Блуждание в тумане: о налоге на дополнительный доход в нефтедобыче

При обсуждении получившего широкий резонанс исследования Vygon Consulting «Налоги в нефтедобыче. Реформа 2020» некоторые моменты не получили заслуженного внимания. В частности, вопрос о результатах применения налога на дополнительный доход (НДД) в 2019 году. Материал подготовлен Институтом развития технологий ТЭК (ИРТТЭК) для ИА REX.

В исследовании приводится оценка, согласно которой добыча нефти в условиях общей налоговой системы в 2019 г. по участкам, включенным в систему НДД, могла бы составить 36,3 млн т, что на 10 млн т ниже по сравнению с фактическими показателями при НДД. Таким образом, утверждают авторы, переход на НДД позволил увеличить добычу, что в значительной степени компенсировало уменьшение налоговой нагрузки на добытую тонну нефти. В результате доходы бюджета снизились в 2019 г. всего на 35 млрд рублей, а не на 212 млрд, как заявляет Минфин.

В подтверждение полезности перехода на НДД приведен рис. 4.

На графике видно, что применение льгот и внедрение НДД для хотя бы части добычи позволяет получить положительную рентабельность добычи для ранее нерентабельных запасов – пересечение производственной кривой S с уровнем рентабельной цены (горизонтальная линия) сдвигается вправо.

Ну, допустим…

Но на рисунке сделано невозможное допущение – нефтяники будут добывать сырье до момента равенства нулю отношения прибыли к затратам. В недавнем интервью совладелец ЛУКОЙЛа Леонид Федун назвал 15% планкой рентабельности, ниже которой компания проекты не рассматривает. То есть рисунок для реальной ситуации должен выглядеть так, здесь красными отрезками условно показана ситуация, когда отношение прибыль/затраты становится равным допустимой величие рентабельности для данных проектов.

Введение минимального уровня рентабельности должен заметно изменить цифры расчета влияния НДД.

В идеале представляется, что справедливая налоговая система должна выглядеть как ряд ступенек: для каждого участка добычи соотношение прибыль/затраты задается равной и приемлемой для всех участников и государства, а количество ступенек, то есть включение в сферу рентабельности за счет льгот новых участков, определяется исходя из интересов государства в размере добычи.

БУДЬТЕ В КУРСЕ

• 18.03.21   «Лукойл-Коми» судится с правительством Мишустина: чего хочет нефтекомпания?
• 14.12.20   Нефть: запас карман тянет
• 04.12.20   Итоги встречи ОПЕК+ вывели цены на нефть к $50 за баррель

Анализ Vygon Consulting при всей его скрупулезности обходит стороной самый спорный момент в опыте применения НДД в 2019 году – вопрос инвестиций. В июне замглавы Минфина Алексей Сазанов предъявлял нефтяникам такие претензии: ведомству говорили о росте инвестиций в случае введения НДД. После введения его на 10% добычи инвестиции «не увеличились ни на рубль», а дивиденды топ-5 нефтяных компаний увеличились в два раза, на 500 млрд руб. «Получилось так, что у нас их забрали, обвели вокруг пальца», - заявил замминистра, назвав решение о введении НДД «главной ошибкой в своей карьере».

Авторы исследования справедливо утверждают, что нельзя делать выводы об эффективности системы НДД на основании оценок бюджетных доходов в первый год ее применения и приводят несколько вариантов расчета бюджетных потерь. Однако в первый же год применения системы вполне можно сделать вывод о размере инвестиций в этот год. Вот это сравнение – размера инвестиций по участкам с НДД в 2018 и 2019 годах – в анализе опущено. Цифра инвестиций по периметру НДД за 2019 год приведена – 241 млрд рублей, а за 2018 – нет. Тем самым, фактически, предлагается поверить заявлению Сазанова и предположить, что рост добычи на 10 млн тонн связан с более выгодной с точки зрения налогов добычей на участках с НДД, чем на участках с общим налогообложением, без какого-либо увеличения инвестиций в эти участки.

Видимо, понимая свою недоработку, аналитики Vygon Consulting в работе три или четыре раза повторили в разных вариантах заключение: «Таким образом, оценки результатов первого года эксперимента очень сильно отличаются в зависимости от определения объемов дополнительной добычи. Согласованный между Федеральными органами исполнительной власти (ФОИВ) и отраслью подход к тому, как ее оценивать, так и не был закреплен». Пунктом 2 основных выводов работы соответственно стоит: «Утверждение методики оценки эффективности налоговых стимулов для инвестиционных проектов в сфере добычи нефти».

Конкретные цифры часто не самое интересное, важнее принципы подхода к решению проблемы. Если отсутствуют «методики оценка эффективности налоговых стимулов для инвестиционных проектов», то все реализованные и планируемые изменения в налогообложении нефтянки – блуждание в тумане неопределенности. Сделали – посмотрели, что получилось на следующий день, а через день пробуем нечто новое, потому что нам кажется (точных-то критериев нет), что результат неудовлетворительный. Неудивительно, что в работе приводится оценка: за период 2002-2018 гг. существенные корректировки формул налога на добычу полезных ископаемых (НДПИ) и таможенной пошлины осуществлялись более 30 раз. Отсюда также неудивительно, что при первой возможности нефтяники направляют себе в карман избыток доходов сверх минимально необходимого, в чем их обвиняет Сазанов. Но ведь никто не знает, что будет завтра.

