Идет экономическая война — это сегодня уже признают все, и власть, и так называемая либеральная оппозиция, и бизнес, и общество. Россия втянута в жесткое противостояние с 42 странами мира, и спецоперация наших ВС на Украине стала лишь поводом к этой большой гибридной войне. Истинная же причина заключается в том, что Россия как крупнейшая ресурсная база на планете вдруг отказалась дальше вписываться в процесс глобализации, начатый пятьдесят лет назад и управляемый транснациональными корпорациями (преимущественно из англосаксонской юрисдикции).
Свободная (либеральная) экономика — это важнейшая базовая идея, прочно внедренная глобалистами в умы человечества. Видимая свобода предпринимательства и отсутствие регулирования в микроэкономике позволили им создать такие макроэкономические управленческие механизмы, которые и в страшном сне не могли присниться авторам либеральных экономических теорий, а развитие информационных технологий и появление феномена цифровой экономики — довести эти механизмы до совершенства.
Либеральные экономисты продолжают утверждать, что деньги — это эквивалент стоимости произведённого товара. Однако если это так, то и денежная эмиссия должна быть равна стоимости произведенного товара. Только в таком варианте денежная масса будет соответствовать потребностям общества и дефицита денег в экономике не случится. Классическая экономика утверждает, что труд является источником стоимости (товара, услуг), прибыли, сбережений, инвестиций и экономического роста. Историческая смена эквивалентов стоимости (труда на золото, золота на нефть, нефти на кредиты и т.д.) в конце концов привели мир в состояние затяжного кризиса, время от времени прерывающегося недолгими периодами роста.
Ранее на ИА REX: Ужесточая антироссийские санкции, Запад загоняет себя в самоизоляцию
Сегодня эмиссия денег равна прогнозу потребности банков в наличных оборотных средствах, а безналичные расчёты равны депозитно-кредитным оборотам банковской системы. То есть вместо труда глобалисты в роли драйвера экономики навязали человечеству (самосбывающийся прогноз) концепцию ограбления будущего через забалансовый кредит, с попытками корреляции двух переменных — товарного (движение материальных ценностей) и фондового (взаимодействие мотивационных механизмов) рынков.
БУДЬТЕ В КУРСЕ
- 16.08.24 В России подготовили новую версию нацпроекта по развитию экономики
- 10.02.23 Россия с 42% до 65% увеличила долю экспорта в дружественные страны
- 04.01.23 Смена кадров без смены системы - это ни о чём
- 01.07.22 Скандал у губернатора Дегтярёва — кому куплен элитный комплекс за 650 млн?
В результате «новая ликвидность» во много раз превышает совокупный мировой продукт (забалансовый кредит) и сформировала глобальный долг (финансовый пузырь), исполнение которого эмитенты обеспечить не в состоянии ни экономически, ни политически. Амбиции глобалистов превысили их возможности, и как разрешить ситуацию, глобалисты, увы, не знают. Неоднократно проверенные глобальным капиталом методы быстрого «сброса пара», такие как мировые войны или беззастенчивое ограбление колоний, в сегодняшнем мире не очень-то работают. Приходится изобретать новые методы и средства.
Обстановка на экономическом фронте
Крах глобальной экономики неизбежен, и транснациональные корпорации, понимая это, решают сегодня частные задачи:
1. Продлить экономическую агонию западного мира и вовлеченных в него третьих стран на как можно более долгий период. Добиться этого можно только жестко контролируя экономическую систему в целом, полностью управляя спросом и предложением. Попытки отдельных государств проявить экономическую состоятельность представляют для них смертельную угрозу.
2. Создать такую модель управления экономикой, чтобы и после краха все экономические рычаги остались в руках «золотого миллиарда».
3. Сформировать абсолютно управляемое общественное мнение, потому что только в этом случае можно избежать хаоса и анархии после фактического развала мировой экономики.
Задачи эти решаются всеми доступными методами:
Политическими. Классическим примером политического воздействия может служить экономическая «помощь» развивающимся странам в рамках Вашингтонского консенсуса — здесь работает классическая модель «доллары в обмен на ресурсы», всегда и везде охотно поддерживаемая коррумпированными глобалистами национальными элитами. К мягким политическим методам можно отнести и создание подконтрольных и управляемых межгосударственных объединений, таких как Евросоюз и еврозона, к более жестким — так называемые «оранжевые революции», призванные пресечь малейшие попытки национализации ресурсов. Вспомним Арабскую весну 2010-х годов. К самым жестким, если «оранжевый» сценарий не срабатывает, относятся тотальные экономические блокады, ведущие население в нищету и тем самым наказывающие неугодные режимы. Иран, Венесуэла, а теперь и Россия! Прямым грабежом в виде замораживания и конфискации золотовалютных резервов неугодных, как мы сейчас видим, западный мир тоже не гнушается.
