«Большая» и «малая» дипломатия США на Ближнем Востоке: плоды и угрозы

В Вене должны возобновиться переговоры по иранской ядерной программе (СВПД — Совместный всеобъемлющий план действий). Напомним, что они проходят в формате «5+1» (Великобритания, США, Франция, Россия, Китай и Германия). Эти страны работают над возрождением исторического соглашения, от которого бывший президент США Дональд Трамп отказался в 2018 году. Состоявшийся первый тур переговоров прошел достаточно успешно. Как пишет работающий в Вашингтоне известный иранский журналист Негар Мортазави, «то, что США положили на стол переговоров, было очень серьезным экономическим предложением, это было больше, чем ожидали иранцы».

Официально Вашингтон заявляет о том, что на данном этапе готов снять все санкции, не имеющие прямого отношения к ядерной сделке. Агентство Bloomberg со ссылкой на замглавы МИД Ирана Аббаса Аракчи утверждает, что «в Вене ощущается устойчивый прогресс и переговоры достигли определенного уровня зрелости». И все же второй тур переговоров обещает быть сложным и даже драматическим, хотя существуют реальные шансы на успешное завершение этого дипломатического спектакля. Но сейчас речь несколько о другом. Британское издание The Economist с венскими переговорами связывает переход ситуации на Ближнем Востоке из фазы «вооруженной конфронтации» к «большой дипломатии» (есть и «малая дипломатия», под которой подразумеваются самостоятельные усилия местных государств по решению проблем и заключению альянсов). Но проблема в том, что происходящие сегодня в регионе бурные процессы берут свое начало еще с середины прошлого столетия, если не раньше. Самостоятельно вылезти из этого исторического клубка противоречий ближневосточным государствам не удается. Поэтому у внешних сил всегда существовал соблазн использовать в своих интересах создаваемый региональными силами политический хаос, наполняемый религиозным экстремизмом, междоусобными конфликтами и межгосударственным вмешательством.

Вот почему готовность США договориться с Ираном, которому ранее Вашингтон угрожал вооруженной конфронтацией, воспринимается во многих странах региона как один из элементов ослабления там военного и даже политического влияния США. К тому же Вашингтон заявил, что покидает Афганистан и Ирак. На днях The Wall Street Journal сообщила, что президент США Джо Байден приказал начать вывод американского персонала и оборудования из Персидского залива. Напомним, что на пике напряженности между Тегераном и администрацией Трампа в регионе находилось 90 тысяч американских военнослужащих, но к концу прошлого года их количество сократилось до 50 тысяч. Решение Байдена связывается со стремлением Вашингтона «переориентировать глобальное военное присутствие с Ближнего Востока на другие направления». Появились сообщения и о том, что советник президента США по национальной безопасности Джейк Салливан сократил штат сотрудников, занимающихся Ближним Востоком, и увеличил подразделение, которое координирует американскую политику в отношении Индо-Тихоокеанского региона. Помимо того, что Вашингтон ведет диалог с Тегераном по его ядерной программе, он стал переформатировать и свои отношения с Саудовской Аравией, заморозил продажу наступательного оружия, которое Эр-Рияд использовал в ходе шестилетней военной интервенции в Йемене. Так Байден подает недвусмысленные сигналы об изменениях политики США на Ближнем Востоке, но это не бегство американцев оттуда, как было во Вьетнаме.

По мнению американского журнала Foreign Policy, «Байден просто меняет фигуры на ближневосточной шахматной доске таким образом, чтобы иметь в будущем возможность влиять на развитие событий в этом регионе». «Если раньше арабский мир был политическим сердцем Ближнего Востока, сейчас ключевую роль в регионе играют неарабские державы, — пишет в этой связи издание. — Арабы оказываются в уязвимом положении, поскольку Иран расширяет свое влияние, а Соединенные Штаты сокращают свои обязательства. Именно эта уязвимость перед иранской угрозой лежит в основе исторических «соглашений Авраама» между ОАЭ и Израилем. Конкуренция, которая, скорее всего, будет формировать Ближний Восток, станет разворачиваться между тремя неарабскими соперниками: Ираном, Турцией и Израилем». Предполагается, что именно эти государства будут стремиться заполнить после американцев образующиеся или специально оставляемые в регионе так называемые геополитические пустоты. И тут могут быть два сценария возможного развития событий.

