Сто лет СССР: воспоминания о будущем?

Великий Октябрь, советский опыт – это не только социалистическая, но и национально-освободительная революция. На этом стояла, стоит, и стоять будет историческая преемственность всех форм российской государственности.

Сто лет – слишком малый срок, чтобы по достоинству оценить советский период со всех сторон. Слишком много нигилизма и эмоций. История еще воздаст должное. Ибо очевидно, что в лице СССР мы имеем дело с уникальным, беспрецедентным опытом становления принципиально новой государственности. Это был прорыв в будущее, к идеалам правды и справедливости, отвечающим самым глубоким императивам русского самосознания.

Советский проект в последнее тридцатилетие оболган и завален кучей мифов, которые не имеют отношения к действительности. Чтобы разгрести эти завалы, следует вспомнить и свести вместе ряд подзабытых фактов, сумма которых, как мы понимаем, окажется в жестком противоречии с либерально-компрадорским постсоветским, точнее антисоветским идеологическим мейнстримом.

По порядку. В 1914 году Карл Каутский выпустил работу «Империализм», в которой утверждал, что это – не последняя стадия капитализма; будет еще «ультраимпериализм» - перенос практики картелей на международные отношения и интеграция в него главным национальным империализмом всех остальных. Можно вспомнить и об «интеримпериализме» Гобсона (1902 г.), но там в глобализм вкладывались религиозные мотивы противопоставления христианских народов нехристианским. Гобсон, в отличие от Каутского, и представить не мог, что глобализм осуществит сакрализацию отнюдь не библейских, а оккультных сюжетов.

С современных позиций между «ультраимпериализмом» и глобализмом стоит знак равенства. Поэтому зададимся вопросом: почему В.И. Ленин вступил с Каутским в жесточайшую полемику, отрицая вроде бы очевидное? Поскольку на этот вопрос советский официоз ответа не давал (и даже его не ставил), предложу версию, которая очень многое объясняет в советском проекте.

Ленин тогда полностью осознал не только правоту Каутского, не только неприемлемость для России этой глобалистской перспективы, в которой она окажется на задворках зависимого, полуколониального существования. Но и факт как оппортунистического, так и злокачественного, по сути фашистского перерождения западной социал-демократии, ее отказа от социализма с вхождением в империалистический проект в качестве левого фланга двухпартийных систем. Забегая вперед, отметим, что в России на этой лицемерной позиции «мирного вырастания социализма в капитализме» стояли меньшевики. А когда в мае 1917 года произошло их размежевание с большевиками, то через пару месяцев в партии появился «межрайонец» Троцкий, который занялся именно тем же, что и меньшевики – апелляцией к опыту европейского марксизма.

Что сделал Ленин в ответ Каутскому? Для начала в 1915 году впервые поставил вопрос о переименовании РСДРП(б) в коммунистическую партию, что, однако, произошло только на VII чрезвычайном съезде в марте 1918 года. Далее Ленин взялся за теорию. Из-под пера вождя Октября уверен, что именно под влиянием полемики с Каутским, вышли три прорывные теории, которые с точки зрения западного марксизма считались ересью, но именно они обеспечили октябрьский триумф. Это:

- теория империализма и «слабого звена» в неравномерном развитии (1916 г.);

- теория социалистической революции в отдельно взятой стране, позднее, уже при Сталине, переоформленная в строительство социализма в отдельно взятой стране; важнейшее место в этой теории было уделено соотношению объективного и субъективного факторов (1916 г.);

- теория государства диктатуры пролетариата (март 1917 г.), пересмотревшая на ближнюю перспективу постулат об отмирании государства.

Позднее, уже после образования СССР, в январе 1923 года, в одной из последних работ «О нашей революции», Ленин, полемизируя с меньшевиком Сухановым, объединил три своих революционных теории в тезис о «своеобразии» русской революции по сравнению с моделями европейского марксизма. И предсказал, что в богатых населением странах Востока революционного «своеобразия» будет еще больше. По сути Ленин тем самым признал, предвосхитив китайскую революцию:

- что революционная перспектива на Западе себя исчерпала и возродилась на Востоке;

- и главное: что у каждой революции, вопреки догматике, имеется национальная специфика, которая доворачивает универсальные постулаты до их применимости на национальной почве, и именно этот сплав определяет лицо каждого конкретного социализма.

