Свобода выбора пути: Ефим Андурский, Анатолий Погасий

Российское общество и теперь, спустя двадцать лет с момента низвержения СССР, всё ещё не способно в полной мере осознать ни смысла свободы вообще, ни свободы выбора своего дальнейшего пути, в частности. Так что же означает это сладкое слово — «свобода»?

На интуитивном уровне свобода осознается как возможность совершать действия, желательные субъекту (свободы). Но разве действия (бездействие) одних не могут входить в противоречие с интересами других? Профилактикой такого рода противоречий и служат законы (государства).

Понятно, что и верующие, и атеисты силою обстоятельств обречены на сосуществование и, следовательно, на общежитиЕ. Но если для верующих достаточным для этого условием служит соблюдение заповедей Творца, то атеисты в большинстве своём обойтись без ока государства не могут...

Нет, мы не отрицаем возможность самоограничения атеистов по нравственным основаниям(1). Но, по крайней мере, самим-то себе атеисты должны ответить на вопрос об источнике собственной нравственности?

Государство наделено (обществом) полномочиями в случае необходимости ограничивать внешнюю свободу субъектов, пребывающих на территории соответствующей страны. Иначе обстоит дело с внутренней свободой, которая предопределяется культурой. Но в том-то и суть, что культурологи и по сей день не могут придти к единому мнению относительно существа своего предмета. И это вполне закономерно, если учесть, что они, как правило, не знают основ кибернетики. Попытаемся восполнить этот пробел, напомнив структуру и функции кибернетического устройства.

Любое кибернетическое устройство содержит нормальный элемент или, по-другому, внутренний стандарт, устройство сравнения, или нуль-орган, и исполнительный механизм. Действует оно следующим образом. Нуль-орган сравнивает параметры внешней среды с состоянием нормального элемента, и выявленное расхождение превышает некоторую, заранее установленную, величину (дискрет), даёт исполнительному механизму одну из двух, в принципе возможных, команд. Это либо изменение параметров кибернетического устройства, либо воздействие на окружающую его среду.

Испытывая дискомфорт, обусловленный расхождением собственных потребностей с параметрами окружающих их среды, всякий субъект оказывается перед альтернативой: либо адаптироваться к изменчивой внешней среде, либо попытаться приспособить её к своим нуждам. Выбор оптимальной, то есть наиболее приемлемой в сложившейся ситуации стратегии не составит труда, если проблемный субъект знаком с соответствующей методологией...

Очевидно, что каждый человек, представляя воплощенную душу, обладает парой свобод. Это свобода души и свобода тела. Государство может лишить человека свободы тела. Но оно не может ограничить свободу его души...

Однако свободы человека — это далеко не то же самое, что свободы гражданина. Но если гражданина ограничивают преимущественно законы (государства), то человека не может ограничить никто, кроме его Создателя.

Нетрудно заметить, что действия (бездействие) тех или иных субъектов государство оценивает с точки зрения их соответствия закону. При этом нормы нравственности и морали во внимание не принимаются. Также, впрочем, как справедливость, которая, с нашей точки зрения, есть ничто иное, как субъективная оценка соответствия закону тех или иных действий (бездействия).

Так, можем ли мы считать справедливым тот приговор, который Совет Европы вынес креационизму, заявив, что "если мы не будем осторожны, то креационизм может стать угрозой для прав человека«(2)?

И является ли справедливым выговор профессору Пермской медицинской академии Надежде Гаряевой, который ей был вынесен лишь за то, что, читая лекцию о происхождении человека, она апеллировала к креационной теории? Которая, с точки зрения ректора ПГМА, не просто аморальна и псевдонаучна, но и противоправна(3)? Впрочем, ректор так и не указал, да и не мог указать на закон, нарушенный профессором.

Уместно будет также сослаться и на так называемый «обезьяний процесс» 1925 г., когда американского учителя Д. Скопса (г. Дейтон, штат Теннеси) обвинили в преподавании эволюционной теории, приговорив к денежному штрафу(4).

