Буквально только что приходилось писать о резком росте ядерной угрозы на Корейском полуострове, связанной отнюдь не с КНДР, а с ее оппонентами в лице Сеула и стоящего за ним Вашингтона. И вот минуло менее десяти дней, и президент Южной Кореи Юн Сок Ёль, до сих пор находящийся под впечатлением беспрепятственного «визита» группы северокорейских БПЛА в день открытия пленума ЦК Трудовой партии Кореи (ТПК), вновь, после памятного разноса, позвал к себе министра обороны. И сделал на камеру на его фоне ряд весьма опасных заявлений, которые можно считать провокационными. Первое, о чем сказал Юн, - что при дальнейшем ухудшении обстановки вокруг 38-й параллели, сеульские власти готовы разместить у себя американское ядерное оружие. Второе, - принялся задирать ядерную планку за рамки режима нераспространения. «С нашими научными технологиями, - отметил хозяин “голубого дома”, - мы сможем быстро, не затратив много времени, получить ядерное оружие». Третий момент – популистский пассаж про то, чтобы «в случае нападения дать ответ в сто или даже тысячекратном размере». Заявление для впечатлительных домохозяек, конечно, но оно ярко характеризует масштаб паники, охватившей Юг Кореи и американских хозяев местного режима после рейда беспилотников с Севера. В дополнение ко всему этому Сеул еще и «свистнул наверх» перебежчиков из-за 38-й параллели, заставив их сделать заявление о готовности вернуться к практике запуска на территорию КНДР «агитационных» воздушных шаров с листовками. Ход топорный, шитый белыми нитками. Во-первых, без материальной и организационной помощи властей никакие перебежчики ни на что не способны, и это все понимают; во-вторых, Сеул таким образом их беззастенчиво подставляет, наглядно демонстрируя, что предателей презирают везде, а если и используют, то только на роль расходного материала. В-третьих, пару лет назад подобная же акция уже послужила причиной резкого ухудшения межкорейских отношений, и именно тот эпизод окончательно поставил крест на прерванном диалоге Пхеньяна не только с Сеулом, но и с Вашингтоном.
БУДЬТЕ В КУРСЕ
Понятно, что для подобных заявлений у Юна, фронда которого «на публику» с Вашингтоном после прихода к власти окончена, должна была быть и несомненно была санкция Белого дома. Не только потому, что Сеул, в отличие от Пхеньяна, является участником ДНЯО, а в США к этому относятся серьезно. Но еще и в силу вассального характера отношений, обусловленного «союзническими» связями и нахождением на Юге полуострова американского воинского контингента численностью в развернутый армейский корпус. Какой резон был у Вашингтона? Вот это самое главное. Формальным основанием считаются решения предновогоднего пленума ЦК ТПК. На нем лидер КНДР Ким Чен Ын объявил о планах развертывания твердотопливной системы МБР и запуска разведывательного спутника с уникальной ракетой-носителем. А также, и это главное, об уже состоявшейся постановке на вооружение Корейской народной армии (КНА) трех десятков крупнокалиберных (600 мм) пусковых установок РСЗО - носителей тактического ядерного оружия, производство которого решено многократно ускорить, поставив на поток. ТТХ этих ПУ позволяют взять под надежный прицел всю территорию полуострова, включая места дислокации американских штабов и воинских частей.
Поднялся шум о «северокорейской агрессивности», да еще и ядерной, «требующей ответных мер», которые и были приняты в Вашингтоне, а потом ретранслированы в Сеул вместе с отмашкой на их обнародование. На самом деле американцы преднамеренно замалчивают историю нынешней эскалации ядерного вопроса, тесно связанной с внутриполитической борьбой в самих США. Напомним, что в январе 2018 года, на фоне обмена грозной риторикой между Пхеньяном и Вашингтоном, в регионе произошел вопиющий инцидент, впоследствии «изъятый» из СМИ и всячески замалчивающийся. Из акватории близь Корейского полуострова неопознанной подводной лодкой были выпущены две ракеты; одна по Гавайским островам (территория США), другая – по Японии. Обе ракеты были сбиты американской системой ПРО; уничтожена была по невнятным «утечкам» и сама подлодка. Но паника отмечалась: на Гавайях сигнал оповещения о ракетной опасности даже разослали по сетям мобильной связи, правда, потом дезавуировали, объяснив «учениями». «Утекали» в СМИ в те дни и подробности начавшегося разбирательства о принадлежности субмарины. Вначале попытались обвинить Китай, затем настала очередь Израиля, а когда эти версии рухнули, все в информационной сфере внезапно стихло. И замерло – навсегда. Однако очередные «утечки» все равно случились, и из них следовало, что пресловутое «глубинное государство» располагает собственным подводным ядерным флотом; подлодки в нем – американского производства, но не находятся под командованием ВМС США и Пентагона, а подчиняются «неизвестно кому». Нормально?