Не говоря об этом прямо, Ленин по сути соединил классовый фактор с цивилизационным. Так появился ленинизм, который И.В. Сталин в известной лекции 1924 года «Троцкизм или ленинизм» назвал «марксизмом эпохи империализма и пролетарских революций». Арнольд Тойнби не случайно признавал, что «Советы превратили марксизм – западное учение – в антизападное оружие, мощнее атомной бомбы».

Отличия ленинизма от европейского марксизма наглядно проявились в разногласиях Ленина и Троцкого по отношению к концепту мировой революции. Ленин считал авангардом мировой революции российский пролетариат, а Троцкий – европейский; движущей силой в каждой стране Ленин видел ее собственный пролетариат, а Троцкий – Красную армию, которую именовал «армией Коминтерна». Вместо троцкистского экспорта революции, провал которого олицетворяется разгромом «германского Октября», открывшим дорогу фашистскому «пивному путчу», Ленин использовал мировую революцию в качестве пугала, удерживающего западные элиты от военного нападения на Советскую Россию. Удержал! После чего по сути снял с повестки дня этот лозунг ввиду «недостаточности» его теоретической разработки. Расчистил дорогу строительству социализма в отдельно взятой стране.

Забежим вперед еще раз. Мерой эволюции ленинских идей выступила китайская революция. А вот мерой трансформации троцкизма стало участие его идеологов из IV Интернационала в формировании неоконсерватизма. «Глобальная демократическая революция», провозглашенная Бушем-младшим в 2003 году, перенесла троцкизм из теории в практику. Поэтому сильно ошибается тот, кто пытается либо его оправдать, либо «замять для ясности» этот вопрос как якобы утративший актуальность.

Пару слов о китайской революции, преемственной к Великому Октябрю. В 1940 году вышла работа Мао Цзэдуна «О новой демократии»; сегодня эта тема находится в топах всех партийных документов КПК, а революция 1949 года официально, на уровне Устава КПК и политического отчета ЦК XX партийному съезду, именуется «новодемократической».

Мао утверждал, что в условиях зависимого капитализма буржуазно-демократическая революция, которую европейские марксисты ставили вперед социалистической, во-первых, невозможна, ибо этого не допустит неоколониальная метрополия, а во-вторых, не нужна, ибо по факту зависимости страна уже встроена в систему глобального капитализма. Другая важная вещь: раз дело обстоит так, то социалистическая революция в условиях внешней зависимости осуществляется в форме народной войны под руководством компартии, в которой на стороне революции участвует широкий единый фронт некомпрадорских сил, включая национальную буржуазию.

То есть, не углубляясь в детали, учение Мао – не что иное, как продолжение ленинского «своеобразия». Социализм с китайской спецификой – никакой не оппортунизм и совсем уж не троцкизм, как нам внушали в позднюю советскую эпоху. Более того, наберемся смелости и признаем, что и у нас революция осуществлялась не по лекалам классического марксизма эпохи «равномерного развития», а скорее по Бердяеву, как явление одновременно и мировое, интернациональное, и глубоко русское, национальное. В странах, где национальная специфика в расчет не бралась, – Бавария, Венгрия, Финляндия – завоевания социализма свернулись, не раскрывшись. Вслед за Лениным, и Сталин в знаменитой речи на XIX съезде ВКП(б)-КПСС призывал компартии поднять брошенное буржуазией знамя борьбы за демократию и национальное освобождение.

О чем все это говорит? О том, что вожди КПК оказались куда более последовательными учениками советских классиков, чем их преемники в собственной партии. Или мы забыли о проигранной ЦК КПСС в 1963 году Великой полемике с ЦК КПК? И о совместном заявлении Мао и Энвера Ходжи, что Хрущев ведет дело к краху не только КПСС, но и СССР? Что толку в тогдашней советской критике Мао, если практика и здесь оказалась единственным критерием истины?

Таким образом, если ленинизм – это «марксизм эпохи империализма и пролетарских революций», то опыт китайской революции, черпающий из ленинского «своеобразия», - это ленинизм эпохи «ультраимпериализма» (он же глобализм) и национально-освободительных революций. Это авторское определение, готов выслушать аргументированные возражения, но только не спекуляции насчет «капитализации» КПК; они не соответствуют действительности, особенно при Си Цзиньпине. Обе наши партии победили благодаря концептуальному обоснованию своей авангардной роли на конкретном историческом этапе и на конкретном национальном фундаменте. Социализм с любой национальной спецификой – продукт поправки марксизма на цивилизационный генезис проектной страны. И никак иначе! Огульным критикам рекомендую напрячь воображение и представить себе, где бы сегодня находился мир и мы с вами, если бы не было социалистического Китая, который самим фактом своего существования и успеха являет проектную альтернативу глобализму.

