Германо-британский диалог середины 1930-х

Уже в 1936 году многим начинало казаться, что Германия достигла апогея престижа — гитлеровская дипломатия мирным путем покончила с версальскими ограничениями, перевооружение, жилищное, дорожное и индустриальное строительство способствовало созданию сбалансированной экономики, проведенная Олимпиада значительно укрепила международный авторитет режима. На самом деле картина была вовсе не столь радужной. Ненавидевший фюрера Франц Тиссен язвительно заметил: «Гитлер — абсолютный невежда в экономике». Причиной этого замечания было несогласие с экономической политикой нацистов. Рост немецкого военного бюджета достиг весьма значительных показателей: в 1934-1935 годах военные расходы составили 1,953 млрд марок, в 1935-1936 годах — 2,772 млрд марок, в 1936-1937 годах — 5,821 млрд марок и в 1937-1938 годах — 8,273 млрд марок.

Экономика рейха не могла далее нести столь тяжелую нагрузку. Особо тяжелым положение Германии было в 1936-1937 гг., новая армия только строилась и еще не была готова к войне, экономическое напряжение постоянно росло, золотой запас сокращался, экспорт не оправдал возлагавшихся на него надежд. «Автострады, обмундирование, перевооружение, крупномасштабное строительство и роскошный образ жизни руководителей, — вспоминал Тиссен, — требовали огромных расходов. Из-за сокращения немецкого экспорта в стране было недостаточно иностранной валюты для обеспечения немецкого народа продовольствием, а промышленности — сырьем».

Доходы от внешней торговли не могли компенсировать рост военных затрат. Более того, они начали сокращаться. В 1935 г. экспорт достиг суммы в 4,3 млрд. марок, а импорт — 4,2 млрд.; в 1936 г. эти показатели составили 4,8 и 4,2 млрд.; в 1937 г. — 5,9 и 5,5 млрд.; и в 1938 г. — 5,3 и 5,4 млрд. марок. Золотовалютный запас сократился с 529 млн. марок в 1933 году до 76,2 млн. марок в 1938 году. Кажущимся было и внешнеполитическое спокойствие, «тихая осень 1937 г.». К этому времени, после поддержки в Абиссинии и сотрудничества в Испании, резко изменилось отношение Муссолини к Гитлеру. Переломной стала поездка дуче в Германию с 25 по 29 сентября. Муссолини впервые покидал границы Италии после 1925 года, и это был весьма знаменательный визит.

Банкеты в Мюнхене, маневры в Мекленбурге, визиты на заводы в Руре, бесконечные парады, на которых войска шли прусским или «гусиным» шагом, триумфальная встреча в Берлине, собравшая около 900 тыс. чел. Гитлер лично встречал гостя на вокзале, после чего они вместе проследовали в открытой машине по улицам германской столицы на стадион «Майфельд», где оба выступили под проливным дождем перед многотысячной аудиторией. Муссолини был под большим впечатлением от увиденного. По возвращении он ввел в армии обязательное фашистское приветствие (ранее «римское приветствие» практиковалось только в фашистской милиции), новый, «гусиный» шаг при маршировке. Так как по легенде гуси спасли Рим во время нашествия галлов, шаг этот назвали «римским». Муссолини взял курс на военно-политическое сближение с Берлином. Это означало, что Вена теряла своего покровителя.

5 ноября 1937 под руководством Гитлера было собрано секретное совещание военно-политического руководства Третьего рейха. В нем приняли участие глава МИД Константин фон Нейрат, рейхсминистр авиации генерал от инфантерии Герман Геринг, Военный министр генерал-фельдмаршал Вернер фон Бломберг, главнокомандующий сухопутными войсками генерал-полковник барон Вернер фон Фрич, главнокомандующий кригсмарине адмирал Эрих Редер. Перед его участниками была поставлена задача подготовки Германии к большой войне с целью сокрушения заклятых врагов — Франции и Англии и завоевания «жизненного пространства» в Европе. Страна должна была предпринять ряд мер по усилению экономической независимости от поставок из-за рубежа (хотя и признавался тот факт, что полная автаркия недостижима). «Для решения германского вопроса, — отмечал Гитлер, — может быть только один путь — путь насилия, а он всегда связан с риском».

