Зачем Турции новая военная база в Иракском Курдистане?

Министр внутренних дел Турции Сулейман Сойлу, выступая перед членами правления правящей Партии справедливости и развития, сообщил, что Турция создаст военную базу в Метине, горном районе недалеко от турецкой границы в Иракском Курдистане. По его словам, как и в Сирии, «мы построим в Ираке базу и будем следить за регионом. Эта область — путь к Кандилу; мы будем контролировать этот маршрут».

Сойлу имел в виду горы Кандил на иракско-иранской границе, где базируется главный командный центр Рабочей партии Курдистана (РПК). Сегодня силы РПК рассредоточены в регионе. Как утверждает турецкая сторона, действующие в Сирии Сирийские демократические силы имеют тесные связи с партией и ее военным крылом. Правда, министр не уточнил свое сравнение с Сирией, где турецкие войска занимают более 8000 квадратных миль на севере страны, включая Африн с курдским большинством. Однако и там турецкое присутствие в основном направлено на торпедирование усилий Рабочей партии Курдистана по установлению границы между районами с курдским большинством на северо-востоке и Африном на западе. Турецкие расчеты заключаются в том, чтобы окружить и перекрыть доступ между основными узлами РПК, соединяющими Кандил с сирийской границей.

Заявление Сойлу было сделано в то время, когда турецкий спецназ начал боевую операцию «Молния когтя» в Метине и соседних районах Авашина и Басяна. Как утверждает, к примеру, турецкая сторона, действующие в Сирии группировки Сирийских демократических сил имеют тесные связи с РПК и ее военным крылом. Отметим, что ранее Анкара провела целую серию военных операций на территории Сирии, направленных против военно-политических структур курдов, таких как Отряды народной самообороны (YPG). А на севере Ирака турецкие военные провели операцию «Коготь орла», в ходе которой авиаударами были уничтожены десятки курдских объектов, да и вообще в течение десятилетий проводила трансграничные наступательные операции против РПК. Но если говорить о базе, то в сообщении Сойлу нет сенсации.

Турция уже имеет в Ираке несколько военных баз в различных местах, из которых выделяется база Башика, где, по турецким данным, расположено 2500 военнослужащих. Это несмотря на то, что правительство Ирака потребовало вывода войск всех иностранных государств с территории страны. Но нынешняя ситуация содержит заметные особенности. Прежде всего, Анкара стала демонстрировать свое более устойчивое присутствие в приграничных зонах с Сирией и Ираком. По данным научного сотрудника Гамбургского университета Арзу Йилмаза, в настоящее время в Иракском Курдистане развернуто более 5000 турецких войск. Несколько десятков тысяч турецких военных расположено и в приграничных зонах с Сирией. В этой связи ряд экспертов утверждают, что Анкара не просто реализует так называемую «упреждающую стратегию», чтобы помешать Рабочей партии Курдистана действовать с иракского и сирийского плацдармов, а также закрепиться надолго на севере Сирии и Ирака.

Вторая особенность ситуации. Если в Сирии Турция действует в параметрах астанинских договоренностей в альянсе с Россией и Ираном, то на севере Ирака против ее политики выступают США и Иран. Позиция Багдада, выступающего против турецкого военного присутствия на севере страны, является невразумительной. Более того, часто бывает сложно определиться и с позицией Эрбиля, с которым у Анкары вполне рабочие, партнерские и взаимовыгодные отношения. Правящая там Демократическая партия Курдистана (ДПК) стремится к укреплению отношений с Турцией, что создает у ней проблемы с РПК, которая в свою очередь, похоже, имеет негласный альянс с Ираном, точнее, с проиранским ополчением «Хашди Шааби». А ведь еще раньше, в марте 2019 года, Тегеран и Анкара провели совместную боевую операцию в приграничной области против членов РПК. Сейчас складывается впечатление, что есть проект создания в противовес Иракскому Курдистану в статусе «альтернативной» курдской автономии Синджар.

По мнению экспертов, сложилась «затейливая парадоксальная головоломка, когда Вашингтон и Тегеран играют практически заодно, создавая новый вызов для Анкары». Кроме того, центральное иракское правительство слабо контролирует ситуацию в курдской автономии и находится с ней в негласной конфронтации. Как считает доцент РГГУ и политолог-востоковед Сергей Серегичев, официальный Багдад даже отчасти заинтересован в том, чтобы Турция проводила операцию в Иракском Курдистане, чтобы «Эрбиль окончательно не ушел в «свободное плавание». Не стоит забывать о том, что именно в этом регионе находятся богатые нефтяные месторождения. К тому же противостояние на отдельных площадках в Ираке и Сирии с активным вовлечением экстерриториальных игроков все более нарастает, особенно в зонах, где пересекаются интересы Турции с интересами Ирана. Даже несмотря на то, что две страны образуют тактический альянс на сирийской арене и вместе с Россией, нет признаков того, что альянс сработает в Ираке в случае возникновения там кризисной ситуации.

Турции удалось оттеснить курдов в Сирии благодаря соглашению с Россией, а в Ираке она сталкивается уже со США. Насторожен и арабский мир, в целом осуждающий турецкое военное вмешательство на территории арабских стран — Ирака, Сирии и Ливии. В целом нынешнее обострение на севере Ирака не должно привести к дестабилизации положения в регионе, если, конечно, Анкара ограничится проведением стандартной операции. Турция не готова к развязыванию широкомасштабной кампании против курдов на Ближнем Востоке. Но это сегодня. А что может быть завтра? Все это ведет к тому, что в развернувшемся на Ближнем Востоке вооруженном конфликте все более значительная роль начинает отводиться фактору курдов, заметно влияющему на региональную «тектонику», ввиду которых не только Ближний Восток обретает новый вид, но и меняется состав игроков, определяющих его развитие на дальнее будущее.