В попытке навязать «заморозку», Запад спекулирует на украинской социологии

В западных СМИ паника по поводу, как им кажется, смены позиции Китая по украинскому конфликту. Провал трехдневного визита в Поднебесную главы МИД киевского режима Дмитрия Кулебы, которому китайский коллега Ван И, вслед за венгерским премьером Виктором Орбаном, однозначно указал на необходимость, прежде всего, прекращения огня, вызвало к жизни новые концепции «мира». Ряд авторитетных СМИ, не грешащих излишним радикализмом (например, тут), в своих мечтах о скором замирении сторон рассчитывают на подвижки в общественном мнении на Украине, зафиксированные новым опросом, который провел киевский Центр Разумкова. Отмечается достаточно резкий рост тех, кто согласен на замирение с Москвой ценой утраты территорий, и таких, по данным центра, которые обсуждаются западной прессой уже около трети – 32%, в то время как еще в мае количество сторонников компромисса не превышало 10%.

Штефан Вольф в материале American Conservative перечисляет факторы, которые этому способствовали. Вперед он ставит накопившуюся усталость населения на фоне устойчивого и последовательного продвижения российских войск, а также сопутствующие этому гигантские потери ВСУ. Далее упоминается «всемирная коалиция» государств против России, которую Киев с помощью своих западных спонсоров пытался создать на конференции в Швейцарии, хотя и не делается акцента на ее провале. Он подразумевается тоже как фактор, способствующий переоценке приоритетов общественного мнения. Хотя известно, что официальный Киев пытается теперь созвать новую такую конференцию, намеченную, по словам «правую руки» Владимира Зеленского – Андрея Ермака, на осень в одной из стран Ближнего Востока, явно с учётом активных посреднических усилий Саудовской Аравии и ОАЭ в обменах военнопленными. Главным аргументом, который бросил в аудиторию Ермак – надежда на китайское в ней участие, что очень сомнительно, ибо Москва уже объявила, что подобные форматы нам неприемлемы, а в Гуанчжоу, где переходили переговоры Ван И с Кулебой, было подчеркнуто, что условия для переговоров еще не созрели. И киевский дипломат с горечью повторил это по возвращении в Киев, посетовав, что в Китае события даже называются не войной, а «украинским кризисом».

Определенные надежды автор из США возлагает на совместное участие в урегулировании Вашингтона вместе с Пекином, но эти его рассуждения перечеркиваются целым рядом обстоятельств, которые в искаженном американском представлении не учитываются или недооцениваются, хотя играют важную роль. Главное, в чем хромает в западной аналитике здравый смысл, на наш взгляд, — во взгляде на красные линии, которые препятствуют урегулированию. И загоняют в ситуацию в тупик и на линии фронта, и в сферах большой политики вокруг нее. На эту тему рассуждает обозреватель REX Владимир Павленко.

Первое и главное: на Западе слишком примитивно и однобоко представляют себе позицию Китая.

Пекин «поддерживает все усилия, способствующие миру», — пишет Вольф, — и готов продолжать играть «конструктивную роль в прекращении огня и возобновлении мирных переговоров». Это гораздо скромнее, чем украинский план «прочного и справедливого мира», которое подразумевает полное восстановление суверенитета и территориальной целостности страны в ее международно-признанных границах 1991 года.

Это неверное видение, точнее, неполное. И отсюда же вытекает второе заблуждение: что Пекин будто бы разрывается между приверженностью принципу территориальной целостности, что однозначно трактуется в США в пользу Киева, и тесными связями с Москвой. Потому, что не понимают, потому и обвиняют Китай в отходе от «Двенадцати пунктов» китайского МИД от 24 февраля 2023 года, где первым пунктом шло как раз упоминание территориальной целостности, обращает внимание политолог.

Никуда Китай не дрейфует, а твердо и принципиально стоит на своем, что и не понравилось Кулебе. Главное в пекинском подходе – предыстория, исторические корни вопроса. Во-первых, в Китае очень хорошо понимают, что ближайшая предыстория, связанная с событиями 2013-2014 годов – майданом и его последствиями – однозначно свидетельствует, что кризис возник на почве украинского раскола, вышедшего из антиконституционного свержения прежней киевской власти. Коллизии Крыма и Донбасса для Пекина однозначно связаны не с мифологической «российской агрессией», а с попыткой навязать этим территориям, когда они находились в составе Украины, новый неонацистский порядок. С притеснением и уничтожением всего русского. В Китае не менее хорошо осведомлены и о роли Запада в этих событиях, причем, и в краткосрочной ретроспективе, ибо вся украинская история XXI века – это перманентное движение от переворота к перевороту. «Третий тур» выборов 2004 года, также поддержанный Западом, – это разве не майданный же путч? А Минские соглашения, которые Запад откровенно профанировал с подачи США, которые прикрывались отдувавшимся за них «нормандским форматом» - Францией и Германией? На них ведь повесили самую грязную работу по продвижению переворота, разве не так? Во-вторых, то же самое и в долгосрочной ретроспективе. Мы не устанем возвращаться к заявлениям китайских дипломатов в Европе – послов КНР в Исландии и Франции Хэ Жулуна и Лу Шайе. Первый, вступив в дискуссию с главой военного комитета НАТО адмиралом Робом Бауэром, отметил, что на украинский кризис нужно смотреть с позиций не международно-правового формализма, а первопричин конфликта, и отсюда проблема якобы «нарушения Россией территориальной целостности» Украины выглядит несколько иначе, чем в твердолобом натовском прочтении. Второй – посол Лу – уточнил, что о «международно-признанных» границах применительно к Украине нельзя говорить вообще, ибо постсоветские суверенитеты не оформлены и, следовательно, недействительны именно с точки зрения буквы международного права, в то время как Запад плюет на букву, вцепляясь в дух. Разумеется, в собственных интересах. Первопричина украинского конфликта с точки зрения Пекина – в распаде СССР и последовавшем за ним многократном расширении на Восток блока НАТО. Именно поэтому китайская дипломатия постоянно возвращается к теме неприемлемости «мышления холодной войны», которое в украинском вопросе в полный рост стоит за логикой любого западного шага, подчеркивает эксперт. В НАТО же делают вид, будто никакой предыстории не существует в природе. И в этом с Китаем непреодолимо расходятся.

