В первой части статьи автор детально анализирует выступления участников сессии «Климатические изменения — снова про деньги?» на Восточном экономическом форуме и приходит в целом к неутешительному выводу об несамостоятельности российской климатической политики на данном этапе, что является закономерным следствием 20-летнего бездействия правительства и полной свободы действий для климатического лобби.
2−4 сентября 2021 года во Владивостоке прошёл Восточный экономический форум. Одним из главных организаторов форума был заместитель председателя правительства РФ — полномочный представитель президента РФ в Дальневосточном федеральном округе Юрий Трутнев.
В своем вступительном слове Ю.П. Трутнев сказал:
«Выполняя решение президента, правительство Российской Федерации создало на территории Дальнего Востока целостную, динамично развивающуюся систему поддержки инвестиций. Территории опережающего развития, свободный порт Владивосток, электронная виза, «дальневосточный гектар», ипотека для молодых семей — эти и многие другие инструменты, разработанные для развития Дальнего Востока, сформировали новое инвестиционное пространство, создали условия для того, чтобы сотни проектов, существовавших до этого как идеи, нашли свое претворение в жизнь».
И заверил:
«Будем делать всё возможное, чтобы эти задачи выполнить».
Тема климатической повестки, углеродного регулирования и денег, которые вращаются на зарубежных углеродных рынках, прежде всего ЕС, некоторых американских штатов и на развивающемся рынке Китая, звучала практически на всех сессиях форума. В первой части статьи ограничимся обсуждением выступлений только одной сессии «Климатические изменения — снова про деньги?», организованной ОАО «Удоканская медь».
На этой сессии было сказано, что:
«Проблемы изменения климата активно обсуждаются на ведущих мировых дискуссионных площадках. «Зеленая» трансформация оказывает влияние на мировую экономику и общественные отношения, обнаруживая новые угрозы и создавая новые возможности. Климатическая повестка становится значимой частью парадигмы устойчивого развития в условиях ESG-трансформации. Важным фактором, оказывающим экономическое воздействие на бизнес, является реализация мер, направленных на регулирование выбросов парниковых газов».
В России также предпринимаются шаги по ограничению выбросов парниковых газов: стартует Сахалинский эксперимент по созданию системы торговли выбросами, начинается реализация проекта по созданию углеродно-нейтральной территории в Мурманской области, создаются экспериментальные карбоновые полигоны и фермы в рамках изучения климатического воздействия. Пришло время гармонизации международной и российской методологий учета углеродного следа и формирования нормативно-правовой базы «зеленой» экономики.
Читайте также: «Зелёный переход», белый господин и как поспорили Солженицын с Чубайсом
Какие же, по мнению участников сессии, существуют риски и возможности для России, связанные с реализацией климатических инициатив на корпоративном, отраслевом, национальном и международном уровне? В первую очередь это, конечно, трансграничное углеродное регулирование ЕС (ТУР) — новая экономическая реальность для ориентированного на экспорт бизнеса. И как к ней адаптироваться? Станет ли реализация климатических проектов эффективным инструментом декарбонизации, где взять кадры для внедрения современных низко- и безуглеродных технологий? Как обеспечить лидирующие позиции российских карбоновых проектов и «зеленых» инициатив бизнеса, как использовать льготы, субсидии и иные преференции?
Попробуем разобраться в этой повестке, исходя из выступлений участников сессии, содержания которых были порой крайне… неоднозначны.
Для начала модератор сессии ректор Российского экономического университета имени Г.В. Плеханова Иван Лобанов в своем вступительном слове огорошил публику оригинальной трактовкой базовых понятий и состояния климатической политики. Начал он с того, что назвал парниковые газы «углеродным газом». После этого он оригинально интерпретировал обязательства РФ по ограничению выбросов парниковых газов в Парижском соглашении: Россия якобы намерена к 2030 году сократить на (выделено мной — В.П.) 70% выбросы относительно уровня 1990 года и достичь углеродной нейтральности к 2060 году. В трактовке г-на Лобанова получается, что углеродная нейтральность — это нулевые выбросы, в то время как в трактовке представителей всех других стран — это равенство объемов антропогенных выбросов и объемов их поглощения на территории юрисдикции определенной страны. Именно это и подтвердил позже присутствовавший на сессии представитель ЕС — посол Финляндии Антти Хелантеря.
