Общество подводят к тому, что «ворошиловские стрелки» должны стать нормой жизни: Лев Вершинин

Мультипликационный видеоролик, появившийся на видеохостинге YouTube под заголовком "дагестанская социальная реклама", за несколько дней с момента своего появления успел наделать немало шума в Сети. В видео рассказывается о преступнике, с помощью взятки, вышедшем из тюрьмы и ставшем жертвой борца за справедливость. Ролик спровоцировал националистические пересуды и споры о целесообразности столь радикального способа борьбы с беззаконием. "В тюрьме он был бы жив. Поощряя коррупцию, мы рискуем" - гласит слоган, появляющийся в конце ролика, когда вышедшего на свободу преступника расстреливает некая женщина. Интересно, что спорный по смыслу девиз "соцрекламы" уже успел стать мемом. Так, в блогосфере тиражируются демотиваторы с Виктором Цоем и подписью: "В тюрьме он был бы жив". Однако многим интернет-пользователям не до смеха. Пока одни, довольно большая часть, высказывают мнение, что "преступнику так и надо", либо позволяют себе националистические высказывания, другие пытаются понять, чем руководствовались авторы при создании этого видео.

Эксперт ИА REX, политолог и историк, кандидат исторических наук Лев Вершинин поделился с читателями агентства и экспертами мнением мнение о скандальном видеоролике.

Этот ролик, посмотрев два дня назад, предлагать на обсуждение читателям и коллегам-экспертам я не стал, решив, что все и так понятно. Но коль уж он, как выяснилось, наделал немало шума, несколько слов о самом, на мой взгляд, важном.

Что качество суда на просторах бывшего Союза оставляет желать много лучшего, к сожалению, не секрет. Оно и вообще, судя и по Израилю, и по Испании, и по США, много где по нынешним временам оставляет желать много лучшего, но на одной шестой, - кроме, вероятно, Белоруссии, - ситуация вообще вошла в пике. И дело даже не в пресловутом "телефонном праве". Когда приговор предопределяет политика, - такое, видимо, и в Белоруссии нет-нет, да случается, - это нехорошо, но хоть сколько-то объяснимо, ибо любой суд, что там ни говори, есть ответвление государственного древа.

А вот когда метастазы прорастают из надстройки в базис, то есть, из области "грязной политики" в социальную повседневность, то это никуда не годится. Суд, обернувшийся некоей "вещью в себе", корпорацией "неприкасаемых", с которой, как с Дона, выдачи нет, это уже симптом разложения государственности. Просто потому, что когда финансовая сторона вопроса затмевает статьи УК, то есть, правосудие приватизируется неким сектором плохо контролируемых профессионалов, именуемых "ваша честь" не потому, что достойны того, а потому что так положено, население, требуя справедливости, неизбежно ищет иные пути к ней, - в итоге, приходя к конфронтации с государством.

В этом смысле, маленький социальный ролик говорит о куда большем, чем просто о призыве к "кровной мести", на что делается основной упор. Это, по факту, указание обществу на возможные пути восстановления справедливости, и крайне показательно, что снят он именно дагестанцами. То есть, жителями республики, где "отмазка" своих давно никого не удивляет, и стала явлением повседневным, никакого отношения к политике не имеющим, поскольку ни о каком "неуиноватом рафике" речи нет: и преступник, и мститель, и судья, - все "рафики". Выходит, чистая бытовуха, - и, согласитесь, если уж там, где рука руку моет традиционно, возникают такие настроения, что уж говорить о нормальных областях РФ, где население все-таки привыкло полагаться на хоть какую-то справедливость со стороны государства.

Грубо говоря, общество силою вещей подводят к тому, что "ворошиловские стрелки", - которым, просматривая известный фильм, все мы тепло сочувствуем, - могут из редчайших казусов стать нормой жизни. Причем, и это важно, без каких-либо оговорок. В ролике-то, по крайней мере, подоплека ясна: оправданный мажор, безусловно, виноват. Неважно, убил ли кого-то, изнасиловал ли, но он виноват в чем-то очень нехорошем, достойном смерти, и в этом нет никакого сомнения, - а значит, мстительница, карая неправедно ускользнувшего от закона, хоть в какой-то мере восстанавливает справедливость.

Но это чистый, лабораторный случай, а в жизни так не бывает. В жизни все куда хуже и гаже, - хотя бы даже и потому, что далеко не всегда все ясно, как в маленьком дагестанском ролике, - и мститель, уткнувшись лбом в стену, в конце концов, берет на себя не только роль коллегии присяжных, судьи и палача (это бы еще полбеды), но и следователя, и прокурора. Карая в итоге не реальных преступников, о которых точно ничего не знает, а тех, кого сам, основываясь на собственном отчаянии, таковыми назначил, чтобы хоть как-то расплатиться за свою боль и обиду. А в результате, вместо справедливости получается новая несправедливость, и преступником становится сам мститель, которого государство, естественно, обязано карать, а общество, учитывая обстоятельства, неизбежно жалеет, - и пропасть между ними растет.