Запад «перезагружается» против Москвы и Пекина

Респектабельный американский журнал The Atlantic, ориентированный на элиты восточного побережья, опубликовал интервью главы британского МИД Элизабет Трасс. И то, о чем она говорила, — достаточно ясный сигнал, что внутри коллективного Запада идут процессы, которые могут послужить детонатором «новых 80-х годов», связанных с «консервативной революцией» Маргарет Тэтчер.

Позиционируя себя «продолжательницей» обожаемой ею «железной леди», Трасс пытается «творчески» применить опыт ее эпохи к современности, то есть против России, Китая и крепнущего союза наших стран в противодействии попыткам Запада навязать человечеству пресловутый «новый миропорядок». Не все уже помнят, что нажим, которому СССР подвергся на завершающем этапе Холодной войны, при Рональде Рейгане, был запущен именно Тэтчер, которая пришла к власти на фоне упадочного правления в США Джеймса Картера и чехарды американских президентов, когда их за шесть лет сменилось четверо.

Если же копнуть еще глубже, то можно вспомнить, что и сама Холодная война была запущена Фултонской речью Уинстона Черчилля. Правда, следует иметь в виду и важный нюанс: выступление в Фултоне последовало через две недели после «длинной телеграммы» американского временного поверенного в посольстве в Москве Джорджа Кеннана, в которой были сформулированы принципы «сдерживания» СССР. А Картер, сменивший в Белом доме Джеральда Форда, тоже своим появлением завершил некую крупную глобалистскую комбинацию, очень напоминающую, выражаясь военным языком, перегруппировку сил перед наступлением.

Ранее на ИА REX: США и их союзники не в силах остановить Китай – The Economist

Легче всего обвинить сегодня Трасс в том, что она примеряет на себя премьерскую «мантию» (тем более что это так и обстоит); труднее, но очень важно, осознать, что по неписанным «глубинным» канонам Запада, такие комбинации, которые затем подхватывает Вашингтон, превращая в экспансионистские кампании, раз за разом запускаются из Лондона. Кстати, чтобы уж завершить наш краткий исторический экскурс, напомним, что спусковым крючком и Великой депрессии, охватившей США в конце 1920-х годов, а затем перекинувшейся в Германию, где она поспособствовала приходу к власти Гитлера, послужило введенное Лондоном эмбарго на внешнюю торговлю.

БУДЬТЕ В КУРСЕ

• 06.09.23   Нарастающая конфронтация начинает пугать западные элиты?

Этот шаг послужил поводом к подготовленным еще с начала того десятилетия манипуляциям с учетной ставкой ФРС; опять всё та же самая схема: Лондон начинает и дает отмашку, Вашингтон подхватывает и разворачивает атаку на «устои», держа за спиной согласованный план управляемых глобальных «перемен». Почему именно так? Рассуждая на тему «особых» отношений США и Великобритании, Генри Киссинджер писал об «уникальной возможности Лондона влиять на Вашингтон даже после резкого уменьшения собственной мощи по окончании Второй мировой войны».

«Общность языка и культурного наследия в сочетании с величайшим тактом, — резюмировал «мэтр» глобализма, — позволяли британским лидерам вводить собственные идеи в американский процесс принятия решений таким образом, что эти идеи незаметно становились частью собственно вашингтонских».

Кстати, случайно ли, что до сих пор здравствующий Киссинджер, готовящийся отметить 99-летие, буквально на днях весьма характерно отозвался на нынешнюю ситуацию, отметив, что США должны учитывать разницу «между демократиями и автократиями». И использовать ее в своих интересах, но не ставить в центр полемики, если только нет планов внутреннего подрыва и смены власти в стане оппонентов. Трудно не увидеть в этих откровениях угрозы Москве и Пекину в эскалации противостояния, которое, если не обеспечит Западу преимуществ, в дальнейшем перейдет в стадию разрушения наших двух стран изнутри.