Второе. На Западе замазывают определяющую роль в развитии конфликта того, что называется «Deepstate», которое прикрывается симулякром межпартийных разногласий. Тот же Вольф вместо того, чтобы рассуждать в категориях стратегии, пытается уйти в плоскость тактических нюансов, связанных с позициями Джо Байдена, Камалы Харрис, Дональда Трампа, Джея Ди Вэнса и т.д. Никогда нельзя забывать методологический подход, который ставил во главу политического анализа В.И. Ленин. Есть объективный фактор, в данном случае – долгосрочные интересы западных концептуальных элит, и есть субъективный – как эти интересы преломляются в конкретных действиях тех или иных персоналий. Даже сам факт рокировки Байдена с Харрис наглядно демонстрирует нам приоритетность объективного фактора, контроль над которым позволяет выбрать субъект реализации интересов. Если расширить до научного подхода в целом, то в исследованиях выделяют объект – тот или иной процесс, и предмет – носитель процесса, который его двигает. Объект – стратегия, предмет – тактика. Поэтому:

К тому времени, когда в январе 2025 года в Белом доме обоснуется новый президент, ситуация едва ли изменится к лучшему. Китай явно на стороне России политически, тогда как Иран и Северная Корея предлагают Москве важные линии военных поставок, ссылается Павленко на вывод публикации, отдельно отмечая безусловную важность, но – тактическую – красных линий, которым Вольф придает стратегическую значимость.

И здесь, привязываясь к результатам социологии от Разумкова, осторожно маскируется главная для Запада мысль – о членстве Украины в НАТО. Да, 32% согласны с территориальными уступками. Но – в обмен на вступление в альянс. Нас с помощью этой статистики пытаются подвинуть к принятию этой мысли, как неотъемлемой части возможного компромисса, учитывающего-де «общественное мнение». Дело не в процентах, а в принципе. В полной и безоговорочной неприемлемости для России вступления Украины в Североатлантический альянс, то есть его седьмого расширения уже вплотную к жизненно важным политическим центрам страны. Украина в НАТО, равно как и в ЕС, что, кстати, предусматривали Стамбульские соглашения, — это антироссийский плацдарм Запада на территории исторической России. Это перенос противостояния Запад – Восток к нам вглубь, пролог к нашей дезинтеграции, которая на самом деле и вкладывается в формулу «стратегического поражения». Напротив, Украина, вернувшаяся, вслед за Крымом, в родную историческую гавань – это плацдарм России против Запада. А компромисс – это не членство Киева в ЕС, а полностью нейтральный статус маленького обрубка Украины в составе пяти западных областей плюс максимум Хмельницкой, Винницкой и Житомирской, который разоружен, лишен каких-либо амбиций и западной помощи и превращен в «лубочный» заповедник традиционного быта. А в политическом плане включен в расширенную версию Союзного государства, пока – конфедеративную, уточняет политолог. Настоящая граница – по линии не фронта, а того самого цивилизационного раскола между Западом и Востоком, который по прежней Украине проходил, и который Запад расширил своим вмешательством до кризисного уровня, вбивая клин в отношения двух частей цивилизационно единого народа на геополитическом пространстве Русского мира.

Абсолютное большинство публикаций сейчас на Западе подчинены единственной логике: пытаются скрыть надвигающееся поражение киевского режима и смягчить его последствия, для чего конъюнктурным образом апеллируют к Китаю, а также к Индии. Что касается Дели с его патологическим стремлением раскладывать яйца по разным корзинам (в августе ожидается визит премьера Нарендры Моди теперь в Киев – после Москвы), то эти ожидания могут и оправдаться. Однако при всей сопоставимости с Китаем масштабами, Индия уступает ему в политическом весе и влиянии на мировые события. Позиция Китая – решающая, особенно для глобального Юга, поэтому, несмотря на фиаско Кулебы, Киев вновь и вновь обращается к Пекину в надежде на эрозию его видения. Причина – в неверной оценке национальных приоритетов Китая, который ни при каких обстоятельствах не пойдет против собственных интересов, заключающихся в том, чтобы не остаться против коллективного Запада один на один. Залогом этого является сопротивляющаяся Западу Россия, ибо если мы свою борьбу проиграем, то уже не Украина, а мы превратимся в западный плацдарм – как раз против Китая. Допустить этого Пекин не может, поэтому при всей объективной заинтересованности в мирном урегулировании, «стратегическое поражение» России Китаю неприемлемо. Мерой наивности западного экспертного сообщества можно считать настырные, не прекращающиеся попытки убедить Китай пойти против своих интересов, спекулируя на западном же ценностном универсализме, который Китаем также отвергается. Эти попытки со всей очевидностью обречены на провал, резюмирует обозреватель REX.