Социальными. Создание и развитие культа потребления под соусом повышения благосостояния людей и роста качества жизни. В результате в мире непрерывно производится огромное количество никому не нужной и, в сущности, бесполезной продукции, спрос на которую непрерывно поддерживается глобалистским информационным полем. Элементарная нехватка продуктов питания в странах третьего мира при этом никого не смущает. Об этом просто не говорят, а все идеи благотворительности, призванные заглушить время от времени возникающие муки совести западного человека, заворачиваются на внутренние проблемы самого западного глобалистского мира. Когда реальные поводы для благотворительности и борьбы за всеобщее благо заканчиваются, западные пропагандисты немедленно придумывают новые, вроде Греты Тунберг и дискриминации представителей ЛГБТК+. Здесь замечу: Грета не то, чтобы совсем не права: экологические проблемы действительно приобретают всё более угрожающий характер, и это — прямое следствие неуемного наращивания производства всего на свете в угоду неуемному же потреблению. Но на этот случай глобалисты придумали отличную «зеленую повестку», попросту переложив ответственность за испорченную экологию на отдельные страны, их правительства и население.
Пропагандистскими. Ярчайший пример глобальной пропагандисткой компании — инклюзивный (всеобщий) капитализм президента Давосского экономического форума Клауса Шваба. Этот термин он вводит в написанной вместе с Тьери Мальре книге «COVID-19: The Great Reset», не упоминая при этом, что впервые выражение «всеобъемлющий капитализм» на конференции 2014 года в Лондоне употребила никто иная, как леди Линн де Ротшильд (так что источник идеи вполне понятен). Причины разговоров о капитализме для всех понятны: категорически осуждая любые национальные детерминистские доктрины, будь то расизм, фашизм, коммунизм и т.п., глобалисты создали самую чудовищную детерминистскую идеологию всемирного масштаба, разделив человечество на ультрабогатых и нищих. Целью первых является абсолютная власть, вторых — выживание. Имущественное неравенство, несмотря на все меры социальной защиты, стало в последние годы столь очевидным, что возникла необходимость срочно «занавесить» его проявления от глаз общества. Главный смысл инклюзивного капитализма по Швабу — бизнес работает на общество в целом, а не только на акционеров, прибыль расходуется на рост общественного блага. В глазах западной общественности всё, возможно, выглядит красиво, но, если вдуматься в смысл — общественное благо, отданное на откуп корпорациям, то становится понятно, что профессор Шваб прямо провозглашает передачу контроля над обществом (читай, власти) транснациональному капиталу. В своей книге он предполагает, что государство должно постепенно «поглощаться инклюзивными компаниями».
Технологическими. В решении всех трех задач цифровизация оказалась очень полезным инструментом, значение которого в современном мире сложно переоценить. Чтобы вы могли оценить его по достоинству, необходимо разобраться с понятием цифровой экономики.
На сегодняшний день существует множество определений, как в России, так и за ее пределами. Единого определения нет в принципе, а значит — нет и единого понимания, о чем же идет речь на самом деле. И причина тут далеко не в неспособности научного и бизнес-сообщества ясно выражать мысли и давать четкие формулировки. Отсутствие единого понятийного аппарата выгодно тем, кто действительно управляет глобальным процессом цифровизации — транснациональным корпорациям. Это позволяет им спокойно двигаться к своей цели, не встречая никакого сопротивления со стороны ничего не понимающего человечества. Как бывший военный, позволю себе такую аналогию: расстановка ложных целей позволяет эффективно избегать удара. И если разобраться в сути происходящего, становится ясно, что дезавуирование истинных целей построения глобальной цифровой экономики имеет смысл.
Читайте также: Запад устает от санкций. Что теперь делать? – Bloomberg
В своей докторской диссертации я подробно проанализировал феномен цифровой экономики и взял на себя ответственность сформулировать следующее определение:
Цифровая экономика — это завершающий этап глобализации, система управления, всеми ресурсами, всех хозяйствующих субъектов посредством интеллектуальных вычислительных систем — цифровых платформ.
Для перевода управления на цифровые рельсы, очевидно, необходима оцифровка всех объектов управления — ресурсов, включая человеческие. Для того чтобы понять, что именно это и происходит сегодня, достаточно просто посмотреть по сторонам — кто из нас может работать и вести нормальную жизнь, не пользуясь интернетом? Кто из нас ни разу не попадал в объективы камер видеонаблюдения, оставляя тем самым информацию о своем местонахождении? Кто не платит картами? Не пользуется навигаторами и социальными сетями? Итак, оцифровка мира (и нас с вами в том числе) идет полным ходом. В результате рождается так называемый гибридный мир — совокупность материальных объектов и их цифровых профилей, в которой существование одних без других уже невозможно. Каким он будет, зависит от нас, ведь именно сейчас, в наше смутное время, формируется, как сказал классик, этот «дивный новый мир».
У меня есть своё видение справедливого гибридного мира (в отличие от участников сборища Института сложности Санта Фе в 2018 году, которые на полном серьезе размышляли о наиболее удобных формах будущего цифрового рабства для большинства человечества). Впрочем, это тема для отдельной статьи.
Итак, ещё раз, цель цифровой экономики — это управление всеми ресурсами, главным из которых (и это цель любой Власти) является Человек. А инструментом управления (согласно данному выше определению) в цифровой экономике служит цифровая платформа — аппаратно-программный комплекс, обеспечивающий единое информационное пространство для всех подключенных к нему пользователей и использующий систему алгоритмов управления их взаимоотношениями.
