«Игра в демократию» – излюбленный метод элиты по оглуплению народа

17 марта 1991 года – знаменательная дата в истории нашей страны. Ровно 30 лет назад состоялся референдум, на котором три четверти населения СССР высказались за сохранение Союза. Спустя несколько месяцев случился неудавшийся Августовский путч и Советский Союз в декабре того же года рухнул.

Об истеблишменте и… Аристотеле

Крушению СССР предшествовали накатывающиеся буквально снежным комом процессы по дезинтеграции единого государственного пространства. В союзных и автономных республиках немало людей – в особенности, представляющих творческую интеллигенцию и местную власть – выступали за суверенность национальных образований, а, по сути, за развал Союза. Еще большее количество населения пребывало в инертном состоянии и против пребывания в СССР в принципе ничего не имели, но вектор развития событий определяли совсем не они.

Спусковым крючком на завершающем этапе дезинтеграции Советского Союза стал референдум о независимости, прошедший 1 декабря на Украине. Поражает легкость народного волеизъявления. То дружное голосование за союзное государство, то, по сути, против него. Определяющее влияние на политические процессы и, в частности, «волю народа» оказывала элита национальных образований. Вскормленный еще большевиками титульный истеблишмент формировал умонастроения людей, направляя их, то в одну сторону, то совершенно противоположную. Украина 1991 года продемонстрировала все это весьма выразительно.

Премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль любил повторять: «Демократия – наихудшая форма правления, если не считать все остальные». Современные исследователи считают, что формулировку Черчилль вывел из учения Аристотеля о государстве. Аристотель Стагирит, живший в четвертом веке до нашей эры, в знаменитых работах «Политика» и «Этика» основательно проанализировал все формы государственного управления. И в итоге отдал, хотя и не однозначно явное, предпочтение «просвещенной монархии». В современном мире наибольшей популярностью пользуются различные формы демократии.

Самостоятельно ли большинство?

Очевидный плюс демократии: в управлении государственным образованием участвуют все его полноправные граждане, принимая решения большинством голосов. Минус в том, что большинство далеко не всегда бывает право. Для обеспечения прав меньшинства в цивилизованных странах существует оппозиция, которая, может быть, реальной или показной, «скоморошной». Это зависит от политического характера правящего режима.

Акцентироваться хотел бы на позиции большинства граждан. Им, может, и кажется, что это они выбирают президента, депутатов, выражают свою волю на референдуме, но на самом деле все обстоит иначе. Есть социологические исследования, согласно которым только один-два процента населения определяют в конечном итоге, как проголосует остальная часть избирателей. Эти один-два процента и есть элита, сконцентрировавшая в своих руках основные финансовые и информационные ресурсы.

Когда условная тетя Маша, скажем, из костромской глубинки, идет голосовать, ее выбор предопределен воздействием телевидения, интернета, каких-то пропагандистов либо просто авторитетных людей, которых она лично знает и им доверяет. Ссылаться на волю народа власть ужасно любит. Это придает ей железобетонную уверенность в любых действиях. «Нам же сам народ доверил», – безапелляционно заявляют представители власти.

Особо потешным выглядит всенародное голосование на референдумах по конституции. Избирателям предлагается сказать «да» или «нет» проекту основного закона, то есть проголосовать скопом по десяткам статей и юридических положений. Ученые-правоведы спорят, высказывают полярные суждения по тем или иным конституционным нормам, а тут тетя Маша и дядя Саша из той же глубинки, выносят «вердикт» без права на обжалование. Конституционный проект они даже и не читали, а ежели, читали, то вряд ли что поняли!

Наиболее оптимальный способ принятия конституции – голосование в парламенте либо на специально созванном конституционном совещании. Российской политической элите данный вариант невыгоден, поскольку ограничивает в моральном плане мандат на бесконтрольное, по сути, властвование. Степень легитимности не та!

Демократия, переводимая с древнегреческого, буквально, как «власть народа», явление очень неоднозначное. Аристотель прекрасно видел все ее недостатки. По мнению многих экспертов, самая худшая форма управления, отнюдь, не диктатура, не деспотия, а охлократия – в некотором смысле вид демократии, буквально, «власть охлоса», то есть толпы. Толпа может и возносить до небес, и с таким же фанатичным упоением втаптывать в грязь.