Все надежды Берлин связывал с наступающим 1938 годом: «Если социальные противоречия во Франции приведут к такому внутриполитическому кризису, который охватит и французскую армию и её нельзя будет использовать для войны против Германии, то это будет означать, что наступил момент для выступления против Чехии». Что касается Австрии, то после недавнего визита дуче явно казалось, что сопротивление Италии ушло в прошлое. Успех на австрийском направлении во многом зависел от того, будет ли ко времени аншлюса жив Муссолини, на чешском — от скорости немецких операций. Совещание подвело итог достигнутым результатам в области военного строительства. Был сделан вывод о том, что Германия завершает свое перевооружение и обладает наиболее передовыми образцами оружия, и, следовательно, долгий период мира, который может обесценить эти достижения, ей не выгоден. Первыми и обязательными целями были названы Австрия и Чехословакия. Против этих планов выступили фон Фрич, фон Бломберг и Редер — армия и флот еще не были готовы к выступлению. Гитлер успокоил своих военных, сказав, что Франция и Англия не будут вмешиваться, а время для более тщательной подготовки у Германии еще имелось.

В ноябре 1937 года началась и разработка военного плана вторжения в ЧСР — «Grun». Но имевшийся временной запас Гитлер использовал не только для подготовки вооруженных сил, но и для того, чтобы освободиться от слишком независимых военных. Одним из первых был смещен начальник Абвера капитан цур зее (капитан 1 ранга) Конрад фон Патциг. В 1932 г. он принял этот пост у ген. Бредова и за несколько лет предпринял ряд мер по укреплению этой службы. Бредов был убит в «ночь длинных ножей», что потрясло многих офицеров разведки. Патциг не скрывал своей неприязни к национал-социалистам. 1 января 1935 года его сменил капитан цур зее Вильгельм Канарис, вскоре получивший звание контр-адмирала. Генерал-полковник Вернер фон Бломберг был назначен на свой пост еще Гинденбургом, и именно в противовес фон Шлейхеру. Генерал-полковник Вернер фон Фрич также был назначен ещё старым главой государства. С этим нельзя было не считаться — их нельзя было просто отправить в отставку. В армии уже были недовольны убийством Шлейхера, его пришлось реабилитировать. Смена руководства должна была произойти по правилам.В 1936 году Бломберг был произведен в генерал-фельдмаршалы. Он постоянно публично говорил о своей преданности фюреру, но это ему не помогло.

Внешне доверие было абсолютным - Бломберг возглавил германскую делегацию на коронации Георга VI в 1937 году. Влияние и авторитет генерал-фельдмаршала постоянно росли. В том же 1937 г. Бломберг познакомился с молодой особой по имени Маргарет Грюн. Она родилась в 1913 году в семье слуг Берлинского королевского дворца. 60-летний вдовец потерял голову и называл избранницу своей Евой. Бломберг решил жениться. По его мнению, брак с девушкой скромного происхождения не мог быть поставлен в вину. Он даже обратился к Герингу с письмом, в котором сообщал о своем желании связать жизнь с «дочерью простого народа», что в при власти национал-социалистов не может быть поставлено в вину фельдмаршалу. После брака выяснилось, что «Ева» до знакомства с Бломбергом вела довольно веселую жизнь. Она была проституткой, и берлинская полиция имела на нее карточку. В результате женитьбы Бломберга на девушке с такой сомнительной репутацией Гитлер сместил Военного министра, заступившись за честь вермахта. Фон Фрич был смещен по ложному обвинению в гомосексуализме.

