Вопрос о прививке становится вопросом доверия к власти

Когда год назад появились аналитики и наблюдатели, уверявшие, что пандемия в скором времени обернется созданием жесточайшего гетто, казалось, что люди эти несколько нагнетают. Хотя и было понятно, что рано или поздно появится вакцина, а с ней — вопрос о ее безопасности и о том, как будет проходить прививочная кампания.

Вопрос о безопасности вакцин от ковида возник во всех странах, и отвечать на него стали по-разному. Так, когда в Греции забеспокоились по поводу препарата от AstraZeneca и связанных с ним случаев тромбоза, власти страны заявили решительно: таких эпизодов во всем государстве не насчитывается и десятка, оснований для отказа от вакцины этого производителя нет, прививаемся и дальше. А вскоре подтвердили: граждане, записавшиеся на вакцинацию препаратом AstraZeneca, свои номерки отменять не стали и явились в назначенное время.

Ранее на ИА REX: Кто и зачем спонсирует антипрививочную агитацию?

В Израиле пандемию взяли в ежовые рукавицы, карантинные меры там были значительно строже наших. Вакцины быстро скупили, население привили поголовно и в рекордно короткие сроки. Как властям удалось убедить граждан массово идти на прививку — с учетом того, что и там имели место побочные эффекты? Действовала дисциплина, свойственная государству с довольно жесткой системой обращения с гражданами, а пропаганда работала не покладая рук — подписка на многочисленные израильские каналы плюс вирусные сообщения в соцсетях, которые присылали тамошние знакомые, позволили составить довольно ясную картину «методов убеждения». К примеру, из Израиля пришел анекдот о докторе, который для каждого не желавшего прививаться пациента нашел свой аргумент, в том числе — крутизна предлагаемого им препарата в сравнении с препаратами, которые колют в других странах. И у него срабатывало. Там же жестко высмеивали любые сообщения о побочных эффектах, приписывая вакцинам ироничные побочки.

У нас в стране в части пропаганды прививки как-то сразу не задалось, и чем дальше, тем хуже. Непривитых кое-где решили от их болезней (не ковида) не лечить, а кое-где — не пускать в отпуск или даже увольнять. Еще недавно говорилось, что прививка — дело сугубо добровольное, а теперь уполномоченный по правам человека Татьяна Москалькова дает понять, что добровольно-то оно да, но если ты не прививаешься, то будь готов быть человеком второго сорта, чьи права можно попирать. К примеру, уволить за отказ от прививки нельзя, но можно поставить в такие обстоятельства, чтобы уволился сам. По мнению Москальковой, угрозы по отношению к тем, кто не может вакцинироваться, могут рассматриваться как нарушение прав человека — но с теми, кто не вакцинируется, хотя мог бы, ситуация иная. От них государство привитых людей ограждает, так что «наверное, этому человеку надо определиться и сделать выбор в своей жизни: либо ты принимаешь эти условия, либо ты переходишь на другую работу», — говорит уполномоченный по правам привитого человека. Ведь «Это экстремальная ситуация. На этот счет есть международные пакты, нормы, которые говорят, что общественный интерес должен быть выше личного в этих экстремальных условиях выживания всего общества».

Ранее на ИА REX: COVID-19 в России: зоны для чёрных и белых как в Штатах легендарных времён

Вопрос о прививке становится вопросом доверия к власти. Словно игнорируя это, чиновники вдруг заговорили об общественных интересах, которые выше личных — тема, которая со времен заката Советского Союза считалась неприличной. Господа (бывшие товарищи), ну какие общественные интересы? Все это время нас уверяли, что интересы должны быть именно частными, мы обществу ничего не должны, оно нам тоже. Ярчайшим примером, пожалуй, является история с запретом спортсменам из России выступать под российским флагом на Олимпиаде. Какую позицию заняла тогда пропаганда, что денно и нощно транслировал ее главный рупор — телевизор? «Люди всю жизни тренировались ради этого выступления! Ради чего они должны хоронить мечту, ради каких-то абстрактных понятий? Общество против, говорит, это предательство общественных идеалов, это против его интересов? Но это говорят люди, чужие спортсменам — которые, повторяем, всю жизнь тренировались, у них интерес не абстрактный (честь, родина, долг), а вполне конкретный — выступление, соревнование, медаль». Потом, когда та позорная Олимпиада с капитулянтским флагом состоялась, история с запретом выступать под флагом продолжилась — и снова с тем же посылом: но у них же личный (!) интерес, общество должно поддержать!

Общественные интересы не могут цениться или презираться в зависимости от ситуации. Если они есть, они ценны всегда. И вот теперь уполномоченный по правам человека заявляет, что граждан, у которых есть веская причина не прививаться от ковида (они им уже переболели), ни в коем случае нельзя дискриминировать — зато граждан, которые не прививаются, не имея на то медицинских причин, дискриминировать можно, потому что они личные интересы ставят выше общественных. Такого человека, не переболевшего и не прививающегося, можно и даже нужно спровоцировать на увольнение с работы, например, так как он сам виноват, о чем и говорит Москалькова, даже не сильно камуфлируя свой посыл.

Тяжело читать соцсети, где ближние грызут друг друга, как волки, выясняя, кого больше среди тех, кто не прививается, — мизантропов, желающих смерти другим, или просто суицидников. Одни говорят «не привьемся — перемрём», другие — «от прививки перемрём быстрее», а те им — «вот мы вас сейчас в гетто загоним, чтоб вам жрать было нечего, и привьетесь как миленькие». Потрясающий уровень диалога внутри общества, объединенного общими интересами. «Не хотите прививаться — не будем вас лечить и денег вам платить, живите в гетто». Как говорит уполномоченный по правам человека, государство же позаботилось оградить привитых от непривитых. Это так вы решили объединить людей перед лицом общей угрозы?

Ранее на ИА REX: Игра на выживание. Как победить коронавирус в России?

Ограничения надоели всем. Ковидом болеть никто не хочет и зла ближним тоже не желает. Но люди — и судя по тому, что привито около 14% населения, их очень много — боятся прививки, даже болезнь страшит их меньше, чем вакцина, и чем в более жесткой форме от них требуют привиться, тем больше они в этой вакцине сомневаются. Вопрос о том, вызовет ли вакцина со временем проблемы со здоровьем, относится к будущему, а в настоящем стоит вопрос о доверии властям. Которые решили почему-то, что лучший способ заставить себе доверять — это а) пригрозить поражением в правах и б) напомнить при этом о коллективном долге. Только много ли мы знаем примеров, когда угроза ввергнуть человека в голод, болезни, отчаяние, нищету пробуждала в нем глубокое доверие к тому, кто угрожает? Или вам не нужно доверие, вам нужна прививка? Но тогда несуразным выглядит воззвание к общественным интересам. Какой коллективный долг, если коллектива нет, а от человека требуется лишь подчинение…

Один из самых частых философских вопросов в нашей стране — если завтра война? Сможем ли мы мобилизоваться, встанем ли плечом к плечу, как наши деды? У дедов была общность. И создана эта общность была в том числе потому, что люди жили не какими-то «интересами», а идеалами — потому что за интерес человек своей жизнью не рискнет, а за идеал — рискнет. Самый тяжелый урок, который на данном этапе принесла нам пандемия, сводится к тому, что общности-то и нет у нас. Право слово, хорошо, что это пандемия, а не война. С таким подходом властей к гражданам и граждан друг к другу шансы у нас были бы плохи.