Не первый раз уже звучат заявления различных функционеров, искажающих суть климатических проблем и поручений президента РФ и других государственных органов. Возникает вопрос: модератор сессии пока ещё толком не вошёл в тему или таким образом он призывает руководство РФ полностью сократить выбросы парниковых газов и оставить граждан РФ без традиционных энергоносителей, распродав права на их использование (углеродные квоты) представителям других стран? Что это, оговорка, небрежно сформулированная фраза или старая песня российского климатического лобби? Попробуем разобраться.
27 марта 2021 года под руководством президента РАН Александра Сергеева прошла «Экспертная сессия по стратегии низкоуглеродного развития России». Первоначально в анонсе мероприятия была опубликована шокирующая новость:
«Минэкономразвития РФ подготовило Стратегию долгосрочного развития России с низким уровнем выбросов парниковых газов до 2050 года в развитие Парижского соглашения» (Сессия).
К 2030 году в нашей стране выбросы парниковых газов должны сократиться на 70% (от уровня 1990 года) с учетом максимально возможной поглощающей способности лесов, а к 2050 году должны быть закрыты все предприятия, производящие парниковый газ».
Сначала мне показалось, что у готовивших подобный анонс мероприятия «крыша поехала» под влиянием климатической истерии зеленых или же это специально придуманный фейк. Во-первых, указ президента РФ о сокращении выбросов парниковых газов №666 гласит о цели по сокращению выбросов к 2030 года до уровня 70% от выбросов 1990 года, то есть на 30%. В проекте «Стратегии долгосрочного развития России с низким уровнем выбросов парниковых газов до 2050 года» представители Минэкономразвития рассматривают четыре варианта низкоуглеродного развития России с сокращениями к 2050 году выбросов парниковых газов по отношению к выбросам 1990 года, начиная от 52% и заканчивая 90% в зависимости от сценариев экономического развития.
При этом авторы стратегии демонстративно обходят заявление Владимира Путина на организованном в апреле 2021 года по инициативе президента США Джо Байдена Международном климатическом саммите о том, что поглотительная способность российских лесов оценивается в 2,5 млрд тонн СО2-экивалента, что значительно превышает российские выбросы в 1,6 млрд тонн. То есть в то время как другие страны только берут на себя обязательства по достижению нейтральных углеродных балансов к 2050 или 2060 годам, Россия давно обладает таким балансом и более того, избыточным поглощением на 900 млн тонн СО2!
Эта же оценка поглотительной способности российских лесов прозвучала на круглом столе в президиуме РАН. А на Восточном форуме о данном факте косвенно упомянул только один участник рассматриваемой сессии — заместитель генерального директора по проектному инжинирингу и международному сотрудничеству ПАО «РусГидро» Сергей Мачехин, который констатировал, что обширные территории РФ являются крупнейшими в мире поглотителями углерода. Кроме того, он сообщил, что компания «Русгидро» финансирует исследования аккумуляция углерода в донных отложениях 9 водохранилищ. Также он акцентировал внимание на проблеме признания результатов подобных научно-исследовательских работ международными организациями.
Если рано или поздно оценка поглотительной способности российских лесов в 2,5 млрд тонн СО2 будет доказана и признана ООН, то тогда получается, что указание Владимира Путина об опережающем достижении Россией углеродной нейтральности по сравнении с развитыми странами, которые собираются это сделать только к 2050 году, уже выполнено.