Иисуса Христа кто обрек на гибель? Ее величество толпа, можно сказать, народ! Как известно из библейского писания, царь Ирод, к которому привели на суд Иисуса, не нашел в его поступках вины. Прокуратор Иудеи Понтий Пилат предложил помиловать проповедника в честь Песаха – великого иудейского праздника. Толпа упорно стояла на своем, высказавшись за помилование разбойника Вараввы, но не безвинного Христа.

Понтий Пилат вынужден был исполнить желание толпы, предварительно омыв руки в поднесенной чаше с водой. Римский наместник продемонстрировал, что обрекает на смерть против своей воли, поскольку, как и царь Ирод, не увидел каких-то противоправных действий со стороны Иисуса.

Позиция народа не была самостоятельной, возбуждение ненависти в нем относительно Христа инициировалось, подогревалось фарисеями, опасавшимися, что новое учение подточит духовную власть синедриона и отнимет паству. Тот самый народ, который за несколько дней до этого радостно восклицал «Осанна!» – въезжавшему на осле в Иерусалим Христу – ожесточенно вопил: «Распни его!».

Симпатии и антипатии толпы часто подобны волне: туда – сюда! Серьезный и дальновидный политик, конечно, учитывает рейтинги, популярность в обществе, но прекрасно понимает переменчивость данного явления.

Любовь и ненависть соседствуют

Уинстон Черчилль считается одним из самых выдающихся государственных деятелей. Его авторитету и популярности завидовали многие, но и у Черчилля случались обломы. В июле 1945 года ведомые им консерваторы проиграли лейбористам, и великий политик ушел в отставку. Так британцы отреагировали на тяготы военного времени, отдав приоритет лейбористским социальным программам, в сущности, популистским лозунгам. Черчилль, естественно, обиделся на сограждан и часто цитировал аристотелевскую формулу демократии. Впоследствии он нашел в себе силы для политической борьбы и, выиграв очередные парламентские выборы, опять стал главой британского правительства.

Нечто подобное произошло и с Шарлем де Голлем. В конце 50-х годов прошлого века на волне огромной популярности Шарль де Голль становится президентом Франции и инициирует принятие конституции Пятой Республики – с изменениями и дополнениями функционирующей до сегодняшнего дня. Он пытается укрепить суверенитет страны. Франция выходит из военной организации НАТО. Из Соединенных Штатов забирается хранившийся там золотой запас. Американцы такой «дерзости» французскому президенту простить не могли и закулисно раздули массовые студенческие волнения в его стране. Де Голль, как благородный рыцарь современности, взяв ответственность за обострившиеся социальные проблемы на себя, покинул пост. Шарль де Голль в период политической карьеры все познал: и любовь народа, и его несправедливое отношение к собственной персоне.

Есть крайности и другого рода. У нас в России народ запросто может избрать губернатором либо мэром достаточно крупного города криминального авторитета. Точнее, мог бы избрать, если бы не позиция федеральной власти, которая находит способы по пресечению таких прецедентов. При всех изъянах демократии нам от нее никуда не деться. Формы народовластия можно и, конечно, нужно совершенствовать.

Новые идеи и вариации

На губернском уровне предложил бы новую концепцию «президентско-парламентской республики». Губернаторы краев и областей не избираются населением, а назначаются президентом. Они являются наместниками президента, если угодно, его «глазами и ушами» в субъектах государства. Подобная мера укрепила бы властную вертикаль и государственное единство страны. В то же время губернатор не имеет никакого отношения к региональному правительству – оно назначается законодательным органом края или области и соответственно подотчетно только ему. Данная схема позволила бы «отсечь» первое лицо региона от непосредственного вмешательства в финансовую деятельность края или области. Губернаторы-коррупционеры в России практически перевелись бы!

Губернатор-наместник следил бы за неукоснительным соблюдением в регионе федерального законодательства, курируя здешние силовые и правоохранительные органы. Отпала бы необходимость в федеральных округах с их довольно громоздкой бюрократической структурой из полномочных представителей и инспекторов. В национальных республиках можно реализовать точно такой же принцип управления либо несколько иной с учетом их специфики.

