Общественный контроль над правосудием: Ефим Андурский

Считается, что суд следует закону, только закону и ничему, кроме закона. Допустим. Но можем ли мы априори считать соответствующим закону любое решение суда? А если суд всё же отклоняется от закона? Кто может это подтвердить или опровергнуть? И что есть суд? Это одна из ветвей целостного древа государственной власти? Или это специфическое производство, продуктами которого служат судебные акты? И которое должно быть надёжно защищено от постороннего вмешательства.

Но можно ли считать посторонним для суда гражданское общество, а вмешательством в судопроизводство – независимую экспертизу судебных актов на предмет их соответствия действующему законодательству? И, наконец, вправе ли общество контролировать древо государственной власти в целом и, в том числе, его судебную систему?

Очевидно, что только общество, выступающее в роли учредителя государства, вправе наделить своё учреждение уставом – Конституцией, которому это учреждение и должно следовать. И только общество вправе контролировать деятельность государства, включая, в частности, судебную систему. Но для этого оно должно располагать подходящим инструментарием. Инструментом контроля над судебной системой и представляются общественные Судебные палаты, способные стать принципиально новым институтом гражданского общества.

Председатель Верховного суда, член Совета судей России Ильгиз Гилазов в интервью эксперту ИА REX Ефиму Андурскому высказал своё мнение об идее общественного контроля над судебной системой, а также оценил реалистичность названного института.

Принимая решение по делу, судья руководствуется законом (и своим внутренним убеждением), но он не должен принимать во внимание нормы нравственности и морали. Не так ли?

Суд не прибегает к таким критериям, как нравственность и мораль вовсе не потому, что они незначимы для общества. Он не может их использовать лишь потому, что они не пригодны для оценки правильности или неправильности тех или иных действий (бездействия). Потому что, лишь руководствуясь законом, судья может сохранять бесстрастность, которая только и является залогом безошибочности судебных решений.

БУДЬТЕ В КУРСЕ

• 01.10.12   Программа повышения эффективности судебных решений укрепит систему, которой россияне не доверяют: мнение
• 01.12.11   Владимир Ресин отказался говорить о судебном иске Лужкова и своём будущем
• 30.11.11   Евгений Минченко: «Коррумпированность системы в Москве очевидна»
• 30.11.11   Борис Кагарлицкий: «Российская судебная система зависима от власти»

Судебное решение – это продукт судебного производства? А если есть продукт, то, наверное, должен быть и потребитель?

Логично.

Каким образом мы - потребители названного продукта, могли бы убедиться в том, что этот продукт, скажем так, не бракованный?

Это можно сделать, обратившись к услугам независимых экспертов.

Конституция гласит, что мы равны перед судом и законом, но мы же не равны друг перед другом в имущественном плане. Не означает ли это, что более обеспеченные граждане могут позволить себе и более квалифицированную защиту? Насколько это справедливо?

Справедливость представляет не что иное, как субъективную оценку законности. Но такого рода оценки для суда неприемлемы, ведь правда, как известно, у каждого своя. А закон для всех один. Не напрасно же сказано: pereat mundus, fiat justitia. Пусть погибнет мир, но да свершится правосудие.

Понятие справедливости в правовое поле не вписывается?

Да, но этого, к сожалению, потребители продуктов судебного производства не понимают. Прибегая к государственным услугам правосудия, они рассчитывают на справедливость. И нередко испытывают разочарование, получая законность.

Но ведь суд не придумывает законы. Ими судебную систему наделяет парламент...

Именно поэтому избирателям, которые во время выборов в Государственную думу сохраняют пассивность, и не стоит сетовать на несовершенство отечественного законодательства.

Факты, установленные вступившим в силу судебным решением, признаются истиной. Но разве не случается такое, что белое суд принимает за чёрное?

Действующее законодательство не запрещает гражданам обсуждать судебные решения. Однако сам факт такого обсуждения свидетельствует о сомнениях в законности судебного решения. Поэтому, если уж возникают сомнения, то не лучше ли их разрешить, обжаловав сомнительное, с вашей точки зрения, решение в вышестоящую судебную инстанцию?

А если все инстанции пройдены, но устранить сомнения не удалось? Или, по-вашему, судьи непогрешимы?

Судьи такие же люди, как и мы с вами. Однако Европейский суд по правам человека не поощряет критику судей, закономерно полагая, что она не только принижает авторитет судей, но и негативно влияет на их бесстрастность.

Иными словами, вы не допускаете критику судебных решений?

Ну, почему же? Но согласитесь, одно дело, когда судебный акт критикуют эксперты, например, аккредитованные предлагаемой вами общественной Судебной палатой, и совсем другое, когда это делают дилетанты или даже профаны. И поскольку профанация правосудия недопустима, общественные Судебные палаты всё же следует ввести в правовое русло.

Допускаете ли вы принципиальную возможность общественного контроля над судебной системой?

Вообще говоря, судьи – люди не публичные. Но, учитывая значимость поднятой вами проблемы, я не мог не высказать о ней своего мнения. Что же касается идеи общественного контроля над судебной системой, равно как и методов её реализации, то всё это нужно обсуждать.

А если апробировать идею экспериментальной общественной Судебной палаты?

Давайте не будем спешить. Пусть заинтересованная общественность сначала внесёт соответствующее предложение на рассмотрение Совета судей Республики Татарстан. А там видно будет.

- Спасибо.

Добавим, по мнению прокурора Татарстана, государственного советника юстиции второго класса Кафиля Амирова, общественный контроль является имманентным атрибутом гражданского общества. Максимальной эффективности такой контроль может достичь лишь при условии вовлечения в него как можно большего числа граждан, что можно сделать посредством различного рода общественных формирований.

«Разрабатывая идею общественного контроля над судебной системой, следует учитывать новации, возникающие в современной России», - считает эксперт Общественной палаты России Борис Пантелеев.

Такой новацией является, в частности, Общественная комиссия по взаимодействию с судейским сообществом города Москвы (далее – Общественная комиссия), учрежденная 27 апреля 2011 года.

Можно предположить, что инициатива председателя Московского городского суда Ольги Егоровой по созданию такой Комиссии была обусловлена обсуждением буксующей судебной реформы и очевидными проблемами с доверием к судебной системе. В состав Общественной комиссии вошли известные персоны. Это Светлана Миронюк, Павел Гусев, Ольга Костина, Алексей Венедиктов, Марианна Максимовская, Людмила Алексеева и другие. Каждый из 28 участников Комиссии способен выступить в роли конструктивного переговорщика в случае возникновения конфликта в медиа-среде, дать свою оценку приговору, имеющему признаки неправосудности.

Подводя итоги предварительного обсуждения идеи контроля общества над государством, стоит подчеркнуть, что в России есть только один субъект, безусловное право которого контролировать древо государственной власти никем не оспаривается. Это многонациональный народ России или, точнее, российское общество, контроль которого над судебной системой будет способствовать ее оздоровлению и дальнейшему усовершенствованию.

Ефим Андурский