Но, как говорит народная мудрость, «на ком пашут, на том и воду возят», то есть страны ЕС намерены обложить импорт из России углеродным оброком, заявив о намерении ввести систему трансграничного углеродного регулирования (ТУР). И справедливости ради, у них нет никаких формальных оснований выделять Россию среди других стран-импортеров, так как последняя официальная оценка поглотительной способности российских лесов, которая сегодня фигурирует в ООН, составляет всего… 500 млн тонн СО2. Получается, что на всех международных формах президент заявляет об экологическом и климатическом донорстве России, а правительство одновременно сообщает в ООН, что считает свою страну заурядным загрязнителем. Не эта ли коллизия должна быть главным вопросом всех климатических круглых столов, сессий и форумов, потому что от её исхода зависит вся дальнейшая климатическая стратегия России?
При анализе прошедшей сессии, как и множества других «климатических» мероприятий, начиная с ратификации Рамочной конвенции по изменению климата (РКИК) в 1994 году, бросается в глаза факт отсутствия в России национального законодательства по реализации своих обязательств, что свидетельствует об отставании России в климатической повестке от промышленно развитых стран более чем на 20 лет.
Реакцию наших властей и бизнеса на действия стран ЕС точно характеризует другая народная мудрость — «пока жареный петух не клюнет». Однако, пусть и с огромным опозданием, сегодня можно констатировать, что лед тронулся и решением проблем климатической повестки российская власть наконец занялась.
На сессии кратко выступил заместитель министра экономического развития Илья Торосов, который рассказал о мерах, предпринимаемых министерством по реализации закона от 02.07.2021 №296-ФЗ «Об ограничении выбросов парниковых газов», и вариантах стратегии низкоуглеродного развития. Также он рассказал о появлении понятийного аппарата, о таксономии зеленых инвестиций на территории РФ и проинформировал о том, что до конца года будут проработаны вопросы создания системы торговли углеродными единицами и углеродной биржи. Эффективность разрабатываемых мер министерство намечено обсудить с коллегами.
Также отсталость законодательной, нормативной и методологической базы углеродного регулирования подтвердили многие участники сессии. Президент Российского союза промышленников и предпринимателей (РСПП) Александр Шохин обратил внимание на активную и жесткую позицию РСПП по отстаиванию интересов наших экспортных компаний по проблеме трансграничного углеродного регулирования (ТУР), что заставило Евросоюз смягчить свою позицию и перенести срок его окончательного введения на 2026 год. За это время ЕС намерен отладить механизмы ТУР в отношении методологии оценки выбросов и критериев признания углеродной нейтральности стран. Также Александр Шохин отметил необходимость изменения методики оценки поглощающей способности лесов и других территорий РФ, которая сегодня самая жесткая в мире. Особо он обратил внимание на необходимость признания Евросоюзом результатов российских климатических проектов и программ в соответствии принципом общей и дифференцированной ответственности и базовыми принципами ВТО. Также он рассказал об участии РСПП в решении проблем загрязнения атмосферы в 12 российских регионах.
После Александра Шохина выступил эксперт Международного центра устойчивого энергетического развития под эгидой ЮНЕСКО, генеральный директор ООО «КарбонЛаб» Михаил Юлкин, который многие годы в Комитете по экологии и природопользованию РСПП был председателем рабочей группы по проблемам изменения климата. В своем сообщении Михаил Юлкин обратил внимание, что 120 стран объявили об углеродной нейтральности, а Россия пока этого не сделала и, как ему кажется, три варианта стратегии низкоуглеродного развития РФ, разработанные Минэкономразвития, не предусматривают достижения углеродной нейтральности.
