Постсоветская Азия достаточно чётко делится на две категории государств: имеющие историко-культурную традицию оседлого существования в рамках государственных структур (Узбекистан, Таджикистан, Туркмения) и республики, образованные номадическими титульными этносами, не имевшими полноценного государственного оформления вплоть до присоединения к России (Казахстан, Киргизия). Два данных блока существенно отличаются по многим параметрам, среди которых и отношение к РФ и интеграции под её эгидой.
При этом государствообразование в полной мере не закончено ещё ни в одной стране Центральной Азии. Властным элитам постсоветской Азии пора чётко понять: становление их государств непременно будет происходить в жёсткой, а судя по последним событиям, кровавой и жестокой борьбе. И исход её отнюдь не предопределён «признанием мировым сообществом» или иностранными инвестициями.
В регионе имеет место множество тенденций, входящих в прямое противоречие с любыми официально заявляемыми элитами «модернизаторскими» векторами развития обществ республик региона. Эти тенденции обобщенно можно назвать «демодернизацией».
а) После распада СССР на территории ЦА стали складываться авторитарные политические режимы с уклоном в укоренённую местными вековыми традициями и ценностями модель государственно-патерналистского толка. Политический лидер постулирует себя сверху и воспринимается снизу как «отец нации». Вся система власти выстраивается под эту схему. В четырёх из пяти республик ЦА имеет место не просто властная вертикаль с президентом во главе, но «суперпрезидентские» формы правления.
б) В качестве несущих политико-институциональных конструкций выступают механизмы и процедуры сильных президентских республик, где главы государств фактически закрепили за собой властные полномочия и прерогативы «пожизненных президентов», которые не просто рассматриваются как гаранты конституций, но как находящиеся над ветвями власти «конституционные монархи», объём полномочий и возможностей которых близки к абсолютным. В максимальной степени это проявилось в феномене «Туркменбаши» Сапармурата Ниязова и сменившего его Гурбангулы Бердымухамедова, а также в «узбекской модели» и в Казахстане.
БУДЬТЕ В КУРСЕ
- 12.09.12 Возможен ли «экспорт» «арабских революций» в Среднюю Азию: Михаил Нейжмаков
- 11.09.12 Повторение событий «арабской весны» в Центральной Азии очень вероятно: Игорь Коротченко
- 10.09.12 Ради войны с Ираном или ради угроз России могут поджечь ситуацию в Средней Азии: Юрий Юрьев
- 10.09.12 Центральная Азия под прицелом Запада: регион повышенной опасности
в) Через укоренившуюся клановую систему происходит постоянный процесс самовоспроизводства элиты: никакие образовательные программы пока не повлияли на качественное изменение системы контролирующих власть и бизнес ФПГ. Явление клановости сохраняет устойчивые позиции в жизни общества и правящего класса благодаря сохранению доминирующего положения традиций в структуре социальных отношений. Однозначно можно прогнозировать, что какого-то «преодоления кланов» в обозримой перспективе в ЦА ожидать не следует. Эта ситуация, осложняемая нерешённым вопросом о преемственности власти в Казахстане и Узбекистане, неизбежно будет способствовать перманентному состоянию борьбы между ведущими группировками внутри узбекской и казахской элиты.
Эта тенденция теоретически может быть изменена только при условии массированного предъявления требований на место во власти и бизнесе нового поколения политиков и избирателей — без багажа интернационализма, преимущественно не говорящих на русском, менее компромиссных, более радикальных в устремлениях и методах. Но подобный «всплеск пассионарности» невозможно прогнозировать: в каждой из республик он может произойти в любой момент (или не произойти вовсе).
В целом всю эту систему трудно назвать хоть как-то ориентированной на модернизацию: всюду наблюдается архаизация — и в идеологической, и в практической государственной жизни. Естественно, клановая система общества и элиты, улавливая все эти властные импульсы, также, в конечном итоге, ориентируется на различные антимодернизационные, «традиционные», «государственно-консервативные» и т.п. ценности.
Инфраструктура, дороги, электростанции, больницы и школы, построенные в советское время, медленно, но неуклонно разрушаются, а следившее за их состоянием последнее поколение советских специалистов постепенно исчезает. Через пять-десять лет в классах не будет учителей, в больницах — врачей, а отсутствие электричества станет нормой. Вероятно, правительствам всех стран ЦА казалось, что советское наследство будет приносить свои плоды вечно. Именно разрушение инфраструктуры может стать главной причиной падения ослабленных режимов, что создаст огромную неопределённость в одной из самых хрупких частей мира.
