Владимир Павленко: к 100-летию смерти Владимира Ильича Ленина

Исполнилось сто лет со дня смерти В.И. Ленина – основателя советской государственности, наследием которой является современная Российская Федерация. О том, что означает эта дата для нашей страны и для человечества, рассуждает обозреватель REX Владимир Павленко.

В позднюю советскую эпоху о Ленине стали забывать. Многие просто не понимали, что это, о чем это в его трудах. Казалось, это не имеет никакого отношения к тихой, спокойной и стабильной окружающей действительности. Но когда грянула «перестройка», а за ней распался Советский Союз, многие, включая вашего покорного слугу, заново перечитали Полное собрание сочинений. И вот тогда очень хорошо стало понятно, к чему это и о чем. О реальной действительности, «объективной реальности, данной нам в ощущениях…», как говорится в марксистском определении материи, вспоминает политолог.

Ленин сегодня еще более актуален, чем сто лет назад, когда его уникальные творения создавались. Просто догматическое начетничество поздней советской эпохи выхолостило живую ленинскую мысль, которая билась ключом, воплощаясь в конкретных политических решениях и формах. Возьмем «Империализм как высшую стадию капитализма» 1916 года. Пять признаков империализма – на самом деле у Ленина их шесть, но в ИМЛ (Институте марксизма-ленинизма при ЦК КПСС) показалось, что «новая роль банков» и «соединение банковского и промышленного капитала с формированием финансовой олигархии» - это одно и то же. Яркий образчик уровня идеологической и даже интеллектуальной деградации. Но главное в этих признаках даже не это, а последние два пункта. «Раздел мира между союзами империалистов» и «борьба за его передел, которую ведут империалистические государства». Вникаем: мир делят – капиталисты, бизнес. А передел осуществляют государства. Это означает, что государства действуют в интересах капиталистов и находятся у них в кармане. Мы этого сегодня разве не видим на примере Запада; даже Гайдар, при всей убогости и сервильности (разговорился, когда стало можно, а до этого делал партийную карьеру) – и тот признавал, что власть на Западе, в отличие от России и от Востока в целом – функция от собственности. То есть от капитала, подчеркивает эксперт.

В 1914 году немецкий социал-демократ Карл Каутский опубликовал книжку «Империализм», в которой предрек, что у капитализма после империализма (капитализма монополий) будет еще одна стадия. Каутский назвал ее «ультраимпериализмом», пояснив, что речь идет об «олигархизации» внутренней и внешней политики. О переносе на политику принципа картелей, то есть монополий, внутри страны и об интеграции самым сильным национальным империализмом всех остальных. Написано, повторим, сто восемь лет назад. Но разве перед нами не калька с современного глобализма, синонимом которого и является пресловутый «ультраимпериализм»? И страну самого сильного империализма, которая всем диктует «правила» интеграции, то есть глобализации, мы разве не знаем? Но Ленин теорию Каутского отверг. Почему? Потому, что заглянул куда дальше всех остальных. Понял, что это – не аналитика, а проект. Политическая программа, из которой вытекает готовность западной социал-демократии, на словах оставшись верной марксизму, с ним разорвать и войти в альянс с буржуазией на правах левого фланга двухпартийных систем, отмечает Павленко. И Ленин поставил своей задачей вывести Россию из системы этого глобализма еще до того, как она сформируется.

Ильич эту задачу решил блестяще. Но для этого ему пришлось разорвать с марксистами Запада, обвинив их в классовом перерождении. Большего он сказать не мог, ибо действовал внутри системы, объявлявшей всемирно-исторический процесс продуктом взаимодействия именно классов. Задача Ленина состояла в том, чтобы провести в жизнь национальные интересы России под видом классовых интересов пролетариата. Эту технологию у него затем позаимствует и разовьет И.В. Сталин – блестящий ученик и соратник Ленина. Обвиняя западных бывших марксистов в оппортунизме, Ленин имел в виду другое – их колониальный альянс с буржуазией в эксплуатации колоний. На угрозу такого альянса намекал Карл Маркс, наличие его прямо констатировал Фридрих Энгельс. Ленин же, поняв, что колониализм, он же киплинговское «бремя белого человека», в крови у западной социал-демократии так же, как и у буржуа, нашел возможность рассказать об этом в рамках классового подхода. В работе «Империализм и раскол социализма» того же 1916 года Ленин говорит о «горстке наций-паразитов, сидящих на шее остального человечества» - наций, а не классов! И признает, что социал-демократия раскололась на две партии. Партию классовой (и национальной!) измены, которая, как меньшевики, просится в «буржуинский» глобализм в роли гауляйтера при оккупантах. И партию патриотов, которые разворачивают себя, а после прихода к власти и страну прочь от глобализма, не желая становиться марионеткой Запада. Именно поэтому Великий Октябрь – не только и даже не столько социалистическая, сколько национально-освободительная революция, вернувшая нашей стране суверенитет, отобранный тогдашними «демократами» при поддержке тогдашних «социалистов» в пользу западных хозяев. В этом смысле те «демократы» ничем не отличаются от нынешних. Американский посол в Петрограде прямо рубанул тогда, что «Февраль – внешнее управление с согласия самих управляемых». Ленин на этом западном триумфе поставил жирный крест, заставив лидеров Запада – Вильсона, Ллойд-Джорджа и Клемансо - лепетать что-то про «Интернационал, который чужд НАШЕЙ (то есть западной) цивилизации», расставляет акценты Павленко. И они – правы! Россия – не Запад, а самостоятельная цивилизация, уникальность которой в горниле «самоубийства Европы» отстоял именно Ленин, отвергнув и кардинально пересмотрев унизительное западное низкопоклонство февральских элит.

Уже на склоне дней, за год до смерти, Ленин с удивительной и откровенной точностью заявил, что все особенности Великого Октября, которые в штыки встретила западная социал-демократия и ее российские прихвостни, объясняются именно тем, что Россия – не Запад. Поэтому ее исторический путь отличается своеобразием, которое не понимается «дураками», пытающимися жить по «учебнику Каутского». Новые революции на Востоке, предвосхитил Ильич победу китайской революции, явят миру еще большее своеобразие, чем в России. Жизнь полностью подтвердила ленинские выводы, историческим памятником которому служит как великий СССР, так и великий Китай, поднявший в «скрижалях» знамя социализма с национальной спецификой. В Китае – китайской, в России, по Ленину, — русской. Как сказал Владимир Маяковский,

Время, снова ленинские лозунги развихрь.
Нам ли растекаться слезной лужею, —
Ленин и теперь живее всех живых.
Наше знанье — сила и оружие.

Память о Владимире Ильиче Ленине, одном из наших величайших соотечественников за всю тысячелетнюю историю России, мы сохраним в наших сердцах, а его имя и дело – бессмертны, резюмирует обозреватель REX.