Показания против него дал мелкий мошенник Отто Шмидт после того, как в очередной раз попал в полицию и был обработан в гестапо. Фрич был независимым человеком, который не стеснялся демонстрировать эту независимость, в том числе и по отношению к носителю высшей власти. Не был он и сторонником национал-социалистов. 2 января 1938 года его отправили в отставку по состоянию здоровья. Бломберг подал в отставку 27 января 1938 года. Все это было явным следствием совещания 5 ноября. Надуманность обвинений в адрес Фрича была совершенно очевидной, и с этим пришлось считаться. В марте 1938 было собрано заседание высшего военного трибунала, в ходе которого был доказан оговор, а Фрич полностью оправдан. Впрочем, это уже не имело значения – генерал находился в отставке. Место главнокомандующего сухопутными силами стало свободным, после некоторых колебаний Гитлер выбрал Браухича.

6 ноября 1937 года к Антикоминтерновскому пакту присоединилась Италия. В правительствах Великобритании, Франции и США этот договор вызвал значительное одобрение. Расширение Антикоминтерновского пакта вызвало самые теплые надежды на будущее среди руководства РОВС. Впрочем, к тому моменту правые эмигранты уже привычно связывали свои надежды с дуче и фюрером. В Германии получали достаточно репрезентантивную информацию о настроениях британской политической верхушки, и позиции Галифакса не составляли для нацистского руководства секрета. Именно его хотели видеть в Берлине для установления личного контакта между правительствами двух стран. Иден не подходил для этой роли. К тому же 3 ноября в Брюсселе открывалась конференция по вопросам положения на Дальнем Востоке, в которой он как глава министерства иностранных дел должен был принять участие.

В начале ноября Галифакс — уже лорд-председатель Тайного Совета — получил приглашение от главного лесничего Германии — Геринга — посетить охотничью выставку в Берлине и съездить потом на охоту на лис в Восточную Пруссию, Магдебург или Саксонию. Этой поездке в британском правительстве придавали особое значение и именно с Галифаксом связывали надежды на достижение диалога. Маркиз Чарльз Лондондерри, лорд-хранитель печати и видный германофил, предупредил об этом Риббентропа. Цель диалога также была ясна — Лондон надеялся отложить обсуждение вопроса о колониях сроком на 10 лет, предлагая взамен поддержку мирного решения спорных европейских проблем. 15 ноября Галифакс отбыл в Германию. Перед отъездом он встретился с Риббентропом.

«Галифакс, — докладывал посол в тот же день в Берлин, — выразил свою радость по поводу представившейся возможности лично познакомиться с фюрером и рейхсканцлером, которым он восхищается, и провести с ним открытую беседу информационного характера». В этой встрече, по мнению британского политика, была заложена надежда на будущее сотрудничество. Риббентроп излагал мысли Галифакса: «…предстоящая беседа будет началом, за которым, возможно, последуют дальнейшие переговоры. Он надеется, что будет возможным подключить и наших друзей[1]. Если удастся достичь соглашения между четырьмя державами, будет сделан большой вклад в дело обеспечения мира в Европе». Завершением речи британского политика в изложении германского посла были именно те слова, которые хотели бы услышать в Берлине: «Галифакс подчеркнул, что Англия и Германия не должны противостоять друг другу. Конфликт между обеими странами, независимо от его исхода, означал бы конец цивилизации».

В тот же день, когда защитник цивилизации отбыл на встречу с Гитлером, Майский встретился с Черчиллем. Тот считал, что поездка не приведет к укреплению мира в Европе и даже наоборот, «она способна создать лишь впечатление слабости и трусости Англии». Единственное, что могло успокоить при таких обстоятельствах — это убежденность Черчилля в порядочности лорда, который никогда не пойдет на бесчестные действия — предательство Чехословакии, развязывание рук Германии на Востоке и т.п. Черчилль подчеркнул свою приверженность идее коллективной безопасности. Уверенность в порядочности однопартийца была ошибочной. Объяснить её можно, в частности, тем, что перед отъездом в Германию Галифакс получил инструкции от Идена: в случае возникновения беседы по вопросам внешней политики предупредить немцев о невозможности изменения существующего порядка. Но советский дипломат оказался более трезвым в оценках. «Из разных источников я получаю сообщения, — заканчивал донесение Майский, — что визит Галифакса в Берлин является делом рук Чемберлена, поддерживаемого Саймоном, Хором и самим Галифаксом. Эта «четверка» старается и сейчас в противовес Идену, поддерживаемому некоторыми «молодыми» консерваторами, сделать «генеральную попытку» договориться с Германией и Италией».

