Второй импичмент может дорого обойтись южнокорейской оппозиции

Революционный экстаз до добра не доводит даже в отсутствие внешнего давления. Тем более актуальной это истина становится в случаях, когда революционеры под таким давлением оказываются. Однозначно утверждать нечто подобное в отношении оборота, который принимает политический кризис в Южной Корее, — чревато; доказательств нет, как не было. Но подозрения по поводу «включения» американской внешнеполитической машины имеются, и они связаны с итогами голосования в парламенте – Национальном собрании – по импичменту теперь уже премьер-министру, исполняющему, точнее, исполнявшему обязанности президента Хан Док Су, которые перешли к нему после импичмента, объявленного бывшему президенту Юн Сок Ёлю.

Ситуация в моменте теперь, после вчерашнего «революционного» голосования, такая. Президент Юн Сок Ёль – отрешён, премьер, и.о. президента Хан Док Су – отрешён, президентские полномочия перешли к Чхве Сан Моку, вице-премьеру, курирующему экономику, он же министр финансов. Но это формальная сторона вопроса, не отражающая глубины происходящего. Главная проблема в том, что революционное голосование по отстранению премьера в статусе и.о. президента прошло с нарушением конституции, и революционный кураж, под который вполне может быть зашифровано внешнее воздействие, — именно в этом. Собственно, одно из двух: или это действительно «экстаз», когда динамичность перемен, наступивших после провала военного положения, охарактеризованного нами как «южнокорейский ГКЧП», кружит голову настолько, что делается всё равно даже на конституцию. Ведь её пишут и переписывают под себя победители, а не проигравшие. Или в показной кураж впадают по заказу со стороны, чтобы возглавить то, с чем не в силах бороться, и увести это дело в пропасть. Вольно или невольно. Очень похоже, что это именно такой случай.

Судите сами, читатель. Импичмент Юн Сок Ёлю был объявлен со второй попытки, в первой не хватило голосов, ибо его поддержало только оппозиционное парламентское большинство ОДП (Объединённой демократической партии «Тобуро»), а у неё 192 голоса, до двух третей, необходимых для успеха, не хватило восьми. Во второй попытке, когда своего лидера правящая партия – «Гражданская сила» - «слила», подарив оппозиции двенадцать голосов с формулировкой «голосовать по совести», получилось 204 голоса. И Юн Сок Ёль отправился ждать решения Конституционного суда (КС), которому на это решение отводится до полугода (180 дней).

А вот с Хан Док Су получилось иначе. Просто спикер У Вон Сик (от ОДП), заделавшийся главным «революционером», по какой-то только ему известной причине взял, да и объявил, что поскольку прецедентов импичмента и.о. президента не существует, то голосовать можно простым большинством в 150 голосов. ОДП дружно проголосовала, получились те самые 192 голоса. Хан спорить не стал и, уходя, заявил следующее:

Теперь на столе в КС два дела об импичменте: президента Юн Сок Ёля и и.о. президента Хан Док Су. И что-то подсказывает, что вердикты будут разными. Юну импичмент утвердят, и он пойдёт разбираться с заведёнными на него уголовными делами за мятеж и госизмену, а вот Хан Док Су скорее всего восстановят в должности не по политическим, а по формально-юридическим основаниям – нарушения процедуры голосования. Импичмента в его отношении на самом деле не было. Чтобы в этом убедиться, полистаем «букварь» - южнокорейскую конституцию. Итак:

Почему так поступил, как поступил, спикер У Вон Сик? Две трети – только для импичмента президенту; остальным, включая премьера – а это штатная должность Хана, — достаточно половины. Спикер посчитал, а его партия поддержала, что Хана следует отрешать как премьера, а не как президента. Но разве не понятно, что коль скоро он «и.о.», КС может оказаться другого мнения? Почему не подстраховались? Потому, что по президентскому «рангу» ОДП не набирала голосов; видимо, были закулисные консультации, но правящая «Гражданская сила» упёрлась и на уступки, как в случае с Юн Сок Ёлем, не пошла. Президента свои списали, а в его премьере-преемнике, пусть и «и.о.», увидели надежду на сохранение правящего статуса. Большая ведь разница – проводить досрочные выборы по горячим следам провалившегося военного положения, пачки уголовных разбирательств обезглавленного Минобороны, когда сама ситуация несёт к власти лидера оппозиции Ли Чжэ Мёна, и совсем другое – плановые выборы через три года, когда всё успокоится.

