Психологические травмы после терактов могут влиять на жизнь человека годами: эксперт

Первое, что делает специалист психологической помощи МЧС после любого происшествия, повлекшего за собой крупные жертвы — это сбор информации, рассказал на пресс-конференции 26 января руководитель научного центра социальной и судебной психиатрии им. Сербского профессор Зураб Кекелидзе. Параллельно с обобщением полученных сведений о количестве пострадавших, текущей обстановке и эпицентре инцидента, эксперты организуют работу «горячей линии» медико-психологической помощи и высылают на место происшествия группу медиков, составленную из специалистов различных учреждений. Однако главная работа ожидает психологов лишь спустя несколько дней после любого инцидента — именно тогда в службу помощи начинают обращаться непосредственные свидетели и участники событий, передает корреспондент ИА REX.

Эксперт рассказал, что конкретные отличия ситуации в Домодедово от других крупных чрезвычайных происшествий последних лет лежат в месте проведения теракта. Обычно и психологи, и специалисты следственной группы сразу приступают к работе на месте события, координируя обстановку. Однако из-за опасности повторных взрывов, силы службы спасения были направлены на эвакуацию выживших, а конкретным опросом свидетелей и психологической помощью людям занялись гораздо позднее. Как пояснил профессор, сама помощь делится на несколько важных этапов, соотносимых с процессом формирования острых реакций и посттравматического синдрома. «В первый день мы оказывали помощь незначительному количеству людей, которые там были — порядка 10. А основная работа, я имею в виду работу с родственниками погибших, проходила вчера в московском бюро судебно-медицинской экспертизы, куда доставляются тела погибших, и происходит их опознание», — рассказал он.

На данном этапе специалисты стараются подготовить близких к предстоящей процедуре, заранее «проговаривая» все аспекты. «Главная сложность процесса заключается в том, что во время опознания родственники не всегда дают точные сведения и точно помнят. Иногда стараются опознать просто по одежде. Это практически мало что дает», — рассказал профессор. «Люди по-разному реагируют на опознание. Одни могут сами собраться, другая группа нуждается в психологической и медицинской помощи, но тоже опознают. А есть еще небольшое количество людей, которые отказываются от процедуры. Не потому, что они не хотят, но по психологическому состоянию», — добавил он. По словам специалиста, последняя группа является наиболее сложной, так как впоследствии у следователей возникают сомнения в правильности объявления кого-то погибшим.

Зураб Кекелидзе отметил, что данным этапом задача психологов не ограничивается. Далее следует непосредственное общение с людьми, обращающимися по телефонам «горячей линии» службы. «Это так называемые информационные звонки. Звонят, интересуются тем, что произошло. С 16:30 вечера, когда все случилось и до 8:00 утра поступило около 200 звонков. Это только на нашу горячую линию. Вчера поступило около 80 звонков. Это уже другой день, уже другие звонки — интересуются уже тем, какие проявления бывают при чрезвычайных ситуациях, при стрессах. Это вторая часть. Сегодня звонили еще меньше. Это все тот период — три дня — который называется «острая реакция на стресс», — рассказал психиатр. Он пояснил, что в течение первых трех дней люди, которые становятся участниками или свидетелями происшествий обращаются за помощью редко. «Сами пострадавшие начинают обращаться где-то на 4-6-7 день, когда они не могут объяснить характер имеющих у них расстройств ничем иным как следствием чрезвычайной ситуации», — объяснил эксперт. Он отметил, что с этого момента у людей начинает формироваться посттравматический синдром, который может длиться от одного месяца до нескольких лет. У родственников погибших он проявляется в так называемой «реакции боли», когда человек отрицает происшедшее и говорит об усопшем, как о живом человеке. Следующий этап синдрома — «реакция дезорганизации», когда рушится привычная социальная система, окружавшая человека ранее. И конечная фаза — «фаза реорганизации», в ходе которой люди привыкают к случившемуся и учатся жить в новых условиях. По словам психиатра, помощь психологов во время этих этапов состоит в поддержании человека, который должен пережить свой стресс. «Речь не идет о том, что мы должны помогать человеку, чтобы он не переживал — это не правильно, он должен переживать. Наша помощь состоит в том, чтобы „подсобить“ этому горю, чтобы к нему не присоединились другие расстройства. Стресс может вызвать язвенные кровотечения, гипертонию, диабет, инсульты. Вот наша миссия, в чем мы должны помочь. Подсказать, что делать и чего не делать и как определить свое новое место в обществе», — пояснил специалист.

Помимо непосредственных участников чрезвычайных событий и их родственников, синдром может поразить и сторонних наблюдателей происшествий. В группе риска люди, подверженные эмоциональным реакциям, специалисты, помогающие расследовать такие события, врачи, зрители телевизионных передач, в которых освещаются теракты и сами журналисты, пишущие о трагедиях или снимающие репортажи. По словам эксперта, это так называемые «вторичные» и «третичные» жертвы происшествий, которым также следует обратить на свое состояние самое пристальное внимание.