15 февраля 1933 года, выступая в комиссии Сейма по вопросам о западной и восточной политике Польши, Бек сделал недвусмысленный намек в сторону Берлина — по его словам, теперь все зависело от позиции Германии, Польша ответит ей тем же. После того, как был заключен пакт о ненападении с СССР, Бек явно почувствовал себя более уверенно и щеголял этим чувством:
«Мы показываем всем своим поведением, что Польша готова к лояльному и творческому сотрудничеству, однако она никогда не будет игрушкой ни в чьих руках».
Это была не ложь, а видение мира. В Варшаве верили, что новая власть в Германии останется слабой, как и её предшественники, по причине многочисленных внутренних проблем. Польские военные, да и сам Пилсудский, были уверены в том, что Германия еще долго не будет в состоянии воевать, что, разумеется, увеличивало удельный вес Польши на международной арене. Бек был как раз той фигурой, которая годилась для демонстраций симпатий в сторону Германии. В 1922 году он занимал пост военного атташе Польши во Франции и был обвинен в организации утечки к немцам секретных данных, которыми делились французы с поляками. Дело зашло так далеко, что его объявили «персоной нон грата» в Париже.
Бек хотел верить в то, что у Варшавы хватит сил на выбранную им для неё роль. Понять это было несложно и уж гораздо проще было играть с этими видениями польского политика. Особенно легко это удавалось нацистам. Польские политики, по словам советского дипломата, явно хотели иметь свободу рук и «…после манифестирования сближения с СССР с польской стороны за последнее время, несомненно, проявляется известная сдержанность». Сотрудничество с Германией проходило на фоне ужесточения давления на немецких граждан Польской республики. Те были явно воодушевлены победой Гитлера и надеялись на улучшение своего положения. Оно было непростым. Власти практиковали самые разные виды давления, от организации периодических погромов (крупный погром немцев прошел в апреле 1933 г. в Лодзи) до избирательного налогового гнета. В Силезии на одного человека он равнялся 11,4 злотого, в то время как в Варшаве 7,1 и Кракове 3,4. Добиться полной дегерманизации Силезии Варшаве все же не удалось.
БУДЬТЕ В КУРСЕ
Одной из самых болезненных проблем в отношениях Польши с Германией был Данциг. Здесь Польша поначалу демонстрировала свою готовность развязать войну в Европе. Варшава не чуралась шантажа и таким образом Варшава стремилась добиться и иногда добивалась своего. В городе жили поляки — граждане Данцига (семьи, которые проживали здесь до 1914 г.) и поляки — граждане Польской республики. Первые далеко не всегда чувствовали себя поляками, а вторые далеко не всегда были ими. Польское влияние в институтах города было ничтожным, из 120 депутатов фолькстага поляки составили 7 в 1920 и 3 в 1930 году. Этого было недостаточно даже для формирования фракции. Все попытки увеличить число польских граждан в Данциге также не были особо удачными. Если в 1923 году их было 6 тыс., то в 1934 — только 17 тыс. чел. Только 6% жителей «вольного города» говорили по-польски. Город ориентировался на Германию во всем — управление, образование, налоги — все было таким же, как и в германском Отечестве данцигских жителей. Фактически Данциг был миниатюрной копией Германии.
В 1925 году Варшава при помощи Лиги Наций добилась того, что Данцигский Сенат (правительство) вынужден был согласиться на введение небольшого польского гарнизона (6 офицеров, 43 унтер-офицера и 83 рядовых) на арендованный Польшей в 1921 г. полуостров Вестерплатте у входа в порт. Там находились склады, к которым вела ветка железной дороги, несколько пристаней и 7 портовых кранов. Суверенные права Данцига на полуостров вновь подтверждались, формально Вестерплатте оставался территорией «вольного города». Польша стремилась превратить «вольный город» в свою автономию и всяческими способами усилить присутствие поляков и польского государства. Самым простым и очевидным решением была бы оккупация города — и именно на ней настаивал польский генеральный комиссар в Данциге Хенрик Страсбургер, однако Пилсудский не рискнул принять этот совет. Варшава добивалась полного уравнения прав польских граждан с гражданами «вольного города» и увеличения своих прав на железных дорогах и в порту.