Иными словами, цифровая платформа представляет собой набор алгоритмов сбора, хранения и анализа данных, формирования управляющих воздействий, доведение их до исполнителя, контроль принятия и понимания управляющих воздействий, исполнение управляющих воздействий, контроль исполнения управляющих воздействий и их результатов, а также сбора обратной связи со всех этапов прохождения управляющих воздействий. Сложно? Отнюдь! Взгляните на работу любого маркетплейса или социальной сети — и вы увидите все перечисленные элементы и функции. И, согласитесь, эти «протоплатформы» уже неплохо управляют жизнью и сознанием Человека! А то ли еще будет… Так что капитанам глобальной цифровизации есть о чем молчать!
***
В свете сказанного выше удивительно слышать от наших «ведущих экономистов» единогласный протест простив введения какого-либо государственного экономического макрорегулирования. Любой хоть сколько-нибудь знакомый с экономикой человек прекрасно понимает, что любые макроэкономические процессы являются управляемыми. Экономический либерализм давно стал чистой идеологией, не имеющей никакого отношения к реальности. Здесь необходима небольшая оговорка: государственное регулирование экономики в глобалистском западном мире действительно фактически отсутствует. Роль регуляторов давно и успешно приняли на себя транснациональные корпорации. Так что высказывания, типа «нельзя возвращаться к госрегулированию экономики» или «мы не вернемся к социализму», вызывают у меня лично только один вопрос: а на кого вы, собственно говоря, работаете, господа?
Что касается госрегулирования экономики в России, то с 2010-х годов оно, очевидно, имеет место. Политическому руководству страны давно стало понятно, что следование ультраглобалистским посылам 1990-х — путь в тупик. Либеральному экономическому блоку правительства необходимо было что-то предпринять. Выход был найден оперативно — достижение национальных целей через экономическое регулирование выродилось в довольно уродливую форму — комплекс национальных программ и национальных проектов, единственным волшебным эффектом которого стало быстрое превращение бюджетных денег (нефтегазовых доходов страны) в недвижимость на Лазурном берегу и других теплых краях на Западе. Либералы молчали. Такое госрегулирование экономики их вполне устраивало. В результате национальные цели по сей день остаются недостижимыми, а граждане могут на соответствующих интернет-ресурсах ознакомиться с дорожными картами, планами и прекрасными презентациями нацпрограмм и нацпроектов. Фантики от съеденных конфет…
Совершенно очевидно, что без скорейшего и очень плотного вовлечения государства в управление экономикой в большой войне не победить. Решить экономические проблемы, которые встали сегодня перед страной, можно лишь приняв ряд управленческих шагов на самом верхнем уровне власти.
Чем же мы можем и должны ответить на сегодняшние вызовы? Прежде чем перейти к конкретике, считаю важным сделать еще одно отступление: желающих спасти страну от неминуемого экономического упадка сейчас предостаточно, но мало кто предлагает сколь-нибудь конкретный план действий, и почти никто не готов взять на себя ответственность за реализацию такого плана.
Необходимость отхода от глобалистского экономического курса стала особенно очевидной после двух лет пандемии COVID-19, подорвавшей мировую (и заодно российскую) экономику, но позволившей мировой финансовой элите в очередной раз «спустить пар», направив триллионы долларов в фарминдустрию и на безвозмездную помощь населению Западного мира. 22 октября 2021 года председатель правительства РФ Михаил Мишустин выпустил распоряжение №2998-р, утверждающее стратегическое направление цифровой трансформации государственного управления. Первым проектом, входящим в данное направление, указывается «автоматизация системы сбора отчетности по социально-экономическим показателям в отраслях экономики и социальной сфере, создание информационной системы, способной проводить анализ в режиме реального времени по поступающим показателям, информировать о проблемных ситуациях, а также управлять экономикой на основе динамической оптимизационной модели межотраслевого (межсекторного) баланса». Речь в распоряжении премьера шла о прекрасно проработанном инструментарии государственного управления экономикой, созданном группой российских ученых под руководством доктора экономических наук Елены Ведуты. Либеральное экономическое крыло отреагировало незамедлительно: российский интернет взорвался статьями на тему «нас ведут назад в СССР», а проработка вопроса передана созданному уже 3 ноября 2021 года экспертному совету при правительстве Российской Федерации, возглавил который не кто иной, как научный руководитель НИУ ВШЭ, известный системный либерал Ярослав Кузьминов. Разумеется, совет признал внедрение модели Ведуты нецелесообразным.