Также ему кажется, что стремление других стран — наших торговых партнеров к углеродной нейтральности сулит проблемы РФ, которые связаны с падением спроса на газ, нефть, уголь и нефтепродукты, экспорт которых составляет значительную часть доходности российской экономики. Эту проблему России он поставил по значимости выше проблемы ТУР и заявил, что для её решения необходим переход к модели экономики, в которой традиционная российская углеводородная энергетика будет заменена возобновляемыми источниками энергии. В противном случае роста российской экономики не будет. При этом он также выразил сомнения, что фактические выбросы парниковых газов РФ в объеме 2 млрд тонн можно будет перекрыть лесными проектами.
На вопрос модератора о том, когда, по его мнению, мировая экономика станет углеродонейтральной, Михаил Юлкин ответил, что примерно к 2050−2060 годам. Но, учитывая заявления ряда стран о планах по значительному сокращению выбросов до 2030 года, возможно, что это произойдёт ещё раньше. При этом он высказал сожаление, что РФ отказывается от участия в коалиции по отказу от угля.
Очевидно, что Михаил Юлкин занимает позицию, исключающую факт актуального углеродонейтрального баланса в России. При этом года два назад на круглом столе по проблемам российского лесного хозяйства, организованном Фондом дикой природы (WWF), Михаил Юлкин в своём выступлении представил углеродный баланс Архангельского ЦБК, в котором объемы поглощения углерода лесами, арендуемыми комбинатом, были засчитаны в баланс комбината как арендатора лесов. Это позволило заявить о достижении углеродной нейтральности комбината и его продукции, но почему-то в этой возможности Михаил Юлкин отказывает России. Рассмотрим эту ситуацию в конце данной статьи, потому что подобные двойные стандарты свойственны не только г-ну Юлкину и не только экспертам ЮНЕСКО, но и многих структур ООН, что стало причиной, например, выхода из ЮНЕСКО США решением Дональда Трампа.
Председатель комитета по энергетике, председатель координационного комитета проекта «Зеленая инициатива» Ассоциации европейского бизнеса (АЕВ) Эрнесто Ферленги в своем онлайн-выступлении отметил, что ТУР будет внедрен в странах ЕС как составная часть программы «Зеленая инициатива». При этом он обратил внимание на технологическую необеспеченность этого процесса и привел цифры, что 40% технологий, необходимых для реализации «Зеленой инициативы», ещё отсутствуют, а 35% технологий находится в стадии прототипа.
Заместитель министра энергетики РФ Павел Сниккарс обратил внимание на энергетический баланс РФ, в котором, в отличие от многих стран, безуглеродные источники энергии — ГЭС и АЭС — составляют 40%. Также он высказал мнение, что гидростанции являются не только безуглеродными источниками энергии, но и их водохранилища являются поглотителями углекислого газа. Министерство энергетики готовит закон о «зелёных» сертификатах электроэнергии, который в ближайшее время будет обсуждаться в правительстве РФ.
На сессии выступил представитель ЕС, чрезвычайный и полномочный посол Финляндии в России Антти Хелантеря. Он рассказал о стратегии стран ЕС в достижении нейтрального баланса к 2035 году и мерах Финляндии по достижению данной цели. Особо он отметил факт, что Финляндия сократила выбросы на 30% от уровня 1990 года при одновременном росте ВВП в три раза. Тем самым Антти Хелантеря подтвердил тезис, часто звучавший из уст климатических алармистов, о возможности экономического роста при одновременном сокращении выбросов парниковых газов.
Вице-президент по устойчивому развитию ВЭБ РФ Андрей Байда рассказал о различных оценках экономических потерь России от введения ТУР, которые существенно расходятся. При этом он отметил, что все новеллы западной климатической политики предполагают, что мы должны платить и каяться. По оценке ВЭБ, ориентировочные затраты России на достижение углеродной нейтральности к 2060 году ужасающие и потребуют примерно 15 трлн руб. в год, а это 14−15% ВВП.
При этом он заметил, что подготовка специалистов для реализации повестки ESG это обычный процесс подготовки инженерных кадров, которые необходимо готовить, так же как и специалистов зеленого финансирования.
