Особенности прокурорского вождения в контексте французской истории: Лев Вершинин

Управление СКР по Ставропольскому краю возбудило уголовное дело в отношении сотрудника ГИБДД, который составил административный протокол на помощника прокурора, заподозренного в пьяной езде. Инспектору вменили часть 1 статьи 286 УК РФ «Превышение должностных полномочий», по которой ему грозит до четырех лет колонии. По данным «Газеты.Ru», наряд ДПС 12 мая этого года на одной из улиц Ставрополя остановил для проверки премиальный кроссовер Lexus RX 330 с госномером С555УО 26RUS. За рулём оказался 23-летний помощник прокурора Александринского района края Евгений Миронов. Заподозрив, что водитель пьян, полицейские предложили ему пройти проверку на алкотестере, однако Миронов от медосвидетельствования отказался. Отказ помощника прокурора подтвердили и понятые, которые засвидетельствовали также наличие исходившего от него запаха алкоголя. В прокуратуре посчитали действия полицейского незаконными, так как в отношении работников ведомства, согласно закону «О прокуратуре РФ», действует особый порядок привлечения к административной ответственности. Там посчитали, что сотрудники ГИБДД, не предпринимая никаких действий, должны были сразу сообщить об инциденте в надзорное ведомство. В настоящее время полицейский продолжает исполнять свои обязанности, в ближайшее время его ждёт очередной допрос в СКР.

Эксперт ИА REX, политолог и историк, кандидат исторических наук Лев Вершинин прокомментировал агентству особенности прокурорского вождения автомобиля на Ставропольщине:

Что до самого инцидента, то на эту тему в свое время уже все сказал Генрих Манн:

«...Последним был господин де Лионн. Он ждал, когда уедут остальные. Прикрытый кустарником, он поглядывал на крестьян; они всё ещё не могли опомниться от того, что король приказал им съесть всё самим. Господин де Лионн посадил в седло ту самую девушку, с которой приехал, и вначале вёл лошадь на поводу, чтобы она шла спокойно и тихо.
Когда Генрих добрался до Лувра, ему пришлось признать, что он болен. Он видел всё, как в тумане, и знал, что будет говорить бессвязно, если заговорит. Он лег, врачи проделали над ним все, что полагалось, после чего чрезмерная раздражительность перешла в безучастие. Вечером в комнату вошел Бельгард, растерянный, возмущенный, и тотчас заговорил:
— Сир! Господин де Лионн...
— Слишком безупречный человек, — прошептал Генрих. — Мне стало страшно.
— Сир! И недаром. Ибо он, свернув в сторону от дороги, вспорол той девушке-крестьянке живот и в открытое чрево поставил ноги, чтобы согреть их.
— Только этого сегодня не хватало, — прошептал Генрих. — У него не было сил, чтобы выразить возмущение. С трудом он присовокупил:
— Предать его моему суду, будет публично четвертован.
— Сир! Он дворянин, — сказал Бельгард слишком громко и даже поднял руки над головой, так непостижим был приговор.
— А ты разве не дворянин? — спросил король Генрих беззвучно, но широко раскрыл глаза.
Бельгард опустил глаза и тихо удалился».

Кто из читателей не понял, поясню. Господин де Лионн, знатный дворянин и свитский самого короля, поступил хуже, чем те, кто щемит беднягу пэпээсника. Он вспорол крестьянской девушке живот и согрел там ноги, ибо озяб, — на что, согласно старинным обычаям, имел полное право. А вот Генрих IV не имел никакого права казнить его за это. Тем паче такой страшной, к дворянину неприменимой казнью. Разве что по праву короля, топча тем самым старинные обычаи, оскорбляя дворянство и, тем самым, множа число врагов, которых у него было хоть отбавляй. Храбрый Анри прекрасно это понимал. Но он, только что, покончив со смутой, строил новую Францию и, казнив де Лионна, показал всем, что старые времена, когда можно было всё, закончились безвозвратно. И никакому прокурору нельзя пьяным садиться за руль, иначе первый же пэпээсник его затормозит. А иначе вряд ли у него что-то бы получилось. И Франция гнила бы дальше, как гнила до того, а сам Наваррец так до конца жизни и остался бы игрушечным корольком при ноге всевозможных де лионнов...