С началом большой экономической войны «коллективного Запада» против России необходимость введения государственного регулирования экономики вновь стала очевидной. Глава комитета Совета Федерации по конституционному законодательству и государственному строительству Андрей Клишас прямо обвинил правительство в провале программы импортозамещения во всех отраслях, а председатель Национального антикоррупционного комитета Кирилл Кабанов потребовал провести ревизию крупных проектов с бюджетным финансированием «для отказа от нецелесообразных на данном этапе». В марте 2022 года глава думской фракции КПРФ Геннадий Зюганов направил в адрес Мишустина письмо с предложением рассмотреть технологию для повышения эффективности управленческих решений в экономике, разработанную «Научной школой стратегического планирования Н. И. Ведуты». Видимо, Геннадий Андреевич решил напомнить главе правительства о его собственном распоряжении от 22 октября прошлого года. Как и следовало ожидать, либеральное крыло ответило быстро и дружно: Минэкономразвития, Росстат, ФНС, ФТС и Минпромторг дали отрицательные заключения на инициативу КПРФ. Минцифры, которому, кстати, в октябрьском распоряжении Мишустина поручено курировать исполнение всех перечисленных в нем проектов, отмолчалось.
В том, что законодатель обратился к правительству с важной разумной инициативой, расстраивает только то, что сделано это было в формате «предложения рассмотреть». Мне всегда казалось, что дело законодателя — инициировать и принимать законы, а правительства — брать под козырек и исполнять их. Похоже, что в российской либеральной политической системе этот принцип не работает.
Тем более странной выглядит и последняя инициатива экс-министра и автора известного труда «Кристалл роста. К русскому экономическому чуду» А. С. Галушки. Александр Сергеевич предложил (среди прочего) создать в России «цифровой госплан» под руководством созданного специально для этой цели Государственного комитета по целевому развитию и национальным проектам (Госпроект), входящего в структуру правительства РФ и имеющего статус федерального органа исполнительной власти. Я абсолютно согласен с отдельными предложениями А. С. Галушки, с какими-то другими готов спорить, но и для меня, и для остальных государственно ориентированных экономистов совершенно ясно: ни одна структура в нынешнем правительстве ни на какие глубокие реформы не способна. Нацпроекты (за исполнением которых присматривал, кстати, сам Александр Сергеевич) себя полностью дискредитировали, и никакой Госпроект ситуацию изменить не способен.
В правительстве прекрасно понимают, что экономические реформы, необходимые сегодня стране, сломают выработанную годами систему распределения бюджетов, что приведет к уничтожению бесчисленных чиновнических кормушек, созданных за тридцать лет, прожитых под флагом рыночной экономики. Зюганов обрек свою инициативу на провал уже тем, что предложил поручить внедрение системы межотраслевого (межсекторного) баланса не правительству, а неправительственной организации АНО «Новые экономические кибернетические системы и технологии». Именно это (а не пространные и ничем не аргументированные объяснения, представленные в отрицательных отзывах министерств экономического блока) стало причиной категорического неприятия инициативы КПРФ.
Геннадий Андреевич абсолютно прав в том, что возглавить и проводить сегодня экономические реформы должна структура, стоящая вне правительства и подчиненная напрямую президенту и Совету безопасности РФ. Да-да, ведь речь идет именно о противодействии угрозам национальной экономической безопасности, в серьезности которых никто сегодня не сомневается. Решения такой структуры-реформатора должны быть обязательны к исполнению министерствами и ведомствами.
Мне бы не хотелось, чтобы эта статья воспринималась как «антиправительственное выступление». Я ни в коем случае не предлагаю исключить правительство из системы управления экономикой — там огромное количество опытных профессионалов, без участия которых никакие реформы невозможны. Более того, в правительстве немало людей, осознающих необходимость глубоких реформ, готовых над ними серьезно работать. Я лишь подчеркиваю, что в сложившейся геополитической обстановке все реформы должны проходить под прямым непосредственным контролем политической власти.
Путь к победе. Что необходимо сделать
1. Взять на вооружение динамическую модель межотраслевого (межсекторного) баланса (МОБ) в качестве приоритетного направления стратегии цифровой трансформации государственного управления. Один из главных аргументов противников этой идеи (в ответах на предложение Г. А. Зюганова) — пробовали же внедрить еще в СССР в 1977–1985 годах. — не получилось. И сейчас тем более не стоит возвращаться к этой теме, экономика-то у нас рыночная. Любому специалисту, знакомому с экономикой и, хотя бы немного, с информационными технологиями очевидна полная беспочвенность этого аргумента. Во-первых, Госплану СССР и не снились те вычислительные возможности, которыми мы располагаем сегодня. Во-вторых, первые рыночники на планете — американцы — отлично знают, о чем идет речь, и могли на собственном опыте убедиться в эффективности модели МОБ: именно ее они использовали для принятия решения о структуре и объемах ленд-лиза в 1941 году.
Динамическая модель МОБ была разработана основателем «Научной школы стратегического планирования» Н. И. Ведутой в качестве метода управления в экономической кибернетики. Она представляет собой систему алгоритмов, эффективно увязывающих задания конечных потребителей с возможностями (материальными, трудовыми и финансовыми) производителей всех форм собственности. На основе модели определяется эффективное распределение государственных производственных инвестиций. Внедрив динамическую модель МОБ, мы получим возможность корректировать в режиме реального времени цели развития в зависимости от уточненных производственных возможностей резидентов и динамики спроса конечных потребителей. Динамическая модель МОБ подробно описана в книге Николая Ивановича Ведуты «Социально эффективная экономика», опубликованной в 1998 году, которую никто из нынешних критиков кибернетического подхода к управлению экономикой, предлагаемого Е. Н. Ведутой, похоже, в глаза не видел.