ESG-трансформация — обеспечение курса на соблюдение экологических (environmental) и социальных (social) приоритетов, а также принципов прозрачности управления (governance) при планировании отраслевого и корпоративного развития.
Непонятно, на чём основаны цифры затрат, приведенные представителем ВТБ. Даже западные эксперты, выступавшие по климатической повестке на Гайдаровском форуме, заявляли о доходности вложений в зеленые проекты как $15 на один вложенный. Финансовая модель, построенная на концепции стимулирования снижения антропогенных выбросов парниковых газов и увеличения поглотительного ресурса территорий РФ, разработанная ещё в 2009 году и отмеченная дипломом Сенаторского клуба СФ ФС РФ, показывала экономический эффект доходности бюджетов в размере 5 рублей на один вложенный рубль. То есть окупаемость стимулирования климатических проектов для российского бюджета составляет менее одного года, а далее доходы бюджета только приумножаются.
Заместитель генерального директора по устойчивому развитию и корпоративным вопросам ООО «Удоканская медь» Юлия Шабала рассказала, что за последние 5 лет стали появляться руководители и замы по устойчивому развитию для обеспечения ESG-трансформации компаний. Но до настоящего времени в России не определен бенчмаркинг.
Бенчмаркинг (эталонное оценивание, англ. benchmarking) — сопоставительный анализ на основе эталонных показателей как процесс определения, понимания и адаптации имеющихся примеров эффективного функционирования предприятия с целью улучшения собственной работы.
То есть в России не определен эталон и порядок оценки результатов сокращения выбросов для их верификации. При этом Юлия Шабала отметила, что если в большинстве регионов можно обсуждать вопросы доступности зелёной энергии, то на Дальнем Востоке ещё не решён вопрос обеспеченности электроэнергией.
Далее она заявила, что величина углеродного следа в металлургии главным образом зависит от источников энергии. При этом она считает, что невыгодно и ненадёжно покрывать выбросы предприятий объемами поглощения с помощью лесопосадок и тушения пожаров, а углеродонейтральная медь — цель долгосрочная.
Генеральный директор Центра международных и сравнительно-правовых исследований Екатерина Салугина-Сороковая обратила внимание на то, что в других странах корпорации в основном берут добровольные обязательства, а новое поколение оказывает давление на корпорации и органы власти государства в целях усиления обязательств, на примере иска к компании «Шелл» в Нидерландах.
Особенно энергично выступил первый вице-президент Газпромбанка Роман Панов, который выразил мнение, что климатические изменения — это не про деньги, а про общие усилия по предотвращению этих изменений. Деньги это инструмент в достижении целей этих усилий. Заявления о том, что России как участница Парижского климатического соглашения находится в изоляции и к ней предъявляется повышенные требования, не соответствуют действительности.
Также он сообщил о наличии 29 рынков в Европе, США и Китае, на которых ведётся торговля углеродными единицами. При этом он констатировал, что ключевая задача РФ — создание национальной системы учета объемов выбросов и поглощения парниковых газов и важность создания российской системы квот для торговли с другими странами. При этом он отметил, что крупнейшим рынком торговли квотами на выбросы является система ETS, функционирующая в странах ЕС, и для России важна унификация национального углеродного рынка с рынком ЕС.
В России в июне вышел 296 ФЗ «Об ограничении выбросов парниковых газов», который четко определяет порядок действия органов власти и бизнеса и вводит обязательность системы учета углеродного следа для крупных компаний, выбрасывающих год 150 тыс. тонн и более СО2.
Закончил же свое выступление Роман Панов как раз про деньги, сообщив что портфель проектов «Газпромбанка», которые можно отнести к зеленым, составляет 200 млрд руб., и что крайне важно субсидировать проекты по внедрению наилучших доступных технологий. Занимаются этой проблемой РСПП, Минэкономики, Минэнерго и Центробанк, которые проводят работу по формированию финансовых стимулов, позволяющих сокращать издержки банков при кредитовании зеленых проектов.