Возможно, распасовку Киссинджера и Трасс и не стоит «в лоб» сравнивать с тандемом Кеннана — Черчилля, но общие черты, как и признаки «перезагрузки» Запада, налицо. Никакой конспирологии: контуры новой линии в публичной политике там всегда проступают на фоне соответствующих решений, принимаемых «теневыми» центрами концептуальной власти. И в этом смысле британо-американский, как говорится в интервью, «дракон», на наш взгляд, более похожий на спрута, представляет собой весьма прочный альянс аристократии правого берега Атлантики с олигархией ее левобережья.

О чем же заявила Трасс американскому интервьюеру? Первая, общая установка: после Холодной войны, которая на самом деле «не заканчивалась, а только приостановилась», Запад расслабился и впал в «духовный кризис», прекратив отстаивать свои «идеалы», что и привело к подъему конкурентов. Если перевести этот пассаж с языка имперского идеализма на нормальный язык политики, то Запад, получается, решил свою победу «взять деньгами» и «вышел в кэш», разменяв принципы на интересы и бросившись материализовывать свое преимущество. А нужно было, считает, надо полагать, Трасс, додавить, тогда Россия бы не поднялась, и ее альянс с Китаем отпал бы сам собой.

Прямолинейно? Да, безусловно. Это не клинтоновское «Мы позволили России быть державой, но империей будут только США». Однако в западной мысли всегда весьма сильным было направление, подменяющее механизмы тонкой дипломатии грубым идеологическим диктатом. Пас, сделанный Кеннаном Черчиллю, от него вернулся к президенту Гарри Трумэну и его госсекретарю Дину Ачесону, которые, как подчеркивалось в одной аналитической разработке RAND, сделали в противостоянии с СССР «верный» выбор в пользу примитивного и твердолобого антикоммунизма.

А вот если бы вступили с «красной» Москвой в содержательную дискуссию и честное соревнование, то не факт, что преуспели бы. То же и тандем Тэтчер — Рейгана; достаточно вспомнить предельно циничную откровенность госсекретаря Александра Хейга: «Есть вещи поважнее, чем мир». То, что сказала Трасс, а The Atlantic распространил среди своей «думающей» публики, свидетельствует как минимум о подготовке, если не о готовности Запада к лобовому давлению и противостоянию с Россией и Китаем «от ножа», «острием против острия».

Киссинджер же переводит идеализм главы «Форин офис» на язык потенциально разрушительной для Москвы и Пекина прагматики, явно адаптируясь под «второе пришествие» Дональда Трампа, которому, надо полагать, «глубинное государство» уже выдало соответствующий карт-бланш. Позиции обнаруживаются невооруженным глазом. И вот уже Джо Байден, ухватив этот тренд, вполне откровенно говорит, если отбросить экивоки, что США должны «помочь» Москве на Украине завязнуть и не найти оттуда выхода (как это перекликается с радостным клекотом в свое время Бжезинского насчет «советского Вьетнама» в Афганистане).

Продолжая эту логику, России следует ожидать активизации противостояния с Западом в постсоветских лимитрофах (под шумок Украины на глазах уже серьезно деградирует ситуация в Казахстане). Внутри страны, чтобы не углубляться в детали, моделью внешнего влияния может рассматриваться вызвавший немало вопросов «самодеятельный» вояж носителя секретов и одного из предводителей системных либералов Алексея Кудрина в Израиль. Эту практику постараются «развить».

Что касается Китая, то США ожидаемо продолжат провокационное балансирование на грани «красной черты», отделяющей мир от войны, вокруг Тайваня; собственно все маневры здесь Вашингтона — от продажи оружия до многочисленных визитеров — показывают, что эта линия проводится уже давно. Неуклонное усиление роли государства в китайской экономике, особенно сейчас, в преддверие партийного съезда, по-видимому активизирует американские попытки подрыва в Поднебесной отношений власти и бизнеса.