Модель МОБ сегодня является единственным доведенным до стадии готовности к практическому применению решением, позволяющим увидеть все «черные дыры», возникшие в различных сегментах экономики в результате санкционного давления, спрогнозировать их поведение и подсказать, в какие именно сферы должны быть сегодня направлены бюджетные деньги, чтобы стабилизировать экономическую ситуацию и заложить основу для дальнейшего устойчивого развития.
Я не буду подробно останавливаться здесь на описании динамической модели МОБ, о ней есть достаточно информации в свободном доступе, но позволю себе процитировать Елену Николаевну:
«Наша Научная школа стратегического планирования Николая Ведуты готова к созданию искусственного интеллекта в управлении экономикой (автоматизации управления), ядром которого является динамическая модель межотраслевого баланса, использующая информацию цифровых двойников для гармоничного развития экономики в направлении улучшения жизни людей. И пусть другие группы делают то же самое, мы только «за». Если просто говорить об экономике, то мы так и будем о ней только говорить. Давайте переходить к киберэкономике — когда мы слова в состоянии подкрепить строгими и доказательными расчётами, показать, откуда брать информацию. И тогда мы поможем президенту, нашей стране действительно двинуться вперед. Если мы не уйдем от говорильни о проблемах с деструктивным реформированием экономики к ее киберпланированию, то через десять лет техноускорения нам уже не о чем будет говорить — мы будем жить в другой, ужасной стране».
И я полностью с ней согласен!
2. Обеспечить механизм цифровой трансформации экономики. Критика идеи МОБ во многом основана на следующем постулате: как можно управлять экономикой на основе данных, если эти данные недостоверны? Именно эта мысль красной линией проходит в отписках, полученных от правительства в ответ на предложение Г. А. Зюганова. Ответ прост: необходимо срочно повернуть в нужное русло то, что называется цифровой трансформацией экономики.
Под цифровой трансформацией в России принято понимать хаотичное внедрение непонятно чего (искусственный интеллект, блокчейн, большие данные и т.п.) непонятно куда (в производство, в управление, в закупки и т.д.). Нетрудно видеть, что это понимание абсолютно согласуется с понятийным аппаратом Национальной программы «Цифровая экономика Российской Федерации» и доступных общественности стратегий цифровизации государственных органов и госкорпораций. Чем больше странных проектов с участием так называемых инновационных технологий реализовано в организации, тем серьезнее считаются ее успехи в цифровой трансформации.
Запрет на поставку в Россию «высокотехнологичного» ИТ-оборудования и ПО — это, конечно, одно из самых неприятных следствий санкций, введенных против нашей страны. Но я вижу в нем и положительный эффект — прекращение или, по крайней мере, приостановка цифровой вакханалии. Мы перестанем наконец-то быть бесплатным испытательным полигоном для западных технологий и перестанем плодить бесчисленные ИТ-стартапы, которые в случае успеха немедленно перекочевывают на Запад, а в случае неудачи — просто проедают бюджетные деньги.
Свои определения цифровой экономики и цифровой платформы я уже привел в начале статьи. Цифровая трансформация (и это четкое и однозначное определение) — процесс перевода организации на управление с помощью цифровой платформы. Речь идет не об автоматизации отдельных процессов или внедрении отдельных технологий. В основе цифровой трансформации всегда лежит процесс перехода от функционального управления организацией к процессному.
Пирамида иерархических структур, которую представляет собой нынешняя система управления страной, выстроена из структурных подразделений — министерств, департаментов, отделов и т.д. Каждое подразделение выполняет определенную функцию (набор функций) и передает результат ее выполнения другому подразделению — внутреннему заказчику. При этом конечный результат деятельности любой организации отдельно взятому ее подразделению часто не известен вовсе. Такой тип управления (свойственный большинству иерархических структур) называется функциональным. Первый очевидный недостаток функционального управления: работники отдельных подразделений не заинтересованы в конечном результате работы организации. Второй недостаток, заложенный в природе любой иерархической структуры, заключается в том, что обмен информацией между параллельными функциональными подразделениями затруднен, поскольку происходит чаще всего через более верхний уровень иерархии. Третий недостаток, вытекающий из второго, заключается в значительных временных затратах на взаимодействие служб. Как следствие, на выполнение любого управленческого решения уходит излишне много времени, а обратная связь в иерархии очень слабая.
Исправить перечисленные недостатки функционального управления до сих пор не удавалось никому и никакими способами. Ни внедрение специальных средств автоматизации, ни дисциплинарные меры любого, сколь угодно высокого уровня, искоренить проблему не могут. Кардинально решить ее можно только поменяв функциональный тип управления на процессный, при котором объектом управления является не функциональное структурное подразделение, а бизнес-процесс. В цифровой экономике бизнес-процесс — основа управления. В функционально-управляемых структурах бизнес-процессы также существуют, но проблема в том, что чаще всего они не описаны, а потому неочевидны для исполнителей и зачастую наполнены лишними или дублирующими друг друга действиями.