Следует обратить внимание, что российский закон о выбросах парниковых газов, который приветствовал Роман Панов, советник президента РФ и спецпредставитель РФ на переговорах по климату Руслан Эдельгериев охарактеризовал как устаревший. При этом не прошло и двух месяцев с появления этого закона, как Минэкономразвития уже выносит на обсуждение поправки. Предусмотренные законом меры стимулирования климатических проектов и возможности привлечения зарубежных инвестиций на эти цели призрачны в отсутствие целостной национальной системы углеродного регулирования. В составе такой системы необходимым элементом должна быть подсистема учета фактических выбросов и поглощения по субъектам хозяйственной деятельности, которая как раз и должна стать инструментом регулирования. Главным существенным упущением 296 ФЗ является нечёткость определения понятия «углеродные единицы». Вот для сравнения несколько вариантов понимания, что такое «углеродные единицы».
Так, в понимании Романа Панова «углеродная единица — это квота на выброс парниковых газов, измеряемая в тоннах СО2-эквивалента», в то время как по закону 296 ФЗ «углеродная единица — верифицированный результат реализации климатического проекта, выраженный в массе парниковых газов», а по постановлению правительства РФ №780 от 15.09.2011 «углеродная единица — установленная Протоколом и международными требованиями единица установленного количества выбросов парниковых газов, единица сокращения выбросов и единица абсорбции».
Понятия «углеродная единица» нет в текстах статьи 6 Парижского климатического соглашения, как не было его и в Киотском протоколе.
Под понятием «углеродная единица» в постановлении правительства РФ №780 от 15.09.2011 произведена подмена, когда по совместным проектам в рамках статьи 6 Киотского протокола незаконно продавалась часть квоты РФ («установленного количества») на выбросы парниковых газов. Закона о порядке установления квот на выбросы парниковых газов и порядке их оборота на внутреннем и внешнем рынках до сих пор нет, и, судя по содержанию закона 296 ФЗ, это будет предусмотрено только для крупных компаний. То есть подмена понятий продолжается и сегодня в целях продажи части объема суверенных прав РФ на выбросы парниковых газов под видом результатов климатических проектов, выраженных в тоннах СО2-эквивалента. Таким образом, Закон о регулировании парниковых газов является очередным примером частного присвоения национальной природной ренты в особо крупных размерах. Напомним, что речь идёт о триллионах долларов.
Если «углеродная единица» — это квота на выброс парниковых газов, измеряемая в тоннах СО2-эквивалента, то продажа результатов климатических проектов может быть разрешена только при наличии порядка установления квот для субъектов хозяйственной деятельности. Если речь идет о гармонизации торговли углеродными квотами со странами ЕС, то надо понимать, что в странах ЕС продавать углеродные квоты за пределы ЕС категорически запрещено. Страны ЕС также прекратили принимать результаты климатических проектов из других стран в систему ЕТS начиная с 2013 года. Именно поэтому до сих пор нет окончательного решения по статье 6 Парижского климатического соглашения, и маловероятно, что это решение будет принято на СОР-26 в Глазго в этом году, потому что развивающиеся страны требуют оплаты результатов климатических проектов, реализованных во втором периоде Киотского протокола с 2013 по 2020 годы.
Глава Республики Алтай Олег Хорохордин рассказал о возможностях в рамках климатической повестки, открывающихся для регионов, которые являются поглотителями антропогенных выбросов. Он рассказал о стратегии Республики Алтай по наращиванию солнечной энергетики со снижением тарифов к 2029 году до уровня газовой энергетики, что позволит продавать солнечную электроэнергию другим регионам. Подобные усилия регионов должны монетизироваться при оценке конкурентоспособности региональных экономик. При этом он отметил, что «баланс экономики, общества и природы — это гораздо шире, чем углеродная нейтральность».