Второе, на что обратила внимание Трасс в интервью, — «духовный кризис» Запада открыл его противникам возможности «извлечения выгоды из его институтов и открытости». Цинизм, как говорится, — высшая форма откровенности. Иначе было бы трудно квалифицировать это показательное признание, что институты глобализации, в которые Запад, начиная с распада СССР, усиленно вовлекает другие страны, — часть западного проекта. Особенно Трасс сосредотачивается на «несоответствии своему предназначению» ООН и ВТО. И понятно почему: в первой существует право вето у России и Китая; во второй Китай приобрел непропорционально большое влияние, ввиду гигантского объема экономики.

«Можно с уверенностью говорить, — вещает Трасс, — что ООН и ВТО не предпринимали должных усилий для того, чтобы положить конец такому (российскому и китайскому. — В. П.) поведению. Именно поэтому мы действительно должны укреплять эти группы, эти партнерства — коалиции заинтересованных сторон, чтобы достигать поставленных целей».

Понимаем? Цели ООН и ВТО, как их видит Запад, — в легализации его глобального господства, противодействие которому недопустимо. Продолжая эту мысль, легко объяснить появление новых институтов, вроде того же «саммита демократий», в которые Москва и Пекин не допущены; то есть в интервью главы британского МИД находят подтверждение догадки российской и китайской дипломатии, что эти новые институты призваны заместить старые. Москва, наконец, избавилась от иллюзий, связанных с европейскими площадками. То же самое происходит с Китаем.

Внутренние трансформации в крупных частных компаниях с усилением государственного контроля — естественная реакция на односторонние действия Запада против той же России. Отсюда вывод своего частного сектора из-под так называемого «международного» влияния, под которое, как теперь прозвучало открыто, маскируются западное участие и интерес. Пекину предстоит также окончательно убедиться в эфемерности надежд на перехват лидерства в международных структурах; то, что Запад этого не позволит ни при каких обстоятельствах, было понятно и раньше, а теперь сказано прямо.

Третий содержательный пункт интервью носит открытую антикитайскую направленность. Предложено «институализировать» не наделенную собственной структурой «Большую семерку», превратив ее в «экономический НАТО», задачей которого объявляется «защита от Китая». С момента внедрения в международный формат «Группы двадцати» нас настойчиво убеждали в том, что «семерка» себя изжила и что формирующая многополярность требует расширенных форматов. Но как только таковая стала превращаться из лозунга в факт, выяснилось, что страдают западные интересы.

И вот теперь предложено все эти «плюралистические» игры свернуть. У этой проблемы имеется и еще один срез. Как совсем недавно приходилось отмечать, «семерка» — рупор Трехсторонней комиссии (Трилатерали), следовательно, придание ей официального статуса активизирует продвигаемый Трилатералью проект «мировых блоков». России, как помним, это угрожает разделом по Уралу, а Китаю — попытками отодвинуть его на азиатскую периферию. Новое звучание, следовательно, приобретают шаги Вашингтона по расширению региональной роли Японии и укрупнению с ее участием системы проамериканских альянсов, новым элементом которых для региона в последнее время становится британское присутствие.

Четвертый пункт — «глобализация» НАТО, упакованная в тезис о «расширении охвата и (!) полномочий» блока, что можно трактовать вполне однозначно. Прежняя градация, в соответствии с которой ООН держала глобальный уровень, а НАТО, как и ЕС, как региональные организации, в статусном отношении рассматривались этажом ниже, приказала долго жить. Отчасти Трасс, конечно, блефует; на дворе не XIX век, и у Великобритании нет реальных возможностей обеспечить «глобализацию» своего военного присутствия в удаленных от нее регионах. Однако уже проходила, причем, несколько раз, информация о возможной «активизации» (британского) Содружества с его обратной трансформацией в империю. Если то, что говорит британский министр, про это, то есть, о чем задуматься. Опять-таки, и России, и Китаю. Ведь, в конце концов, если место ООН занимает «саммит демократий», уже не с глобальным, а с выборочным представительством по принципу лояльности, то у новой организации вполне могут образоваться и лояльные Вашингтону и Лондону силовые институты.

