германцы, даны, норманны). А тем паче, немецкая, которая после Тридцатилетней войны, когда население практически формировалось по-новой из потомства бастардов всех ландскнехтов Европы, вообще не поймешь, из чего состоит.
Это все абсолютно однозначно, это признает и сам автор, указывая, что «наличие примесей еще не подрывает единство народа», и множество блестящих доказательств, приводимых автором, по сути, не более, чем излишние украшения на и так богато украшенной елке.
Итак, — еще раз, — русские есть. Это константа и аксиома. И автор всего лишь подтверждает общеизвестное. А вот вторая статья цикла выводит рассуждения на концептуальный уровень. Ставя вопрос о трактовке термина «русский» и на каких основаниях кого-либо можно таковым признать, автор дотошно доказывает, что ни «хорошие человеческие качества», ни «свободное владение русским языком», ни «любовь к русской культуре и природе» сами по себе человека русским не делают, поскольку, при всех этих дивных качествах конкретный человек вполне может «отчаянно ненавидеть» и Россию, и «русских как народ». Или просто уничтожать их по ходу, размывая в себе, как «римляне греков» или «българы балканских славян».
Тут, правда, в цепи аргументов возникает досадный сбой. Не говоря уж о том, что римляне греков никак не «размывали», а эллины сами по себе пребывали в тяжелейшем кризисе, совершенно неверен «болгарский» пример. Доказывая, что «судьба славян, оказавшихся на пути воинов булгарского хана Аспаруха, была плачевной», ибо «булгары переняли язык и культуру побеждённых, но род побеждённых угас: достаточно посмотреть на современного болгарина...», автор ошибается, поскольку воинов Аспаруха было слишком мало, и они не покорили Семь Племен, но возглавили их, быстро растворившись в славянах, а «почернение» случилось уже потом, в связи с турецким игом. То есть, речь о том же, о чем в статье № 1 писал сам Константин Анатольевич, только применительно к сербам. Но Бог с ним, никто не обязан знать все.
Далее автор разбирает еще один критерий, — специально «любовь к русскому народу», — справедливо указывая на то, что эта «любовь» может оказаться очень избирательной, поскольку найдется немало «интеллектуалов, которые клянутся в любви к русским людям и всему русскому вообще, а дальше начинают рассуждать о том, что русскими можно считать только» (список обширен). И наконец, приводится пример конкретного человека, — Армена Асрияна, — который, «прекрасно зная и искренне любя русскую культуру, русскую историю, русский язык, наконец, русских людей — самых обычных, реальных русских», русским себя все-таки не считает. И это, по мнению автора, похвально и достойно, а стремление кого-либо «в русские записаться», напротив, подозрительно, ибо вызывает естественные подозрение в стремлении к обретению некоей выгоды.
Казалось бы, все правильно и логично. Автором разобраны критерии, хотя и важные, но все-таки недостаточные для того, чтобы считаться «русским». На всякий случай, повторим: можно быть «хорошим человеком», «знать и любить русскую природу и культуру», «говорить по-русски», но при этом «ненавидеть русский народ и Россию» или «любить, но с какими-то оговорками», то есть, подгонять под свое лекало. Иными словами, речь идет все о тех же русофобах, о которых шла в статье № 1. Ибо любовь к частному при отрицании целого или стремление это целое изменить, по сути, ничем не отличается от того же отрицания. И разумеется, — да вот хотя бы и недавний Гозман тому пример, — никуда не годится, когда такой (фактически) отрицатель «начинает заниматься чем-нибудь практическим — например, представлять интересы русских в общественных организациях или законодательных органах власти».
Но: а если нет? Если хороший человек знает и любит русскую культуру, говорит по-русски, любит русский народ и Россию без всяких оговорок и стремления изменить «под себя?», и в органы власти не рвется, — тогда как? Ведь опять получается, что уважаемый автор, уже по второму кругу в пух и прах, разгромив тех же «отрицателей», только с другого фланга, так ничего, по сути, и не сказал.
Вернее, сказал, но лучше бы не говорил. Ибо: «Существует и радикальная интерпретация, когда русским провозглашается всякий, кто называет себя так. Нелепость этой точки зрения настолько очевидна, что я не буду тратить силы и время читателей, чтобы её подробно опровергать. Достаточно сравнения: если я назовусь англичанином, венгром или турком, я от этого, очевидно, не сделаюсь таковыми. Если же я буду настаивать на праве называться „турком“ в среде турок, то в лучшем случае попаду в смешное положение...».
Вот это уже не ошибка. Это серьезный прокол. То есть, конкретный Константин Анатольевич, именующий себя «турком» в среде турок, бесспорно, попадет в смешное положение. Но вот Константин Анатольевич, отвечающий уже известным нам требованиям, — знает и любит турецкую культуру, говорит по-турецки, любит турецкий народ и Турцию без всяких оговорок и стремления изменить «под себя?», — в качестве турка будет выглядеть вполне естественно. Ибо доктрина Ататюрка именно так и гласит: «Любой, кто говорит по-турецки, любит Турцию и считает себя турком, — турок!». И то же, кстати, в «грузинской триаде» Святого Ильи: «Любой, кто говорит по-грузински, любит Грузию и считает себя грузином, — грузин». А чтобы не быть голословным, вспомним словака Александра Петровича, и еще одного словака, Людвига Кошута, и поляка Корнелиуша Зелински.
Иными словами, указав (правильно указав!), что «русские есть», а вслед за тем перечислив (правильно перечислив!) ряд признаков, самих по себе недостаточных, чтобы человек русским (венгром, румыном, грузином, турком) и т.д. считался, автор делает изящный пируэт, выбрасывая в примечания, как нечто, a priori «нелепое и внимания не заслуживающее» тот самый главный критерий, который, при наличии всех остальных, «недостаточных», и отсутствии «избыточных», замыкает круг, делая человека тем, кем он себя считает и кем хочет быть, вне зависимости от крови. Если, конечно, речь идет об этносе, как о современной нации, а не о племени в наиболее примитивном, кровнородственном понимании.
Автора можно понять: племенем он русских не считает, а потому, остановись он на этом моменте подробно, вопрос был бы закрыт. Однако ему, — при всех сделанных в статье № 1 оговорках, — необходимо определить точкой опоры именно Принцип Крови. То есть, чистую биологию. Без которой его дальнейшие, уже с уходом в политику конструкты возведены быть не могут. А поскольку конструкты уже готовы, фундамент формируется под задуманное здание, без оглядки на привходящие обстоятельства. Которые можно и не замечать.
И потому, оставив без рассмотрения выброшенный в примечание Принцип Самосознания, далее, — в статьях № 3 и № 4 автор уже оперирует (по умолчанию, как безусловным) категориями Крови (Генов), рассматривая этнос (нацию) сугубо биологически. Эта игра в бисер с вычислением кровей и таблицами процентов сама по себе изящна, но в рамках рассматриваемой проблемы внимания не заслуживает. А потому обращаться к ней далее не будем, хотя некоторые тезисы г-на Крылова, видимо, еще вспомним.
Константину же Анатольевичу, в любом случае, следует сказать спасибо за то, что он, подтвердив ту истину, что «Русские есть!», обратил (пусть и вопреки собственной концепции) наше с вами внимание на позицию «Кто сам себя таковым считает». Это, безусловно, очень и очень важно.
Вершинин Лев
Комментарии читателей (0):