17 ноября лорд-председатель прибыл в Берлин, где встретился с главой МИД фон Нейратом, посетил выставку, фабрику граммофонных записей и т.п. Острые на язык берлинцы прозвали Галифакса «Halali» — это немецкий охотничий клич, эквивалент русского «Ату». Британский посол в Германии не без юмора заметил, что Галифакс был главным экспонатом охотничьей выставки. Впрочем, Гендерсон был очень доволен тем, как проходил визит. Единственное, что мешало этому триумфу — отсутствие в столице рейхсканцлера. Гитлер не очень интересовался спортом и не любил охоту, к увлечениям Геринга относился почти с издевкой. С другой стороны, он не хотел прерывать отдыха и предпочитал, чтобы британский гость, если, конечно, подтвердится его репутация, сам прибыл бы к нему в Баварию. После приезда Галифакса состоялась его первая встреча с Герингом в резиденции рейхсмаршала под Берлином — Каринхалле — гостеприимный хозяин и его гость дружественно и доверительно обсудили вопросы внешней политики. Геринг признался —каждое германское правительство будет добиваться исправления несправедливостей Версаля и объединения немцев в одном государстве. В ответ Галифакс пустился в рассуждения о том, что эти изменения обязательно должны быть проведены мирным путем.

В результате гость получил предложение встретиться с «вождем германской нации». 19 ноября специальный поезд доставил его в Баварские Альпы. В поезде фон Нейрат и Галифакс провели откровенный обмен мнениями по всем вопросам внешней политики. Из Альп британского визитера привезли на автомобиле в резиденцию Гитлера в Берхтесгадене — Бергхоф. Переговоры прошли в атмосфере согласия. При встрече гость заявил, что прибыл без предложений, исключительно с целью узнать планы хозяина. Разумеется, Гитлер ни словом не обмолвился о совещании 5 ноября под своим председательством и о том, какие выводы были сделаны относительно желательности войны в ближайшем будущем. Протокольную часть Галифакс начал с заявления о том, как важно улучшение отношений между двумя странами: «Это будет иметь величайшее значение не только для обеих стран, но и для всей европейской цивилизации». Немецкая сторона заверяла, что в любом случае желала бы избежать конфликта с Англией. Гитлер, между прочим, поделился с Галифаксом своими взглядами решения проблемы Индии: расстрелять Ганди, расстрелять дюжину видных деятелей ИНК, если это не поможет – расстрелять 200 руководителей Конгресса и так далее до окончательного успокения.

Со своей стороны Галифакс, по собственному признанию, заявил Гитлеру: «Несмотря на то, что есть многое в нацистской системе, что раздражает британское мнение (отношение к Церкви; в меньшей степени, пожалуй, отношение к евреям, отношение к профсоюзам), я не был слеп к тому, что он сделал для Германии, и к достижениям с его точки зрения сдерживающим коммунизм вне его страны и, как он чувствовал, блокирующим движение [коммунизма] на Запад. И беря Англию в целом, существует гораздо большая степень понимания всей его работы в этом направлении, чем было раньше». Следует отметить, что в протокольной записи встречи упоминание о евреях отсутствует, зато есть слова о том, что «Германию по праву можно рассматривать оплотом Запада против большевизма». Галифакс предложил сотрудничество четырех Великих Держав — Англии, Германии, Франции и Италии — ради прочного мира. Гитлер ответил, что формально заключение договоренности не будет сложным, но есть неприятная реальность, которую следует учитывать. В качестве примера была названа острота Польского вопроса. Париж и Лондон должны «смириться с мыслью» о том, что Германия уже более 50 лет перестала быть географическим понятием. Для достижения прочного доверия, по мнению рейхсканцлера, необходим был отход от Версаля и признание Германии Великой Державой. Последняя мысль вызвала у лорда удивление. По его словам, никто и не думал относиться к Германии по другому.