С четвертым тесно связан и следующий, пятый пункт. Речь идет о ситуации на Украине, а в уме, как мы понимаем, держится вся постсоветская периферия, а также Тайвань. Нормандский формат, который привел к Минским соглашениям, Трасс считает следствием исключения Парижем и Берлином из российско-украинского урегулирования Вашингтона и Лондона, и это, по ее словам, «обернулось катастрофой».

«Мы должны были быть там, — убеждена министр, — должны были участвовать в процессе с самого начала. И мы не допустим эту ошибку снова».

Что получается? Откровенное подталкивание киевского режима к войне США и Великобритании, оказывается, было нужно затем, чтобы загнав Россию в тупики военного конфликта, вернуться к соглашениям, подобным Минску, но взять их под собственный контроль. Да еще, понятное дело, с гарантиями Киеву от ответственности за их нарушения. А мы удивляемся, почему это Зеленский требовал «разбавить» нормандский формат американским присутствием? И откуда взялся стамбульский прецедент, унижающий Россию, после провала которого Украина «почему-то» ушла с заявленных позиций и с переговоров? Это урок прежде всего для России, для «отечественных» соглашателей из числа записных «нетвойнетников»: возврата к Минску, в рамках которого Москва владела аргументами, чтобы уличать Киев в невыполнении соглашений, больше не будет. Участие Вашингтона и Лондона гарантирует такое содержание любого нового «компромиссного» документа, которое будет равно безоговорочной российской капитуляции.

Ну и «на десерт» последнее. По словам Трасс, Путин «стремится создать великую Россию, которая станет угрозой для всей континентальной Европы и Соединенного Королевства». Комментарии излишни. Кроме одного. Зафиксируем: централизованная Россия Западу неприемлема в принципе. Как тут не вспомнить откровения правой руки президента Вудро Вильсона — полковника Хауса — столетней давности: «Остальному миру будет спокойнее, если вместо огромной России в мире будут четыре России — Сибирь и поделенная натрое европейская часть страны».

С западной точки зрения — раздел России и есть формула геополитического «баланса», исключающего вызов западному доминированию в Европе. Что касается Азии, то непосредственное британское присутствие в АТР не может не активизировать попытки не только не допустить интеграции Тайваня с Китаем, но и возродить сданную было в архив совсем недавно, около семи лет назад, идею отделения от Китая юга страны. Эквивалентом этого плана служил просуществовавший до 2015 года пилотный проект «Южного Китая», как он был сформулирован в документах Фонда братьев Рокфеллеров. Официальных объяснений на счет ни его присутствия, ни удаления из программы фонд не давал. Но существует мнение, что это было сделано под давлением лоббистов Парижского климатического соглашения, в надежде на максимально глубокое вовлечение Пекина в игры вокруг «климатического лохотрона», чему фактический призыв к «южному сепаратизму» явно препятствовал.

И последнее. Над Трасс можно смеяться, вспоминая уровень ее географической «грамотности», прилюдно продемонстрированной главой российского МИД Сергеем Лавровым, когда он поставил собеседницу в тупик вопросом о принадлежности Воронежской области. Но нужно понимать, что тот же Рейган звезд с неба тоже не хватал; дело не в конкретном персонаже, дело — в элитарных решениях, принятых в тиши резиденций, территориально весьма удаленных от правительственных кабинетов. Очень похоже, что такие решения, связанные с фактической блокадой российско-китайской Евразии, уже приняты. Иначе Трасс никогда не позволила бы себе подобную тональность выступлений, а крупный журнал, влияющий на настроения элит атлантического побережья США, никогда бы этого не опубликовал. Ибо по Дэвиду Рокфеллеру, «газетчики — это собачки, которые лают, пока им разрешают». Следовательно — разрешили. Делаем выводы.