Глубже и быстрее всех в ситуации разобрался тогдашний президент Дональд Трамп, понявший, что удар наносился по нему, и что он представлял собой «последнее предупреждение» о готовности использовать конфронтацию с КНДР для разжигания ядерного конфликта. Именно поэтому хозяин Белого дома счел за благо немедленно согласиться на переговоры, чтобы, снизив уровень напряженности, затруднить своим оппонентам дальнейшие козни. И пошло-поехало: Сингапур, Ханой, Пханмунчжом (на 38-й параллели, где Ким и Трамп встречались в присутствии тогдашнего «южного» президента Мун Чжэ Ина). С учетом сказанного вполне объясним и итоговый провал: переговоры, как потом заявил северокорейский МИД, предназначались не для достижения компромисса по оси «денуклеаризация КНДР в обмен на гарантии ядерной безопасности от США», а в целях предвыборной рекламы Трампа. Поэтому Пхеньян их и прекратил, со временем возобновив ядерную программу и приняв в сентябре прошлого года ядерную доктрину, включающую возможность превентивного ядерного удара по изготовившемуся к нападению противнику.
В этой геополитической комбинации имеются и еще две составляющих – Китай, в котором на фоне северокорейского решения шла подготовка к XX съезду КПК, и Россия, ведущая СВО в бывшей УССР. В канун съезда Вашингтон и Сеул объявили о предстоящих совместных учениях, намеченных на конец октября – начало ноября. Эскалация военно-политической напряженности была откровенно привязана к итогам съезда, взявшего курс на партнерство с Россией подкрепленный важнейшими кадровыми решениями, взамен прежней «многовекторной» политики КНР. И тогда в ходе учений Пентагон пошел на откровенную ядерную провокацию: имитировал применение по приграничной территории Южной Кореи макета термоядерной авиационной бомбы B-61 (такими же боеприпасами, к сведению, наводнены и европейские страны НАТО, где хранится американское ядерное оружие). Это был откровенный вызов не только Пхеньяну, но и Пекину, а вместе с ним и Москве, ибо все происходило непосредственно у границ России и КНР. Вызывающей же провокации подверглась фактическая страна-союзник наших двух столиц, которая еще в решениях VIII съезда ТПК (январь 2021 г.) провозгласила готовность стать центром нового оборонительного альянса. Почему это важно? Потому, что при необходимости быстрого военного сближения России и Китая, если это равноправный союз, то его центр должен располагаться на третьей территории, а не в одной из двух главных стран, чтобы не возникало ощущения «неравноправия».
У кого-нибудь есть сомнения, если называть вещи своими именами, что, во-первых, «ядерные» решения пленума ЦК ТПК стали ответом на американо-южнокорейскую ядерную угроза (неслучайно Ким Чен Ын в докладе упомянул о превращении Сеула во «враждебную» силу)? Или в том, во-вторых, что для Москвы и Пекина эти решения вряд ли были секретом, и о них, «кому положено», знали заранее?
Итак, суммируем. Ядерная программа КНДР, гарантирующая безопасность республики перед лицом агрессивного вашингтонско-сеульского тандема, - это адекватный и эффективный ответ на внешнюю угрозу. Наличие такой программы очень напрягает даже не сами США, а выглядывающие из-за их спины силы рулящей коллективным Западом «концептуальной власти». В отличие от легальной власти, концептуальная управляет не законами, указами и постановлениями, а мизансценами, в которые помещены и вынуждены действовать легальные власти; ядерная напряженность и ядерная угроза на Корейском полуострове – именно такая мизансцена, в которую американские власти были вовлечены в интересах «глубинного государства». Один из этих интересов – подготовка свержения Трампа путем его дискредитации провалом переговоров. А остальные? Многое и сейчас не до конца ясно. Кроме того, что ядерная эскалация на полуострове во всех конкретных эпизодах последних лет исходила не от КНДР, а от ее оппонентов во главе с Вашингтоном, который и несет главную и непосредственную ответственность за угрозы миру и международную дестабилизацию.
Говорят, США позорно сбежали из Афганистана потому, что решили сосредоточиться на разжигании конфликта в бывшей УССР. Если данное утверждение справедливо, ничто не мешает нам продлить логику этих рассуждений. И признать, что эскалация вокруг Корейского полуострова имеет своими исходными посылками значительные трудности, с которыми агрессивная политика Вашингтона столкнулась на украинском театре войны и в Тайваньском проливе; возможности США к дальнейшему задиранию ставок и там, и там практически исчерпаны. Вот и потребовался «квартету» из Белого дома, Госдепа, Лэнгли и Пентагона «отвлекающий маневр», чтобы распылить внимание России и Китая, переключив его на намечающийся кризис вокруг КНДР. Новое противостояние в статусе «второго фронта» раздувается Вашингтоном в тылу у главных оппонентов.
Так же дело обстоит и в отношении ДНЯО. Обвинения США в адрес других стран в нарушении этого многостороннего международного договора призваны прикрыть собственные маневры по явочному выводу из него своих дальневосточных сателлитов, из которых Вашингтон ускоренно сколачивает «восточную НАТО». Южная Корея – второе звено в этой цепи после Австралии, вовлеченной в ядерные авантюры созданием блока AUKUS. Поэтому и «ядерное перерождение» Японии с окончательным отказом от «мирных» положений «конституции Макартура» (1947 г.) – лишь вопрос времени, причем, недалекого.
Павленко Владимир
Комментарии читателей (0):