Далее на сессии выступил представитель «Норникеля» Андрей Грачев, который сообщил, что, используя электроэнергию ГЭС, корпорация уже выпустила первую партию углеродонейтрального никеля и до конца года готовит следующую подобную партию. Эта информация перекликается с недавней новостью о том, что «Сахалин энерджи» продала партию сжиженного углеродонейтрального «зеленого» газа Англии. То есть пока наше правительство копается в «песочнице», как охарактеризовала эксперимент по торговле выбросов на Сахалине Виктория Абрамченко, и не может сформировать комплексную законодательную и нормативную базу по углеродному регулированию в России в целом, наши компании уже торгуют углеродонейтральной продукцией. Как говорится, картина маслом «Приплыли!».
Вот каков в итоге проект резолюции сессии «Климатические изменения — снова про деньги?»
1. В Российской Федерации разрабатываются и принимаются меры, направленные на снижение выбросов парниковых газов и достижению углеродной нейтральности, включая стимулирующие меры в области климатической деятельности.
2. Российская Федерация должна ускорить создание национального или наднационального (в рамках ЕАЭС/ТС) углеродного рынка. Субъекты Российской Федерации должны стать активными участниками процесса достижения углеродной нейтральности экономики.
3. Необходимо обеспечить снижение рисков, связанных с введением в ЕС трансграничного углеродного регулирования. Необходим запуск системы торговли выбросами на общенациональном уровне. Требуется гармонизация и унификация в методиках по углеродной отчетности.
4. Необходимо проводить политику наибольшего благоприятствования для климатических проектов на территории страны, включая использование механизма государственно-частного партнерства и стимулирование привлечения зарубежных инвестиций. Следует разработать и внедрить национальные стандарты оформления результатов климатических проектов, признаваемых на международном уровне.
5. Следует стимулировать развитие новых технологий захоронения и переработки углерода в естественных и высокотехнологичных создаваемых условиях, а также проработать стандарты и законодательную базу с учетом международного опыта.
А вот мои предложения по резолюции для этой сессии:
1. После принятия Дохийской поправки к Киотскому протоколу (2012 г.) наивно надеяться на привлечение зарубежных инвестиций на реализацию климатических проектов и мероприятий по адаптации к изменениям климата на территории России, особенно в условиях санкций, нарушающих положения ВТО.
2. Введение трансграничного углеродного регулирования должно рассматриваться как самая необоснованная и агрессивная санкция против России, тем более если удастся добиться признания на уровне ООН новой оценки поглотительной способности российских лесов.
3. Потенциальная возможность продажи суверенных квот РФ в рамках реализации климатических проектов по 6 статье Парижского климатического соглашения крайне невыгодна для экономики РФ, ограничивает устойчивое развитие её экономики и потому должна быть запрещена, также как и в ЕС.
4. Создание в России национальной системы стимулирования реализации климатических и, что более важно, экологических проектов крайне необходимо, но с использованием собственных финансовых ресурсов, на основе национальных методологий и механизмов регулирования. Это крайне выгодно для экономики РФ в целом и приведёт к увеличению доходности бюджетов всех уровней.
5. Эффективность иностранных углеродных кредитов, предоставленных для реализации климатических проектов как инструментов поддержки сепаратизма в странах-заёмщиках, была ярко продемонстрирована в Прибалтике, на Украине, в Казахстане и Белоруссии. С этой же целью углеродные кредиты в разное время предоставлялись ряду наших компаний и регионов. Западные страны, в частности Япония, неоднократно заявляли, что финансирование климатических проектов в других странах в первую очередь связано с лояльностью к политическому курсу своих стран. Таким образом, и «песочница» регионального углеродного регулирования на Сахалине может неожиданно закончиться островной цветной революцией с потерей для России как самого Сахалина, так и прилегающих островов.
Продолжение следует…
Комментарии читателей (0):