Первый: переход Турции и Ирана к «малой дипломатии», усиление их совместного дипломатического потенциала с проекцией на весь Ближний Восток через общее направление из-за географического соседства и эпизодов общей истории. Исторически, начиная с XVI века, Персией правили тюркские династии, как Сафавиды и Каджары, когда они приняли шиизм и до эпохи Пахлави в XX веке.

Второй сложнее. Как пишет один американский эксперт, отказ Турции в бытность президента Реджепа Тайипа Эрдогана от «западничества» выразился в форме турецкого консерватизма, который, правда, позволил сохранить партнерские отношения с Западом; в свою очередь Иран выбрал революционный путь с жесткой антизападной направленностью. Но сейчас в случае заключения соглашения по иранской ядерной программе Тегеран может вступить на путь дрейфа в западном направлении, тогда как Анкара становится все более антизападной. Более того, США после вторжения в Ирак в 2003 году оказались в необычном положении: стали сотрудничать с Ираном для стабилизации ситуации в Ираке, учитывая тесные связи иранцев с шиитским иракским большинством. Такое же наблюдалось и на афганском направлении. Вновь развел Турцию и Иран также конфликт в Сирии, когда они разошлись во мнениях относительно сирийского президента Башара Асада. Анкаре не удалось переломить ситуацию в Сирии без помощи западных партнеров, после чего позже она вступила в альянс с Ираном и Россией по Сирии через астанинский процесс. Кстати, в эту ситуацию США «клином» ввели и проблему курдов, которые настаивают на получении независимости, что грозит территориальной целостности как Турции, так и Ирана. На севере от Ирана, в Закавказье, остается нерешенным нагорно-карабахский конфликт, который потенциально сохраняет риски как для энергетических проектов Азербайджана и Турции, так и для внутренней безопасности Ирана, учитывая большое количество азербайджанцев, проживающих на его территории. Наконец, Турция сталкивается со следующей потенциальной угрозой: после ядерного соглашения влияние Ирана будет возрастать, и суннитско-шиитский баланс в Ираке и Сирии изменится в пользу Тегерана. Не случайно Анкара предпринимает шаги в сторону укреплению связей с Саудовской Аравией и по сближению с Израилем, отчего потенциально может вступить в клинч с Ираном.

Такой расклад позволяет Байдену уже на ином, более низком уровне получить рычаги воздействия на ход событий в регионе. По мнению американских экспертов, входящих в группу американского президента, «такой подход позволяет США избежать «ловушек», в которых запутался Трамп». Формула Байдена такова: максимум успехов при минимуме затрат политических и военных ресурсов. Но окончательный вариант действий появится, видимо, уже после Вены. Впрочем, как отмечают российские эксперты, «при всей своей богатой истории, уходящей в прошлое на несколько тысячелетий, Ближний Восток во многих отношениях остается «регионом-подростком», не успевшим сбросить с себя тесную детскую одежду и войти во взрослую жизнь в качестве самостоятельной и самодостаточной личности». Сейчас мы наблюдаем там «множество нерациональных и даже иррациональных проявлений этого явления». Возьмут ли верх те или иные формы неоимперской идентичности, существующие сегодня в Иране и особенно в Турции, или победит трансграничная конфессиональная идентичность, отодвигающая строительство национальной идентичности и неоимперские проекты на задний план, никто не знает.

Однако при любом возможном варианте обозримого будущего Ближнего Востока он останется той самой ртутью, которую руками не схватишь, а если схватишь, то шарик может сразу рассыпаться. Пока очевидно только то, что Вашингтон сокращает собственную способность участвовать в формировании и динамике баланса сил в этом важнейшем для мира регионе.