Сложно найти ещё один такой регион, как Центральная Азия, где подрыв любого из пяти государств способен спровоцировать обвал всей пирамиды. Поэтому для тех, кто готов подорвать эти «Евразийские Балканы», вопрос лишь в том, какое из государств следует подтолкнуть первым для достижения максимального эффекта.
Представляется, что «коллективный Запад», несмотря на разницу в тактических оценках и шагах в ЦА, будет в обозримой перспективе придерживаться единой стратегии в данном регионе.
Западные региональные организации (ОБСЕ, НАТО и ЕС) ориентируются на либеральную идеологию. Она подразумевает либерально-демократическое управление в самих государствах-членах и организации в целом, а также многостороннее разрешение конфликтов. Эти ценности ведут к оценке политических систем в ЦА, как «неполноценных», требующих существенной коррекции. Запад оценивает режимы в странах ЦА, как фактор перманентной дестабилизации.
Исходя из данных посылок (даже если не рассматривать очевидную заинтересованность Вашингтона и Брюсселя в геополитическом и ресурсном потенциале Центральной Азии) ожидать «безразличия» к ситуации в ЦА со стороны США и ЕС не представляется возможным. В краткосрочной перспективе скорее следует ожидать попыток трансляции модели «арабской весны» (либо некой собственной «среднеазиатской модели» смены политического режима) как минимум, в Узбекистане, Казахстане и, возможно, Туркмении.
При этом вне зависимости от итогов будущих выборов в США, политика американцев будет более «наступательной» и активной, чем у «затухающего» ЕС, скорее заинтересованного в сохранении в регионе состояния стабильности, для сохранения своих экономических позиций. Для американцев же их тактические решения в ЦА будут зависеть от ряда факторов. Во-первых, динамики расширения влияния в регионе РФ и КНР, во-вторых, возможности сохранения и расширения своей военно-политической, логистической и прочей инфраструктуры в регионе в ходе предстоящего сокращения западного присутствия в Афганистане.
Сейчас США делают ставку на Узбекистан, который в геополитическом плане наиболее удобен: смыкаясь со всеми странами региона, узбекская площадка даёт существенное увеличение контроля за всей ЦА. Вопрос в том, как этот контроль реализовывать: с помощью действующей власти или инициировав появление новой. Пока идёт «вывод» войск, вероятнее «дружба» с Каримовым, а далее будет видно. Тем более, что судьбы бывших лидеров стран, переживших «арабскую весну», наглядно продемонстрировали простой факт: никаким гарантиям Вашингтона верить нельзя.
За Казахстан РФ и КНР будут бороться по-настоящему, используя все имеющиеся у них возможности, поэтому «утилизировать режим» скорее всего не получится. «Арабские» методики здесь в чистом виде не пройдут, и можно попытаться организовать масштабную внутриэлитную войну (что, судя по всему, постепенно уже и происходит).
Через Таджикистан (как и в случае с Киргизией), даже при наилучшем для внешних операторов раскладе, можно воздействовать на ЦА лишь частично: как и в период пика гражданской войны в 1992-1993 гг., соседи просто блокируют таджикские проблемы внутри этой страны, плотно закрывшись от неё.
Туркмению — и её газовые ресурсы — можно «освоить», только «освоив» Иран. Пробовать раскачивать «нейтральную» Туркмению изнутри дорого и долго — гораздо эффективнее сменить правящую элиту в процессе «демократизации Тегерана».
В перманентно нестабильной Киргизии это бессмысленно — республика лежит на краю региона, являясь самой демократичной (с точки зрения Запада) страной: здесь нет пока пожизненных президентов. Через Киргизию можно влиять на Китай и его планы по экономическому доминированию в ЦА, однако, с точки зрения контроля над регионом, это не самая удачная площадка. Поэтому ещё одна «революция» мало что решает в региональной проекции.
И во всей ЦА многое можно решить с помощью вооружённой исламистской оппозиции (или маскируясь под неё). При этом наиболее опасным местом является Ферганская долина, находящаяся в эпицентре проблемного сплетения границ Узбекистана, Киргизии, Таджикистана. Удар в эту точку решает много проблем сразу и без всякой «арабской весны».
Андрей Грозин, зав. отделом Средней Азии и Казахстана Института стран СНГ
Комментарии читателей (0):