Более того, британский гость заявил: «Англичане являются реалистами и, может быть, больше, чем другие, убеждены в том, что ошибки Версальского договора должны быть исправлены». В немецкой версии изложения беседы было сказано об ошибках «Версальского диктата». Лорд-председатель действовал в противоположенном направлении относительно полученных от Идена инструкций о необходимости сохранения европейского порядка. Его партнер по переговорам уже принял решение в отношении Австрии и Чехословакии, но возможность мирного достижения задач не могла не вызвать интереса.

Это не удивительно. Галифакс заявил: «С английской стороны не думают, что статус кво должен при всех условиях оставаться в силе. Там признают, что надо приспосабливаться к новым условиям, исправлять старые ошибки, иметь в виду ставшее необходимым изменение существующего положения». Условием такого взгляда стало бы мирное решение спорных вопросов. Переводчик Гитлера вспоминал: «Галифакс заметил, что Англия готова рассматривать любое решение, если оно не базируется на силе». Представитель Лондона сам и назвал спорные вопросы — Данциг, Австрия и Чехословакия. Разумеется, все изменения должны были произойти «путем мирной эволюции». Перспективам мира и разоружения угрожали, по мнению Гитлера, только соглашения между Францией, Чехословакией и Советским Союзом.

Германский канцлер был доволен — результаты встречи с представителем Чемберлена произвели на него ободряющее впечатление. Как Гитлер отметил лично в беседе с Гендерсоном — ему особенно пришлась по душе открытость гостя. Были намечены и возможные способы решения проблем — плебисцит в Австрии, защита интересов и прав немецкого населения Чехословакии и т.п. Со своей стороны, Берлин готов был гарантировать сохранение status quo на Западе. Задача, стоявшая перед Прагой, по мнению Гитлера, была весьма проста — хорошо относиться к проживающим на её территории немцами. Определенные разногласия все же были артикулированы английской стороной, но на них никто не хотел останавливаться. Действительно, а зачем были такие подробности, если при завершении встречи Галифакс напомнил Гитлеру: «Лишь одна страна — Советская Россия — может в случае общего конфликта выиграть». Рейхсканцлер не протестовал, он явно был удовлетворен беседой. Из Бергхофа Галифакс направился в Каринхалле, где на следующее утро он разделил завтрак с рейхсмаршалом. Настроение было прекрасным.

22 ноября фон Нейрат известил германских послов в столицах Великих Держав: «Беседа между фюрером и Галифаксом, в которой я принимал участие, проходила в непринужденной обстановке, была частично информационной и без каких-либо сенсаций». Тем не менее руководители Германии имели все основания для более позитивной оценки этой встречи. Общение с британским послом в Германии также должно было действовать ободряюще. Чехословакию Гендерсон считал искусственным образованием, а чехов называл «свиноголовой расой» (pig headed race). Не скрывал своего скепсиса к чехам и его коллега в Праге. Отношение Чемберлена к Чехословакии формировалось в том числе и на основании донесений этих дипломатов. Галифакс вернулся из Германии с очень хорошими впечатлениями от поездки. Гитлер показался ему искренним и заслуживающим доверия политиком. Отчет вызвал серьезное недовольство Идена — он ожидал других результатов от этой поездки.

Противостояние в британском правительстве достигло пика. 2 декабря 1937 года Иден известил Берлин, что Лондон не протестует против пересмотра границ в Восточной Европе, но считает необходимым избежать при этом войны. Франция поддержала эту идею накануне. Фон Папен, тайно посетивший Париж для переговоров в конце 1937 года, пришел к выводу, что правительство республики готово пойти на большие уступки для того, чтобы «добиться франко-германского урегулирования». 13 декабря эти переговоры были продолжены в Берлине, куда прибыл бывший премьер-министр Франции Фланден. Тот тоже отстаивал идею двустороннего соглашения как гарантии мира. В январе 1938 года Имперский Генеральный штаб подготовил доклад, в котором сравнивались военные возможности Англии и её потенциальных противников. В качестве таковых назывались Германия, Италия и Япония. В документе подчеркивалась крайняя желательность «любой политической акции, которая может быть предпринята для сокращения числа наших потенциальных врагов, чтобы приобрести поддержку наших потенциальных союзников». Чемберлен верил, что никто не догадается, если ценой уступок и даже потери уважения других стран «мы будем стараться подкупить одну из трех наций покинуть другие две».