Поэтому, как и вытекает из логики исследования, первым пунктом в конечных выводах значится: «законодательное закрепление стабильных налоговых условий для инвестиционных проектов в нефтедобывающей отрасли». Вот только станет ли это панацеей?

Бедные богатые нефтяники

Цена нефти на мировой рынке за последние годы менялись от $20 до $130 за баррель. При значительном влиянии экспорта на экономические показатели нефтяников и наполнение бюджета страны эта цена обязательно должна быть «закреплена» в налоговых условиях. Иначе в один год будет густо, а в другой – пусто и у нефтяников, и у государства. Нынешний ковидо-экономический кризис (разделить эти составляющие мешает здравый смысл) добавил к флуктуациям цены флуктуации спроса на мировом и внутреннем рынках. Если флуктуации мировой цены как-то можно учесть в налогах, то учесть ограничения на экспорт и падение спроса внутри страны – из области фантастики.

Принятые в рамках соглашения ОПЕК+ ограничения по добыче были распределены по всем крупным компаниям пропорционально добыче. То есть пропорционально сократилась добыча ведущейся на грани рентабельности при налоговых суперльготах сверхвязкой нефти шахтным способом в ЛУКОЙЛе и добыча «Роснефти» из высокодебетных скважин, рентабельность которых, говорит эксперт Александр Хуршудов, выше рентабельности морских скважин саудитов. Дорогая нефть слегка подвинула дешевую. Подобных примеров много в наши дни в разных сферах экономики, и заканчиваются они всегда одинаково – крайне печально.

Аналитики Vygon Consulting уделили заметное внимание отмене действующей системы льгот для разработки сверхвязкой нефти. Отмена льгот делает добычу убыточной, для месторождения сверхвязкой нефти из категории более 10000 мПа-с денежный поток уменьшится на 7,8 тыс. руб./т. Номинальная оценка потерь от отмены фискальных стимулов для месторождений сверхвязкой нефти на НДД составляет около 260 млрд руб. за 5 лет, но в ней не учитывается эффект снижения добычи такой нефти, которая практически полностью станет убыточной и в перспективе будет прекращена. Текущие планы компаний по развитию добычи сверхвязкой нефти также будут заморожены. Об этом уже заявил вице-президент ЛУКОЙЛа Павел Жданов.

Данные обстоятельства будут оказывать негативный социально-экономический эффект на добывающие сверхвязкую нефть регионы, говорится в исследовании. Скорее всего, закроется шахтная добыча в ухтинском поселке Ярега, где недавно при пожаре погибли двое горняков.

К сожалению, авторы доклада подошли к оценке однобоко. Если шахты закроются, то что мешает ЛУКОЙЛу направить OPEX и CAPEX этих шахт на более выгодные и безопасные для жизни людей нефтяные проекты? А переселить 400 человек из поселка Ярега компанию можно просто обязать, как понуждают «Норникель» переселять северян из Норильска в теплые края после выработки северного стажа. Создавать условия для закрытия нерентабельных, опасных, устаревших объектов, вынуждая тем самым владельцев искать лучшее приложение капитала – обязанность государства.

Большой резонанс вызвала приведенная в исследовании оценка размера изъятия у нефтяников дополнительных доходов за счет повышения налоговой нагрузки в нефтяной отрасли в 1921-1925 гг. – 650 млрд рублей. Но много это или мало? Никто не скажет: если отсутствует «методика оценки эффективности налоговых стимулов», то, значит, отсутствует и «методика оценка негативного влияния повышения налогов». Прям ежики в тумане.

Авторы исследования вынуждены признать, что суммарная ставка налогообложения прибыли (НДД и налог на прибыль) российский нефтяных компаний составляет до 60%, и что она в целом сопоставима с применяемыми ставками в зарубежных странах: в Бразилии – 60%, в Австралии – 58%.

Результаты работы в кошмарном для нефтяников 2020 году показали, что российские компании чувствуют себя куда лучше зарубежных конкурентов. Например, пишет эксперт Леонид Крутаков, показатель EBITDA у «Роснефти» в третьем квартале по отношению к прошлому кварталу вырос в 2,2 раза (ExxonMobil – 34,8%, Shell – 74,2%, BP — 5,3%, Petrobras – 81,8%, PetroChina – 35,5%). Отрицательная чистая прибыль компании за 9 месяцев составила $2,1 млрд. (ExxonMobil – минус $2,4 млрд, Equinor – минус $3,1 млрд, Chevron – $4,9 млрд, Shell – минус $17,7 млрд, BP – минус $21,7 млрд). Свободный денежный поток за третий квартал у «Роснефти» достиг $1,7 млрд. (Chevron — $1,5 млрд, BP – $0,5 млрд долларов, Equinor – $1,5 млрд, PetroChina – $0,3 млрд).

Валовая выручка ЛУКОЙЛа в третьем квартале выросла на 48% кв/кв, EBITDA выросла на 40% кв/кв до 202 млрд руб. ($2,7 млрд), чистая прибыль составила 50 млрд руб. ($0,7 млрд). Многие российские компании, не говоря уже о зарубежных, мечтают о рентабельности по EBITDA на уровне 14%, как у ЛУКОЙЛа в третьем квартале.

Таким образом, конкретные цифры мало что говорят без детального сравнительного анализа. И еще меньше в отсутствии базовых принципов и целей: если Россия хочет уйти от нефтяной зависимости, то надо вынуждать нефтяников вкладывать капиталы не только в новые скважины, но и в высокотехнологичные отрасли, расставаясь с тем, что принадлежит прошлому.