В 1924 году в Данциг пришло 3 340, а в 1928 г. — 6 183 торговых судна. По грузообороту он занял второе место среди немецких портов после Гамбурга. Тем не менее Данциг сталкивался с большими финансовыми проблемами. В бюджете Данцига главной статьей доходов были поступления от налогов и пошлин. В 1927-1928 гг. из 74,4 млн. данцигских гульденов они составили 45 млн. (из них собственно таможенный сбор — 14 млн.). От таможенных сборов зависела вся жизнь города — более 50% доходов шли на администрацию. Через порт Данцига шел основной грузопоток Польской республики, и её власти пытались поставить его под контроль. Практиковались разные методы. В 1925 году Варшава потребовала, чтобы 50% всех рабочих и сотрудников порта были поляками. Для этого их пришлось завезти в город, в котором было тогда 20 тыс. безработных. Не удивительно, что это требование вызвало массовое недовольство и протесты под лозунгом «Данциг для данцигцев!».
Другим способом подчинения города стало решение Польши обзавестись собственным портом на Балтике. В 1924 году в 20 км. от Данцига и в 5 км. от границы территории Вольного города на месте рыбачьего поселка Гдыня поляки начали строить собственный порт. Население Гдыни выросло с 500 чел. в 1924 г. до 60 тыс. чел в 1931 г. Грузооборот Гдыни постоянно и уверенно рос за счет Данцига. Если в 1927 году из оборота двух портов на Гдыню приходилось 9,8%, то в 1934 — уже 56,6%. В 1926 году вывоз через Данциг составил 640 696 тонн, через Гдыню — 179 тонн, а ввоз — 5 659 605 и 413 826 тонн соответственно. В 1928 году, последнем благоприятном накануне кризиса, вывоз через Данциг составил 1 792 951 тонну, а через Гдыню уже 324 298 тонн, а ввоз — 6 783 273 и 1 767 213 тонн соответственно. После этого начался спад показателей Данцига и рост таковых же у Гдыни. В 1931 году ввоз через Данциг составил 1 754 300 и через Гдыню 558 548 тонн, а вывоз 7 576 205 и 4 741 564 тонны соответственно.
Международный экономический кризис и Гдыня разоряли Данциг. В 1929 году поступления от таможенных сборов составили 61 871 313 злотых и 31 785 463 данцигских гульденов, из них на долю города польские таможенные власти выделили 30,6 млн. злотых и 2,6 млн. гульденов. Уже в 1929 году резкое падение доходов от таможни привело к росту дефицита городского бюджета. В 1930 году количество безработных достигло 25 тыс. чел. и продолжало расти. В 1930 году власти Данцига провели реформу, удешевлявшую администрацию. Число депутатов фолькстага было сокращено со 120 до 72, из 10 сенаторов 6 перестали получать жалование. В марте 1932 года в Данциге был уже 36 481 безработный. Только благодаря поддержке Рейхсбанка власти смогли обеспечить выплату пенсий. Разумеется, это повышало авторитет Германии и отнюдь не способствовало популярности Польши в Данциге. Данциг и Восточная Пруссия были территориями, на которых пыталась (и не без успеха) вести поначалу подрывную, а затем и разведывательную деятельность польская разведка. В 1930 году представители польской разведки были схвачены при пересечении границы с Восточной Пруссией. Немцы пресекли организованные поляками провокации, которые были весьма болезненно восприняты по обе стороны границы.