Может, было лучше не поднимать бурю в стакане воды, если «близок локоть, да не укусишь»? Чтобы не подставляться под неоднозначные трактовки? А вот тут другой конституционный момент. Хан Док Су, точнее, надо полагать, не он сам, а его планировщики, в том числе, возможно, зарубежные, очень грамотно оппозиционных парламентариев спровоцировали:

В октябре в отставку ушли трое из десяти судей; кандидатуры новых, им на замену, объявив импичмент Юну, парламент отправил Хану на подпись, но он их не согласовал и не назначил. Причём, раз оппозиционное большинство парламента этих людей делегировало, то они – железобетонные сторонники импичмента. В КС остались шесть судей. И что? А вот что:

О, как! Если в нынешней шестёрке судей хотя бы один, пусть, например, назначенный Юн Сок Ёлем председатель, окажется против – импичмент не проходит. А добавить в количестве, подстраховавшись на случай «правящего» саботажа, оппозиции не дают. Это казуистическая сторона дела. А если брать политическую, то Юну, которого списали, импичмент скорее всего утвердят. А вот Хану – нет, и формально будут основания для хотя бы одного голоса против. Все политические обвинения, повторим, это важно, будут с благородным негодованием отвергнуты «по процедурному вопросу». То есть с высочайшей степенью вероятности к лету Хан Док Су возвращается в президентский дворец, и у оппозиции нет возможности этому помешать, ибо она сама своим революционным задором нарисовала себе мишень чуть пониже спины. И, между прочим, сам факт этого возвращения ещё через три года, в марте 2027 года, на президентских выборах, может сыграть с главным оппозиционером Ли Чжэ Мёном очень злую шутку. Хан пойдёт на те выборы в президентском статусе, срок которого, однако, он будет отбывать не за себя, а «за того парня». И на него ограничение одним пятилетним сроком не распространяется, у него эта пятилетка только в 2027 году начнётся, если выиграет, конечно.

Нет сомнений, что вот эта рокировка Юна на Хана правящей партией согласована с Вашингтоном. «Мавр» не сделал своего дела – не спровоцировал войну с КНДР (подробности на REX здесь), не удушил оппозицию, замахнулся, но не ударил, а это даже во дворе не прощается, не говоря уж о политике… Поэтому и получил направляющий пинок в зад. Отыгранный материал – хозяева уже поставили на другого, убрав с доски заодно и партийного лидера «Гражданской силы» Хан Дон Хуна. Идёт явная подготовка к выгодному США электоральному решению, пусть и отложенному. И в этот момент оппозиция своими руками, в прямом и переносном смысле, голосуя за «упрощённый» импичмент «и.о.», этой американской комбинации помогает. Сдуру или «так надо» по сценарию – уже второй вопрос. Главное – Вашингтон, сдав не сдюжившего президента и спровоцировав оппозицию, радостно потирает руки. Для него, в отличие от реляций СМИ, всё идёт путём, и сегодня ситуация явно лучше (для него же), чем в день провала военного положения.

Что остаётся оппозиции? Полгода до решения КС в стране полная анархия и натуральный бардак. Плюс деморализованная армия, у которой похватали и посадили всё командование, с перепугу, по слухам, активно дающее показания. Плюс тетрадку нашли злосчастную у начальника военной разведки, а там – весь сценарий переворота с пунктами повестки, явками, паролями и последовательностью действий. Вот на эти предстоящие полгода Южная Корея из обоймы военных альянсов США в регионе выбита, ей сейчас не до того. Когда полученные преимущества не могут реализовать оппозиционные политики, верх берёт оппозиционная улица, если её грамотно организовать. Вопрос в том, на что южнокорейская оппозиция реально способна. На бездарно проваленные в этом году электоральные возможности на парламентских выборах, что и породило нынешний тупик с нехваткой восьми голосов в Национальном собрании, REX тогда и указывал. Массовые антияпонские протесты против заражения радиацией с «Фукусимы-1» оппозиция тоже не реализовала. Остаётся ли какой-нибудь задел после провала военного положения, когда страна встала на край всеобщей забастовки, избежать которой власть сумела, пожертвовав Юн Сок Ёлем? Честно говоря, не знаем. Только понимаем, что на решения КС, в пику давлению из Вашингтона, могут повлиять лишь профсоюзы, угрожающие обвалить экономику, других рычагов нет. И если их и дальше не появится, то никто копейки ломаной не даст за то, что к военному сценарию против КНДР власти в Сеуле не вернутся, преодолев кризис.

Даже не важно, останется ли Хан Док Су в президентском кресле после 2027 года. Ибо основные глобальные расклады, в том числе в АТР, скорее всего будут разрешаться ещё до этого.

Владимир Павленко