В ходе цифровой трансформации бизнес-процессы организации описываются, оптимизируются и алгоритмизируются для дальнейшего кодирования в рамках создания цифровой платформы.
Часто говорят, что предельная степень цифровизации той или иной деятельности или социально-экономической системы (организации) зависит от ее целей и характера. И в специальной литературе, и на бытовом уровне поддерживается представление о более цифровых и менее цифровых организациях. Такое представление в корне ошибочно, поскольку цифровая трансформация — это технологическая модернизация системы управления, а не деятельности организации в целом. Замена сборщиков на конвейере роботами, использование дронов вместо пилотов и другая автоматизация ручных операций не имеет к цифровой трансформации никакого отношения. Четкое разделение понятий «автоматизация» и «цифровизация», основанное на строгой системе определений, чрезвычайно важно сегодня для единого понимания целей и задач цифровой трансформации экономики.
Мы настаиваем на том, что система управления любой организацией или другой социально-экономической системой может быть цифровизирована, то есть поставлена под управлений цифровой платформой с определенной системой алгоритмов. Более того, как и любой бизнес-процесс, процесс цифровой трансформации является измеримым. Основной измеряемый KPI в данном случае — процент автоматического (без участия человека) принятия управленческих решений.
Так нужно ли говорить о том, насколько цифровая трансформация экономики способна повысить ее эффективность? Одно только исключение бесчисленных ошибок в передаче управляющих воздействий и избавление от излишней бюрократии способно кратно повысить производительность любой организации, не говоря уже о тех возможностях, которые дают современные системы сбора и анализа информации. И нужно ли говорить о том, что цифровая трансформация — единственный путь к экономическому успеху в гибридном мире будущего, который формируется сегодня на наших глазах?
Основы методологии цифровой трансформации социально-экономических систем уже разработаны моей научной группой и могут быть внедрены и использованы немедленно. Главное, что необходимо сегодня сделать для решения задачи цифровизации экономики, — обеспечить единое понимание целей и задач цифровизации, основанное на единой системе понятий и определений, признанной на уровне государства. При наличии политической воли это, согласитесь, абсолютно решаемая задача.
3. Пересмотреть роль денег и принципы ввода денег в экономику. Сегодняшний так называемый прибавочный принцип ввода денег в экономику — это ввод в экономику недостающей денежной массы, которая изымается предпринимателем и государством у потребителя через прибыль и налоги, но вводится обратно с опозданием в год с помощью банковского кредитно-депозитного мультипликатора. Изъятие прибавочной стоимости из кармана потребителя (покупателя) приводит к его обеднению и часто вынуждает его влезать в долговую кабалу, так как этой денежной массы в макроэкономике на тот момент не существует. Кроме того, существующая система осуществляет перераспределение денежной массы в пользу кредиторов, создающих фиктивные деньги в мультипликаторе коммерческих банков, что приводит к искусственному денежному дефициту в экономике. Денежный дефицит ведет к стагнации экономики государства в целом.
Разработанный научным коллективом и зарегистрированный Национальной ассоциацией авторов и правообладателей проект механизма выпуска недостающей денежной массы в экономику РФ основанной на принципах транзакционной эмиссии прибавочной стоимости — это финансово-организационная альтернатива банковского депозитно-кредитного принципа выпуска денег в экономику. Решить эту проблему позволяет автоматический выпуск прибавочной стоимости Федеральным казначейством РФ в момент совершения транзакции при покупке потребителем товара или услуги. Это будет по-настоящему обеспеченный товарной массой рубль. В отличие от транзакционного налогообложения, который изымает деньги из кармана потребителя, транзакционный выпуск прибавочной стоимости создаёт и моментально распределяет прибыль и налоги между предпринимателем и государством. Более того, такой выпуск цифрового рубля останавливает постоянный процесс обеднения потребителя.
То есть прибавочная стоимость на произведённые товары и услуги создаётся и моментально распределяется под контролем государства, что исключает создание в экономике дисбаланса и инфляции, так как киберсистема, которая базируется на динамической модели межотраслевого-межсекторного баланса, представляющей собой систему алгоритмов согласования показателей «выпуска (заказы конечных потребителей) — затрат (производителей)» всех уровней управления с процедурами корректировки управляющих воздействий с учетом обратных связей от управляемого объекта для достижения гармоничного (пропорционального) развития в направлении роста общественного блага в режиме реального времени этого не позволяет. Транзакционная модель выпуска прибавочной стоимости в экономику в рамках платёжной системы «МИР» можно внедрить в течении двух недель. Начать внедрение транзакционной модели выпуска прибавочной стоимости в экономику можно с простого товара, стоимость которого входит во все остальные. Это нефтепродукты — бензин, дизельное топливо.
Казначейство способно начать в самые кратчайшие сроки выпуск недостающей денежной массы, используя прибавочный принцип выпуска денег в экономику, что обеспечит участникам этой системы абсолютное финансово-экономическое превосходство в глобальном масштабе, даст стране новую точку политической опоры.