Нет, мы не станем оспаривать право государства, действуя в интересах общества, создавать законы, контролируя их исполнение. Но у государства нет, да и быть не может оснований для поддержания или, наоборот, подавления той или иной научной теории.

Сказанное касается, в частности, креационизма и эволюционизма. Да, они могут оцениваться как истинные или как ложные, но исключительно субъективно. И разве истинные, казалось бы, теории со временем не оказывались ложными, как, например, геоцентризм? И, наоборот, «ложные» генетика и кибернетика, не были признаны истинными?

Оценка научных теорий на предмет правильности невозможна уж потому, что критерий правильности используется для определения соответствия закону тех или иных действий (бездействия). Но ведь научные теории не обладают правосубъектностью!

Другое дело, что суд может признать отдельные теории вредоносными. Это, например, теория расового превосходства...

Извечному спору верующих и атеистов не суждено разрешиться уже потому, что системы координат, в пределах которой они могли бы сразиться на равных, не существует. А коли так, каждый волен не только придерживаться того или иного учения, но и проповедовать его, поскольку это учение в установленном порядке не признано вредоносным (но не для государства, а для общества в целом). А в учебных заведениях на равных можно преподавать как эволюционизм, так и креационизм, тем самым обеспечив студентам свободу выбора того мировоззрения, которое представляется наиболее подходящим не вузу и не преподавателю, а им самим.

А свободно ли государство (от общества). И как далеко эта свобода простирается? Ответ, казалось бы, следует искать в Конституции, поскольку она представляет основной закон государства, или, точнее, Устав этого учреждения (общества).

Как уже было сказано, общество доверило государству понуждать граждан к исполнению законов. Но ведь необходимость такого понуждения тем лишь и объясняется, что атеисты отрицает существование Бога и, следовательно, не признают Его водительство.

Не случайно же атеисты в большей степени, нежели верующие, подвержены соблазну толковать свободу в качестве абсолютной ценности. Отсюда довод в пользу религиозности, с точки зрения интересов общества в целом.

Наше будущее зарождается в настоящем, а настоящее произрастает из прошлого. И если мы в текущем настоящем не заложим основы будущего своего благополучия, то едва ли сможем преодолеть тот кризис духовности, который сегодня испытывает российское общество.

Понятно, что Россия, как и любой другой субъект, относительно свободна в выборе своего Пути. Но разве нужно доказывать тот, на наш взгляд, очевидный факт, что каждый, в конечном итоге, выбирает свой Путь? Но если один путь ведёт нас к Добру, то другой — к злу. Очевидно, что тех, кто предпочёл первый путь, ждёт спасение, а прочих — гибель.

Но это точка зрения авторов. Они вправе её высказать, но не вправе её кому-либо навязывать, ведь каждый волен самостоятельно выбирать свой путь...

1 Замечание о необходимости государственного контроля свободы граждан, не считающих обязательным соблюдение заповедей Божьих, не следует воспринимать слишком уж прямолинейно. Справедливости ради заметим, что большая часть этих заповедей вполне соответствует их культуре. Что же касается контроля со стороны государства, то он особенно актуален для тех, чья культура не обеспечивает их лояльность по отношению к обществу и государству.

2 По материалам пресс-релиза и резолюции 1580 (2007) Парламентской Ассамблеи Совета Европы от 4 октября 2007 года, журналов Nature News и Nature том 449, стр. 649 от 10 октября 2007 года [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://assembly.coe.int/ASP/Press/StopPressView.asp?ID=1965.

3 Суд отменил выговоры, вынесенные профессору Пермской медакадемии Надежде Гаряевой [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.permoboz.ru/news0.php?n=10643.

4 Советский энциклопедический словарь / Гл. ред. А.М. Прохоров. — З-е изд. — М: Сов. энциклопедия, 1985. — С. 904.

Погасий Анатолий Кириллович, кандидат исторических наук, доктор философии, магистр богословия, профессор кафедры социальной работы Казанского института Восточной экономико-юридической гуманитарной академии, ст. научный сотрудник Института религии и права

Андурский Ефим Яковлевич, эксперт ИА REX, член Международной федерации журналистов, член Российского философского общества