Принцип разделения власти, обязательный для государственных институтов, необходимо распространить на уровень местного самоуправления. В крупных и средних городах, а также районах люди должны иметь возможность непосредственно выбирать глав исполнительных органов – мэров. И не только выбирать, но и отрешать от должности в случае каких-то серьезных прегрешений с их стороны. Создать достаточно эффективную правовую систему контроля граждан за деятельностью мэров не составит большого труда. Главное – была бы на то политическая воля!

В маленьких городках и сельсоветах, как низовых административных единицах, никакой выборности местных глав, наоборот, не нужно устанавливать. В противном случае, можем столкнуться с проявлениями кумовства, трайбалистических тенденций. На низшем административном уровне главы исполнительных органов должны назначаться ни соответствующими представительными структурами, а вышестоящими. Допустим, глава сельской администрации назначается на должность районным представительным собранием. Новшество, разумеется, затрагивает саму систему местного самоуправления, которая нуждается в кардинальной реорганизации.

Есть ли смысл в муниципальных образованиях, состоящих из городов районного подчинения и сельсоветов либо сельских округов? Данные муниципальные поселения, как правило, заведомо убыточны и полностью зависят от выделяемых им сверху дотаций, субвенций. Не проще ли местное самоуправление сохранить только в городах областного значения и районах? А районные городки и сельсоветы (сельские округа) сделать внутренними административными единицами муниципалитетов высшего уровня!

И про политические партии. Во-первых, их должно быть оптимальное количество. Государство имеет все возможности для контроля за их численностью. Политические партии, как это принято в цивилизованном мире, призваны отражать весь спектр общественных интересов. Когда партий слишком много, избиратель, в особенности неискушенный, легко может запутаться в предвыборных платформах, лозунгах. При чрезмерном количестве политических субъектов неизбежно появляются партии-спойлеры, призванные нейтрализовать либо преуменьшить влияние «нежелательной» общественной силы. В реально демократическом государстве подобные вещи недопустимы! В России, как представляется, оптимальное количество федеральных политических организаций должно варьироваться в пределах 20 – 30.

При выборах в нижнюю палату российского парламента – Государственную думу – действует смешанная система формирования депутатского корпуса, базирующаяся на пропорциональном и мажоритарном принципах. На данном этапе политического развития страны система вполне оправдана. 225 депутатов избираются от партий, прошедших 3-процентный барьер, и ровно столько же по одномандатным округам. Этот принцип целесообразно экстраполировать в регионы, причем, не только на губернский уровень, но и на муниципалитеты.

Думающая часть электората воспринимает «Единую Россию», как прототип КПСС, и потому настроена к нашей избирательной системе негативно. Почему бы не установить в Государственной думе и на нижестоящем уровне верхний предел мест, который может занимать политическая партия либо избирательный блок, скажем, в 40 процентов. К нижнему порогу прохождения в законодательный орган целесообразно добавить верхний, точнее, квоту максимального количества мест для победившей на выборах политической силы. Парламентарии-одномандатники, в свою очередь, на время депутатской деятельности должны приостанавливать принадлежность к той или иной партии.

Отсутствие реальной политической конкуренции существенно тормозит развитие гражданского общества. В политике, как и в экономике, необходимо исключить безудержное доминирование какой-то одной силы, даже если она «руководящая и направляющая российского народа». К примеру, на Западе очень жесткое антимонопольное законодательство и практически любую компанию при необходимости могут разделить на две и более части. Далеко не сторонник копирования западного опыта, но в ряде важных вещей, в частности, установления антимонопольных норм, он не помешает.

Либо будем ждать, когда президент Путин или его преемник создадут новую политическую партию, в которую перетечет большинство нынешних «единороссов»? То, что произойдет именно так, полагаю, мало кто сомневается! Демократия призвана быть гибкой, в наибольшей степени отражать интересы народа, а не только элиты. Власть должна служить гражданам, а не наоборот, как, к сожалению, у нас нередко происходит!

Валерий Капленков, политолог