Таким образом, Великий Октябрь, советский опыт – это не только социалистическая, но и национально-освободительная революция. На этом стояла, стоит, и стоять будет историческая преемственность всех форм российской государственности. Так же, как и китайская; только КПК об этом сказала вслух, а мы в КПСС этой исторической правды «застеснялись».

Три этапа в своем развитии, получается, прошел марксизм. О двухпартийных системах как способе удержания власти буржуазией, говорил еще К. Маркс. Следующий европейский шаг по наклонной плоскости оппортунизма был упрежден предупреждением Ф. Энгельса о смягчении на Западе классовых противоречий за счет совместной эксплуатации колоний. Гвоздь в крышку гроба европейского марксизма забил Каутский со своим «ультраимпериализмом». Второй, русский, ленинский этап, как раз и связанный с СССР, сформировал суверенный концептуальный центр принятия решений, размежевавшийся со II Интернационалом. И опять: новый этап породил новый центр в Москве. Но и старый, глобалистский центр европейской модели марксизма никуда не делся ни из Вены, ни из Парижа, ни из Нью-Йорка. Показательно: как сам Троцкий, так и его китайский двойник Чжан Готао, проиграв внутрипартийную борьбу, нашли убежище за океаном. Потому что революционный вектор, как констатировал Ленин, уверенно развернулся на Восток.

Нынешний, третий этап, доказывая непреходящую актуальность марксистско-ленинского учения, открывает ворота в XXI век. «Ультраимпериализм», он же глобализм, оказался не в состоянии совместить научно-технический прогресс с социальностью, ответив на эту дилемму идеями Римского клуба о «нулевом росте» и сокращении численности населения. То есть о замене людей роботами. Испугавшись будущего, глобализм под лозунгом возврата к прошлому принялся завершать историю. Выход из этого тупика вне перехода к социалистической модели производства, потребления и по большому счету развития – невозможен. А капиталистическая «альтернатива» этому - просто сплав неразвития с фашизмом с помощью сегрегации социума даже не по социальным, а по квазибиологическим критериям полноценности или неполноценности. Ковид – генеральная репетиция этого вселенского социального апокалипсиса. Об этом открыто говорит и пишет идеолог так называемой «великой перезагрузки» Клаус Шваб.

Что приобрело человечество с победой Великого Октября и с созданием СССР? Первая мировая война предназначалась для разрушения европейских империй и передачи династического принципа власти в крупный бизнес. Эта цель была практически достигнута, когда в России произошел Великий Октябрь. Столкнувшись с альтернативой, авторы глобалистского проекта очень быстро поняли, что провалились. Глобализм отступил, но именно с этого момента началась подготовка Второй мировой войны, в которой приняли участие все наиболее влиятельные западные элиты. Победив в этой войне, СССР обеспечил планете мир и безопасность более, чем на полвека – срок, невиданный прежде в истории. Мы уж не говорим о советской модели будущего, в основе которой находится идея социальной справедливости.

Что утратило человечество с ликвидацией СССР? Произошла геополитическая катастрофа, связанная с разрушением глобального равновесия. Захватив инициативу, Запад первое, что сделал, - вернулся к глобализму, приступив к строительству глубоко эшелонированной системы институтов, опирающейся на мифологемы так называемого «устойчивого развития». Именно этой системе сегодня противостоит российско-китайский альянс, возрождающий альтернативу глобализму. И это главное доказательство, что в России капитализм, как и 120 лет назад, обречен и не имеет будущего.

Противостояние суверенитетов глобализму – главное противоречие современности. Вопрос, как при нацизме, стоит о фактическом геноциде. Пролетариат на Западе целенаправленно разлагают до состояния так называемого «прекариата» - суммы «зеленых», «голубых» и прочих «цветных» извращений; буржуазия тем временем ищет пути сохранения господства – не только классового, но уже и расового - путем раздвигания пределов продолжительности жизни, вторгаясь в своих классовых интересах в прерогативы Создателя. Самое главное преступление глобализма - лишение человечества исторической перспективы, которое подводит нас к беспрецедентному системному кризису. Разрешить этот кризис, примирив научно-технический прогресс с развитием, может только социализм. Вернув человечеству мечту, он побудит его сдвинуть горы.

Поэтому столетие СССР - безусловный праздник! Знамя и маяк будущего.