Вмешавшись в дипломатию, «англичанка», как всегда все испортила…

Несколько тезисов по текущей ситуации, которая и ранее не отличалась стагнацией, но теперь приобретает такой динамизм, который, по-видимому сулит в ближайшем будущем впечатляющую турбулентность.

Первое. После того, как госсекретарь США Энтони Блинкен впервые осторожно поддержал миротворческий план китайского лидера Си Цзиньпина, прошла встреча в Вене между главой Канцелярии ЦК КПК по иностранным делам Ван И и советником президента США Джейком Салливаном. Вслед за этим заговорили о «заморозке» конфликта по корейскому варианту, и миссию по маршруту Киев – Европа – Москва начал китайский спецпредставитель Ли Хуэй. Этим манёврам предшествовала мощная серия дипломатических обменов между Китаем и странами Европы, проходившая с февраля по май. По завершении первого из трёх раундов этого переговорного марафона – в Европе, в Китае и снова в Европе – появился миротворческий план Си Цзиньпина - «Двенадцать пунктов», выдвинутые 24 февраля т.г., годовщину начала СВО. В переговоры, так или иначе, в тех или иных форматах и конфигурациях, были втянуты Франция, Германия, Испания, Италия, Нидерланды, а также Венгрия, Великобритания, Португалия и Норвегия. А вот представителей Еврокомиссии от них отодвинули, дав понять, что приоритет отдается государственным, а не надгосударственным структурам. В конце концов и Джо Байден невнятно, но обмолвился о возможности встречи с китайским лидером, что, однако, не получило подтверждения в Пекине.

Второе. Имеются серьёзные основания полагать, что американская сторона, перехватившая кураторство режимом Зеленского у Лондона примерно полгода назад, стала, скажем так, «миролюбивее» относиться к китайскому плану, который она поначалу подвергала уничтожающей критике, под влиянием военной обстановки, когда стало ясно, что никакого успеха широко разрекламированному «наступу» ВСУ не гарантировано. Один из известных американских экспертов - Дэвид Игнатиус из The Washington Post – прямо указывал, что предпосылкой дипломатии являются украинские успехи на фронте, необходимые, по его мнению, для усиления переговорной позиции Киева. Причём, при любом исходе «наступа». Если удастся, то говорится о фиксации российских территориальных потерь, если нет – то о недопущении российских приобретений. Проясняя эту ситуацию, Э. Блинкен уточнил, что «мир» в конфликте должен исключить его возобновление после паузы. Это и понятно: Вашингтону нужны гарантии беспрепятственного размещения на Украине угрожающей нашей стране инфраструктуры НАТО.

Третье. Активная часть финальной фазы дипломатических манёвров пришлась на завершающую часть событий вокруг Артёмовска (в украинской версии – Бахмута). Полному освобождению города от укронацистских оккупантов и началу проводящегося в нём разминирования предшествовал российский удар по Киеву, а затем по Днепропетровску. В ходе этих событий чувствительный репутационный ущерб получил Вашингтон, потерявший новейший ЗРК стоимостью более миллиарда; также пострадали интересы лобби, связанного с определённым проектом, запущенным не без участия скандально известного украинского олигарха. Одним из результатов стала сцена, устроенная китайскому посреднику Ли Хуэю, которому в Киеве заявили о неготовности рассматривать никакие сценарии с территориальным ущербом.

Оговоримся при этом: китайская инициатива отличалась высоким уровнем гибкости; не случайно посол КНР во Франции Лу Шайе в прямом эфире местного ТВ рассказал общественности правду: что постсоветские республики полноценным суверенитетом не обладают, из чего трудно не сделать определённых выводов по поводу перспектив конфликта. Однако против бешенства Зеленского утратой «Пэтриота» и Артёмовска, не в восторге от которых оказались и по ту сторону Атлантики, гибкость не помогла.

Четвёртое. Шараханья между «заморозкой» и «наступом» ВСУ привели, по оценкам военных экспертов, к потере Вашингтоном времени и инициативы. В этой ситуации может быть и неверно говорить о британском «реванше», однако Зеленский вновь, впервые со времен Бориса Джонсона, оказался под плотным контролем заплечных функционеров из Лондона и под их влиянием отверг миротворческие попытки Ватикана, правда, откровенно слабенькие. Появление зе-фюрера в Джидде, на саммите Лиги арабских государств (ЛАГ), видится чем угодно, только не игрой Вашингтона, пути с которым у Саудовского королевства разошлись ещё в прошлом году. Является ли этот визит, реакцией на который Дж. Байдена стал вызов Зеленского в Хиросиму, на саммит «семёрки», явлением «призрака Лоуренса Аравийского», — очень большой вопрос, косвенным ответом на который служит смещение главного иранского переговорщика Али Шамхани, стоявшего при китайском посредничестве у истоков ирано-саудовского примирения. В сторону от другого закрытого трека - ирано-израильского, предельно закрытого от любых утечек, похоже, что двинулся и многоопытный израильский премьер Беньямин Нетаньяху, тонко уловивший смену направления политического ветра.

Косвенным признаком, что у Зеленского и в Хиросиме все шло не особо гладко, стала хамская выходка с оскорблением бразильского президента Лулы да Силвы, на встречу с которым бандеровский фюрер попросту не явился.

Пятое. На самой «семёрке», судя по нападкам на Китай со стороны Дж. Байдена, в спор с которым вступили европейские лидеры, смягчившие тон и формулировки итогового документа путём «перевода стрелок» на Россию, Вашингтон отказался от взаимодействия с Пекином; возможно, что из-за этого в воздухе повисли итоги венских переговоров Ван И и Дж. Салливана. Мерой истерики, охватившей американского президента, все более опасающегося за свою избирательную кампанию, стало решение по F-16, максимально подогревшее милитаристские амбиции Зеленского.

Шестое. Через два дня ожидается прибытие в Москву спецпредставителя КНР Ли Хуэя, но ситуация, в которой его миссия началась восемь дней назад, претерпела такие серьёзные изменения, что говорить о конкретных результатах сложно. Тем более, что и в начале миссии Зеленский, вместо того, чтобы повторить пекинскому посланнику то, что он говорил в ходе телефонного разговора Си Цзиньпину, в очередной раз переобулся в воздухе, напялив личину «ястреба». Наиболее вероятным, по ощущениям, решением, которое может быть принято по итогам турне после посещения российской столицы, будет «заморозить» не конфликт, что в нынешних реалиях невозможно, а миротворческий процесс, чтобы вновь выйти на переговорный трек по итогам летней кампании на фронте.

Седьмое. Те же самые решения, похоже, приняты и в Пекине, в ходе визита в китайскую столицу российского премьера Михаила Мишустина. По крайней мере об этом может говорить назначенная на декабрь т.г. повторная «сверка часов» с премьером Госсовета КНР Ли Цяном, а также невнятные утечки от неизменно «информированных источников», что многое в этом промежутке предстоит обсудить лидерам двух государств – президенту Владимиру Путину и председателю Си Цзиньпину. Возможностей для этого, даже без организации отдельного блиц-визита, у них намечается как минимум три – ожидаемый форум стран-участниц «Пояса и пути», а также саммиты глав государств БРИКС и ШОС.

Как бы то ни было, прорыв в стратегическом партнерстве, видимо, откладывается до конца года. Можно, конечно, сетовать, что «наши ожидания – наши же и проблемы». Но как и в случае с СВО, стратегия бури и натиска, не отменяя конечной цели, плавно уступает место стратегии неторопливых поэтапных шагов. Ничего не поделаешь: подвижки последней пары недель спутали очень многие карты. Но и права на вторую попытку никто не отменял.