В Японии возрождают дух самураев: Лев Вершинин

Власти Японии возмутили Южную Корею «женщинами для отдыха» и оскорбительной цифрой 731. Фотография премьер-министра Японии Синдзо Абэ в кабине учебного военного самолёта вызвала резкое недовольство в Южной Корее, передаёт «Интерфакс». Центральные южнокорейские газеты растиражировали снимок главы японского кабинета министров: в частности, его опубликовало на первой полосе крупнейшее издание Chosun Ilbo, сопроводив подписью «Бесконечная провокация Абэ». На фотографии японский премьер, улыбаясь, с поднятым вверх большим пальцем сидит в кабине учебного военного самолета с бортовым номером 731. Возмущение южнокорейской стороны вызвал именно номер 731, который ассоциируется с деятельностью так называемого "Отряда 731".Спецотряд японских вооружённых сил с таким номером действовал в период с 1937 по 1945 год во время Японо-Китайской и Второй мировой войн. В частности, это подразделение японской армии занималось исследованиями в области биологического оружия, испытывая его на южнокорейских, советских и китайских военнопленных. Сеульские журналисты посчитали, что фото Абэ было сделано с намерением оскорбить Китай и Южную Корею, особенно сильно пострадавших от японской оккупации и колонизации, отмечает AFP. Заголовок в англоязычной газете Южной Кореи JoongAng Daily гласит: «Позирование Абэ возрождает ужасы «Отряда 731».

Эксперт ИА REX, политолог и историк, кандидат исторических наук Лев Вершинин прокомментировал агентству эту информацию:

Прочитав, сразу вспомнил японский фильм позапрошлого года «Налёт на Перл-Харбор» ака «Ямамото Исороку». Хороший, кстати, фильм, кто не видел, настоятельно рекомендую, не пожалеете. Но помимо того, что хороший, самим фактом своего выхода на экраны сказавший о многом, развитием чего, безусловно, является этот сюжет...

Японцы, — это не секрет, — любят своё прошлое, охотно его экранизируют и, — дорогой quaxter, имеющий возможность смотреть в оригинале, подтвердит, — весьма склонны при этом к идеализации. Но Япония, как и Германия, о которой здесь говорить не будем, связана набором некоторых нерушимых табу.

Нельзя, например, ругать американцев. И не только ругать. Практически невозможно представить снятый японцами фильм о бомбардировке Хиросимы и Нагасаки с упором на то, как хреново пришлось мирному и симпатичному населению, при этом указав, что в бомбардировке особой необходимости не было. Нельзя без трёхкратной аутоанафемы снимать фильмы о войне в Китае и о присутствии японских войск в Корее. И уж конечно, снимая фильмы о Войне за Океан, — что само по себе не запрещено, — ни в коем случае не рекомендуется хоть в какой-то степени героизировать японское руководство того времени, даже на уровне показа истинных причин, вынудивших Страну Восходящего Солнца, вопреки мнению разумных людей, вступить в безнадёжную, по большому-то счёту, войну. Исключения, подсказывают знающие люди, есть, но чтобы позволить себе такие вольности, режиссёру и продюсеру надо иметь очень, очень громкое имя, железные нервы и бычье упрямство.

Объяснять, что всё это всего лишь частные отражения глобальной задачи, поставленной в своё время Макартуром, — «выбить из хуков память о самих себе», — думаю, излишне. И что два поколения японцев, в самом деле, росли в условиях именно такой дрессировки, — тоже. Кто смотрел документальный фильм о путче Мисимы, тот, думаю, помнит: человек кричит с балкона о самурайском духе, о памяти, о превращении японцев в скотов, а солдатики, толпящиеся во дворе, свистят, шикают и кидают в оратора апельсиновыми корками. И видел Вашингтон, что это хорошо.

Вот по этой-то причине сам факт появления в 2011 фильма об адмирале Ямамото меня насторожил уже тогда. Формально-то никакие красные черты пересечены не были: в основе сюжета, в принципе, история молоденьких солдатиков, честно служащих своей стране, и военные преступники не реабилитированы, и главный герой из числа разрешённых, служака и вояка, сделавший все, чтобы войны не случилось, — и тем не менее. В отличие от всего, снимавшегося прежде, авторы фильма, — неявно, очень спокойно и талантливо, даже не прямым текстом, а на четверти намёка, — говорят: не обижайте Японию, не сердите. Не надо. Мы не хотим войны, мы ни в коем случае не хотим войны, — но если нам придётся воевать, мало не покажется.

И вот теперь: дуплет. Сперва заявление мэра Осака, поставившее на уши Южную Корею, от которого правительство, конечно же, тотчас открестилось, а сразу вслед за тем, вот-те на, премьер-министр в кабине самолёта, как бы совершенно невзначай помеченного номером 731, вспоминать который без проклятий японцам было много десятилетий настрого запрещено, — и военное ведомство, вместо того, чтобы каяться и многократно извиняться, отделывается отпиской, из которой совершенно ясно, что подразумевалось именно то, что подразумевалось, и никаких расшаркиваний не будет.

Знаете, дорогие читатели, думается мне, в свете и всяких, и разных, и таких, и этаких событий последних лет, что Токио, — бесспорно, с ведома хозяев, — кое-кому показывает зубы, и этот кто-то обитает совсем не в Сеуле. А что намекают, по ходу дела дразня Сеул, так тут уж ничего не поделать: из песни слова не выкинешь...