Экономические результаты внедрения транзакционной модели выпуска прибавочной стоимости будут впечатляющими:
1. Результатом транзакционного выпуска денег в экономику прибавочным способом станет повышение платежеспособного спроса потребителей на сумму порядка 70 трлн рублей.
2. Бюджет будет получать дополнительные 70 трлн рублей прибавочной стоимости в режиме реального времени.
3. Учёт и отчётность предпринимателей будет делать банк на основе учёта безналичных расчётов в режиме реального времени.
4. Уйдёт в историю серый и теневой сектор экономики, так как не будет смысла и технической возможности скрывать от государства предмет, условия и суммы сделок.
5. Будет внедрена экономическая киберсистема, которая базируется на динамической модели межотраслевого-межсекторного баланса, представляющей собой систему алгоритмов согласования показателей «выпуска (заказы конечных потребителей) — затрат (производителей)» всех уровней управления с процедурами корректировки управляющих воздействий с учетом обратных связей от управляемого объекта для достижения гармоничного (пропорционального) развития в направлении роста общественного блага в режиме реального времени, что снизит управленческие и временные траты на управление дисбалансами.
6. Исчезнет угроза инфляции.
7. Конкуренция будет сосредоточена на разнообразии и качестве товаров и услуг.
9. Юрисдикция РФ станет экономически выгоднее офшоров.
9. Финансово-экономическая война будет завершена победой РФ.
Очевидны и политические выгоды. Внутренняя обстановка будет стабилизирована (наличием достаточных для достижения любых политико-экономических целей, независимо от неблагоприятных условий, то есть внешнего окружения, от вмешательства неожиданных, случайных факторов и т.д.) путём создания новых зависимых, заключенных в самом политическом процессе выбранных средств, методов, исполнителей и т.д. и отношений между ними. В то же самое время возрастёт влияние РФ на политические процессы внутри отдельных стран, так как глобальные политические и глобально-хозяйственные отношения и связи, вся совокупность реализаций международного характера изменится под влиянием политической элиты РФ.
Воспроизводство новой российской политической системы будет повторяться и закрепляться, видоизменяться и обновляться как исторически новый тип политической системы, с её новой классовой природой, связями с другими подсистемами общества и станет главным политическим процессом внешней экспансии политической элиты РФ.
Будут воспроизводятся новые политические отношения и институты, политические нормы и ценности, символы и язык.
Воспроизводятся сами участники политического процесса как выразители пророссийских политических позиций, носители соответствующих взглядов, исполнители тех или иных политических ролей. Политическая элита РФ станет доминирующей политической силой всех глобальных процессов на ближайшие годы.
4. Ввести научный фьючерс. Несколько дней назад глава Российской академии наук (РАН) Александр Сергеев публично пожаловался на США, которые опускают над Россией научно-технологический занавес:
«Мы видим, какие усилия принимаются в США не только по ограничению международного сотрудничества в науке, но и по зазыву российских ученых. Мы видим эти распоряжения, которые идут со стороны администрации США, президента, которые готовы сейчас с распростертыми объятиями принимать наших российских ученых в направлениях критических, которые должны обеспечить наше технологическое развитие. Это всё продолжение одного и того же — это научно-технологический занавес, который пытаются опустить над нашей страной. Я считаю, что мы обязательно должны этому противостоять».
В устах главы российского научного сообщества прямое обвинение США в утечке мозгов звучит, мягко говоря, беспомощно, особенно принимая во внимание тот факт, что все конкретные действия американцев и конкретно Джо Байдена сводятся к предложению облегчить визовый режим для ученых из высокотехнологичных областей. Куда больше мозгов страна уже потеряла в период становления рыночной экономики, продолжающийся с момента распада СССР. В стратегии либералов для науки просто не нашлось места, и ученые с интересными наработками десятилетиями толпой валили на Запад в стремлении добиться достойного уровня жизни. Так что было бы интересно услышать ответ на жалобу Сергеева от Минобрнауки, но оно, естественно, молчит.
К счастью, фундаментальная наука России ещё не вся разрушена, и мы можем не только поучаствовать в гонке как потребители товаров, произведённых в Китае с помощью технологий американских корпораций, но и стать владельцами (интеллектуальной и финансовой ренты). С другой стороны, мы имеем огромные преимущества, за счёт которых можем изменить весь мировой экономический и политический ландшафт.
В своё время США внедрили в мировую практику схему создания денег через нефтяные (материальные) фьючерсы, мы можем предложить миру модель, основанную на создании денег через научные фьючерсы.
Национальная ассоциация авторов и правообладателей (НААП) владеет проектом создания денег через научные фьючерсы и способна в короткие сроки его запустить на территории РФ через контрольную группу в размере 7 млн студентов.
Вузы РФ могут стать экспериментальной площадкой, где впервые будет реализована методология интенсивного создания научных капиталов через капитализацию любой полезной мысли. Гораздо выгоднее перевести безработных целой страны в лаборанты и загружать их исследовательскими задачами под руководством институтов научных проблематик, чем просто так раздавать деньги. С другой стороны, такой подход к эмиссии позволит решить вопрос владения всем, что будут создавать авторы, планирования передач плодов интеллектуального труда в промышленность, а промышленности в торговлю.