Решением Лиги Наций порт города был закрыт для польского флота. 15 июня 1932 года Данциг посетила британская эскадра. Воспользовавшись этим, в порт за ней проскочил и польский эсминец «Wicher». Командир корабля имел инструкции в случае враждебных действий ответить огнем. В результате столь оригинального образа действий начался «Данцигский кризис». Польская дипломатия демонстрировала готовность к мирному решению конфликта, который сама и организовала. Естественно, при условии, если будут приняты её условия. В результате Лига Наций решением 13 августа 1932 г. признала за Польшей право использовать порт Данцига в военных целях. В ночь с 5 на 6 марта 1933 года польские военные корабли высадили на полуострове Вестерплатте военный десант. Германия в это время не могла сопротивляться, а права «вольного города», судя по всему, никто, кроме Берлина, защищать не собирался. После всех этих провокаций в мае 1933 года Пилсудский не без основания назвал проблему Данцига барометром польско-германских отношений.
Все это происходило на фоне ухудшения положения Данцига. В 1933 году поступления от таможенных сборов составили 22 221 937 злотых и 10 372 375 гульденов, из которых на долю Данцига пришлось 6,4 млн. злотых и 733 тыс. данцигских гульденов. Данцигская валюта была привязана к курсу британского фунта, и когда в 1931 году Лондон отказался от золотого стандарта, началось падение курса местного гульдена. В 1935 году дефицит бюджета «вольного города» составил 26 млн. гульденов, резервы Данцигского банка сократились с 33 млн. гульденов в 1933 году до 13,5 млн. гульденов в 1935 году.
Недовольство и разорение привели к росту популярности национал-социалистов. В 1929 году в Данциге было около 400 членов НСДАП, в 1930 их количество удвоилось, на улицах появились отряды СА. А уже 1933 году нацисты победили на выборах в Сенат города. Руководитель городской организации НСДАП Альбрехт Форстер, назначенный на этот пост в 1930 году по личному распоряжению Гитлера, сумел достичь значительных успехов. Он был прекрасным оратором, состоял в нацистской партии с 1923 года, участвовал в «Пивном путче». В декабре 1931 года количество членов НСДАП выросло до 5 623 чел., через год, в декабре 1932 года, их было уже 9 519. На выборах в фолькстаг в 1927 году победили социал-демократы, которые получили 42 депутатских мандата. Коммунисты получили 8 мест, нацисты — 1, польские партии — 3. В 1930 г. количество депутатов-нацистов выросло до 12, фракция социал-демократов сократилась до 19 депутатов, коммунистов до 7 и поляков до 2. В 1933 году нацистов в фолькстаге было уже 38, коммунистов 5, социал-демократов 13 и поляков 2. В 1935 году президент Сената консерватор Герман Раушнинг подал в отставку. Его преемником стал нацист Артур Гразер. На последовавших выборах в фолькстаг национал-социалистическая фракция выросла до 43 депутатов, социал-демократическая сократилась до 12, коммунистов до 2 и только представительство польских партий осталось неизменным: 2 депутата. В 1933 году на 188 избирательных участках польские депутаты собрали 6 743, а в 1935 – 8 310 голосов. Сторонники НСДАП собрали 107 331 и 139 043 голоса соответственно.
Количество членов штурмовых отрядов в «вольном городе» выросло со 100 человек в 1930 году до 4 тыс. в 1933 году. В формально независимом Данциге зимой 1933 года были развернуты спецподразделения СС. Их численность и возможности постоянно росли. Население явно сочувствовало нацистам, их пропаганда связывала все экономические проблемы города с польской политикой. Между тем в начале марта 1933 года произошел первый серьезный инцидент в Данциге — поляки увеличили гарнизон в Вестерплатте. Последовали протесты Сената города в Лигу Наций. В Польше не игнорировали их — начались антинемецкие демонстрации и погромы. Кризис был преодолен в результате вмешательства Лиги, но подобного рода «демонстрации мощи» со стороны Варшавы вскоре станут привычными.
Айрапетов Олег
Комментарии читателей (0):