Эта политика существенно расходилась с курсом Идена, который выступал в том числе и за укрепление связей Великобритании и США для ужесточения британской политики в Европе. Чемберлен не верил в перспективу такой политики, в том числе и по причине сильного влияния изоляционистов на политику Вашингтона. Иден уже ничего не мог предпринять — его влияние в правительстве постоянно уменьшалось. По прогнозам советского полпреда необходимо было ожидать дальнейшего сотрудничества Англии с Муссолини и Гитлером. Майский был прав — с начала февраля 1938 года Чемберлен и Муссолини установили доверительные контакты, которые способствовали сближению двух стран. Все говорило о готовности Парижа и Лондона идти навстречу планам фашистских государств по переустройству Европы. 4 февраля 1938 года Риббентроп был назначен министром иностранных дел, при назначении он получил задание Гитлера решить дипломатическим путем четыре задачи: Австрия, Судеты, Мемель, Данциг с коридором. Положение противников диалога с Германией в Англии ослаблялось.

20 февраля 1938 г. в отставку с поста главы Форин-офис был вынужден подать Иден. Формально причиной отставки были объявлены разногласия министра и главы правительства по вопросу сотрудничества с Италией. При этом не уточнялось, что по наиболее острым вопросам — о выводе итальянских войск из Испании и сохранении независимости Австрии — сотрудничество исключалось. Чемберлену явно был не нужен такой министр. 21 февраля Идена сменил лорд Эдуард Галифакс, лидер консерваторов и сторонник диалога с Берлином. Новый глава Форин-офис, в отличие от Идена, не вмешивался во внутреннюю политику, не критиковал премьера и полностью поддерживал курс Чемберлена на достижение договоренности с Италией. Замена Идена Галифаксом была письмом надежды к Берлину. Как, впрочем, и решение Гитлера. Министерства иностранных дел Англии и Германии возглавили сторонники диалога и сотрудничества этих стран. Руководство НКИД однозначно оценило эти перемены в Лондоне — «решительный поворот в пользу соглашения с агрессорами». Как показали события — оценка была верной.

Со своей стороны Гитлер в 1938 году действовал по программе Галифакса. 21 февраля 1938 года глава британского кабинета — Невилл Чемберлен открыто заявил: «Мир в Европе должен зависеть от позиции главных держав — Германии, Италии, Франции — и нашей собственной». Вывод был очевиден — малые государства даже не упоминались, а их судьбы таких членов клуба «главных держав», как Англия и Франция, не интересовали. Это понимали и в столицах малых государств. Французская политика вызывала опасения у её бывших клиентов. Наметился распад Малой Антанты. Попытки лавировать предприняла и Чехословакия. Бенеш в октябре 1936 года уверял германского посланника в Праге, что сотрудничество Праги и Москвы зависит от Румынии, и если румыно-советские отношения ухудшатся, то же самое произойдет и с чехословацко-советскими. Президент убеждал не принимать как опасность союзы его страны, так как ЧСР никогда не присоединится к антигерманской политике. Кроме того, военной конвенции между тремя союзниками не существует. Это была правда, но лишь частичная.

Бенеш осенью 1936 года предложил своим союзникам заключить новое соглашение, по условиям которого государства Малой Антанты должны были оказать помощь друг другу в случае любой агрессии. Ничего не получилось. Когда Антонеску в качестве демонстрации дружбы с Советским Союзом доверительно показал Литвинову секретный протокол обсуждения министрами союза проекта, тот иронически заметил, «что политическая дружба имеет свою ценность лишь тогда, когда она не скрывается». В справедливости этого утверждения вскоре придется убедиться Праге. С весны 1937 года пропаганда Третьего рейха развернула столь активную кампанию в защиту соотечественников в ЧСР, что направленность этих действий уже не вызывала сомнений.