Схема, предлагаемая НААП, выглядит следующим образом:
По своей сути, студент подписывает договор, согласно которому передаёт права распоряжения (п. 3. Ст. 1228 ГК РФ) интеллектуальной собственностью управляющей компании, именуемой НААП.
Далее студент выполняет свою работу в АРМ студента НААП и с самого начала работы над документом получает свидетельство о депонировании интеллектуальной собственности, проще говоря, на каждую работу студент получает депозитарную расписку НААП.
Для НААП депозитарная расписка по смыслу представляет собой двойное складское свидетельство (в понимании Гражданского кодекса Российской Федерации), свидетельство «склада» о приеме на хранение интеллектуальной собственности, документ, используемый при продаже и залоге товара. Расписка не оценивает интеллектуальную собственность, а только обозначает стоимость ее «хранения на складе» и распоряжения ей в интересах клиента на оговоренный сторонами срок.
В нашем случае НААП учреждает или приобретает небанковскую кредитную организацию, через которую взаимодействует с ЦБ РФ по вопросу передачи студентам ссуд, обеспеченных правами распоряжения интеллектуальной собственностью.
Для этого НКО НААП заключает с ЦБ РФ договор с по аналогу механизма предоставления кредитов Банка России, обеспеченные залогом прав требования по кредитам. На полученные ссуды приобретаются (по поручению студента) либо Государственные ценные бумаги, либо облигации Ростеха, распоряжение которыми остаётся за НААП. Студент получает при этом пассивный доход по купонам облигаций, который можно условно назвать «студенческим капиталом».
Таким образом, человек, решивший посвятить себя науке, сможет с самого начала своей научной деятельности зарабатывать интеллектуальным трудом, который будет должным образом учитываться и оцениваться. Доходы от своих научных достижений он будет вкладывать в промышленный капитал или государственные облигации, а жить на проценты по приобретенным ценным бумагам. Таким образом, благополучие и развитие интеллектуальной элиты России напрямую связывается с ростом общественного блага.
***
Приведенные выше меры, внедренные в комплексе, позволят решить задачу создания новой суверенной российской экономики в кратчайшие сроки. Уже через три года мы увидим успешно развивающую страну, то самое русское экономическое чудо, сотворить которое абсолютно в наших силах.
Что для этого нужно?
Во-первых, политическая воля. Во-вторых, опора на лучшие, уже существующие разработки ученых-экономистов. В-третьих, хорошие ответственные управленцы. Ну и, главное, пора перестать строить планы на десятилетия с оглядкой на вчерашних западных друзей-покровителей (А вдруг простят? А вдруг возьмут обратно?) и начинать действовать в интересах собственной страны и общества.
Заключение
Я предвижу всплеск негодования по поводу всего сказанного выше со стороны так называемого либерального экономического сообщества. Как?! Посягнуть на ключевые принципы свободы предпринимательства, денежного обращения, товарно-денежных отношений! У нас рыночная экономика! Мы тридцать лет ее строили!
Вот и помощник президента Максим Орешкин сообщает нам, что нижнюю точку экономика пройдет уже в третьем квартале 2022 года, падение ВВП не превысит 5%, а курс доллара наконец-то стал рыночным. Выстояла же наша экономика, даже в такое непростое время. Ну да, было бы странно услышать что-то иное от экс-министра экономического развития РФ, который, можно сказать, своими руками развивал эту замечательную (главное, рыночную!) экономику с 2016 по 2020 год.
Что тут скажешь? Да и нужно ли комментировать либеральные сказки для пенсионеров и школьников? Надо ли объяснять, что все экономические связи рухнули за пару месяцев, и худшее, безусловно, впереди? Что курс доллара стал таким, какой он есть, благодаря исключительно жестким регуляторным мерам? Что свободу предпринимательства наши горе-рыночники давно упорно давят бездумными налогами, ничем не оправданными ковидными ограничениями, к которым теперь добавилась драконовская ключевая ставка? Что бедность в стране растет год от года, и падение реальных доходов опережает инфляцию? Либеральные экономисты не хотят этого замечать. Куда проще строить планы до 2030 года: к тому времени ни экономики в стране не останется, ни тех, с кого за это можно будет спросить.
Но вот на что я считаю необходимым обратить внимание горячих сторонников рыночной экономики: из глобалистского контура Россию уже выдавили, открыто, не скрывая этого. Хозяева Западного мира, транснациональные корпорации, открыто и смертельно сегодня боятся нашей страны. Россия сказала глобалистам политическое «нет!» и подлежит экономическому уничтожению. Даже если сейчас нам и дадут передышку, откатив санкции назад, то лишь исходя из собственных интересов (как-никак самый большой в мире источник природных ресурсов) и, поверьте, ненадолго. Единственный выход для страны — сказать Западу свое экономическое «нет!», перестать следовать нынешним идеалам рыночной экономики, которые давно не имеют ничего общего ни со свободой предпринимательства, ни с неприкосновенностью частной собственности, ни со свободами совести и личности.
Времени на ответ у нас немного. Промедление сегодня действительно смерти подобно!
Комментарии читателей (0):