Цели и задачи СВО бойцы на передовой иногда обсуждают, но чем дальше, тем реже. Из моего опыта общения со всеми подразделениями, лучше всех понимают «ради чего» луганские и донецкие подразделения. Они уже много лет на войне. Мобилизованные в Луганске и Донецке тоже влились уже в эти сформированные подразделения, и они видят непосредственно эффект от своих действий, и, конечно, они более мотивированы.
Ранее на ИА REX: Есть часть страны, которая всё ещё спит и не видит войны, её нужно разбудить
В наших подразделениях всё зависит от так называемого «замполита» и от того, как поставлена политическая работа. Где-то она поставлена лучше, где-то хуже, где-то больше изначально мотивированных, где-то меньше. И это очень влияет на общую мотивацию. Но, в целом, недостатки политической работы хорошо компенсируются злостью, которая возникает, когда гибнут твои товарищи, когда ты попадаешь на фронт, ты видишь, и тебе просто хочется дать сдачи.
Военнослужащий живёт в очень маленьком мире, ограниченном рамками его подразделения, его боевой задачей. Многие солдаты могут часами рассказывать, какие случаи с ними были. Но все эти случаи будут происходить на территории одного квадратного километра.
Там, на фронте, большая политика ни при чём. Она субъективно не играет большой роли в том, что происходит здесь и сейчас.
Но это не значит, что объяснять смысл СВО нужно только вне зоны спецоперации. Там тоже нужно объяснять, это бы помогло. К сожалению, эта работа не везде ведётся. Мне кажется, что зачастую люди в тылу более идеологически подкованы, больше понимают политическую ситуацию, чем люди там. Потому что там времени на это нет, и это отвлекает внимание, это переходит к массе практически прикладных вопросов.
Считаю ли я, что это хорошо? Нет, я считаю, что это плохо. Я считаю, что нужно больше об этом говорить, больше всё это разъяснять. Но есть так, как есть.
Время на это можно найти всегда, было бы желание. Но мы сами, к сожалению, живём в таком мире, в котором очень многое неясно. Каков образ Победы нашего правительства? Мы до конца не знаем. Соответственно, как замполит может сказать идти на Берлин, а завтра будет объявлено, что мы только должны освободить Донбасс. Это всё усложняет. Корень этой проблемы не в том, что военные начальники плохо начальствуют, а в том, что от самого верха и до самого низа у нас масса недоговорённостей и вопросов, на которые, прямо скажем, ответов нет ни у кого.
БУДЬТЕ В КУРСЕ
- 26.06.23 Депутаты Госдумы обратятся в Минобороны по фактам отправки мобилизованных из Ставрополя без оружия в бой
- 05.05.23 «Вот когда в Москве бабахнет»
- 20.04.23 Тяжелораненый доброволец из Калининграда прополз 4 км через заминированное поле
- 06.04.23 Глава комитета Совфеда Клишас оценил освобождение от уголовного наказания добровольцев СВО
Мы не можем с определённой горечью не вспомнить, что всё у нас идёт по плану. А наступления и отступления тоже идут по плану? И мы сейчас бьёмся, и люди гибнут за земли, которые мы уже один раз освободили, это тоже по плану? Для людей на фронте это очень трудно переварить. Конечно, хотелось бы, чтобы официальные лица, когда они делают заявления, думали бы о реакции не только тех журналистов, которые их слушают, и людей в московских кабинетах, но и о тех, кто на фронте. Потому что, когда эти заявления доходят до них, воспринимаются остро, там вообще обострены реакции.
Поэтому ещё одна проблема, на мой взгляд, это постоянно поддерживаемая, в том числе и сверху, иллюзия, которая звучит во всём обществе: «Скоро это закончится». Это ядовитая, дрянная идея. Особенно для людей на фронте. Потому что люди на фронте, я глубоко убеждён, должны концентрироваться на том, что предстоит сделать сегодня, максимум завтра. А не на том, что через месяц, два, три, наконец-то, всё якобы закончится, они пойдут домой, и всё будет хорошо.
Хорошо не будет. Ответственные люди должны давать понять себе и другим, что это всё надолго. И никто не знает на сколько надолго. Поэтому вместо того, чтобы думать, о том, что скоро всё закончится, и мы пойдём домой, нужно наоборот, условно говоря, привыкать, обустраивать свою жизнь там. И понимать, что теперь вот в этом мире мы живём.
Это, конечно, касается мобилизованных в большой мере. Потому что сами мобилизованные иногда впадают в такую чреду размышлений, что мы тут не надолго, сейчас мы сделаем дело и домой. И командиры частей относятся к мобилизованным, как к временному персоналу. Контрактники – свои, а мобилизованные – временные, сейчас они есть, потом их не будет, потом их заберут, перераспределят. Поэтому отношение разное.
Ранее на ИА REX: Никита Третьяков: В безжалостной борьбе нельзя доверять судьбу случайности
Надо понимать, что это всё надолго. Я думаю, ещё год-полтора минимум. На мой взгляд, наоборот нужно сделать так, чтобы все военнослужащие были в равных условиях. И чтобы ничего не разрушало того братства, которое должно на фронте формироваться. Но, к сожалению, эта идея о временности и «вот-вот закончится» очень ядовитая, токсичная.
На мой взгляд, в этом плане, опять же, можно было бы взять пример с донецких и луганских подразделений. Они живут войной. Они привыкли, что это не кончается, для них это нормально. Они отбросили многие условности. Есть люди, которые день проводят на фронте, ночью уезжают к жёнам, потому что фронт в 7 км от их дома находится. Конечно, они совсем по-другому живут, у них нет этого отношения к войне как к командировке. Вот сейчас я поехал в командировку повоевать, потом я вернусь домой. У них нет разделения. Для каждого военнослужащего, который туда попал, это и есть жизнь.
Комментарии читателей (0):