После окончания Гражданской войны в России Финляндия предприняла несколько попыток дестабилизировать положение в Карелии и добиться аннексии этой территории. Финские националисты создавали правительства «освобожденных территорий», пытались развязать на захваченных землях террор — подобного рода опыт у них имелся после победы в собственной Гражданской войне над «красными финнами», бои в которой сопровождались кровавыми чистками. Авантюры Хельсинки закончились провалом, националистические партии, пришедшие к власти, никак не могли смириться с тем простым и очевидным фактом, что Россия как была, так и останется соседом Финляндии.
Поддерживать добрососедские отношения с Советским государством в Хельсинки не собирались. Финляндия начала подготовку к новой войне задолго до 1939 года. Из очевидных фактов был принят к сведению только один — время работает на потенциально сильнейшую сторону, и, следовательно, наступать в ближайшее время Финляндия не сможет. Во всяком случае, самостоятельно. Во внешней политике упор делался на «скандинавскую солидарность», а также на дружественные отношения с «врагами врага» — Польшей и Японией, а также на победителей в Первой мировой — Англию и Францию. Одновременно укреплялась граница с СССР. «Благодаря своим многочисленным озерам, рекам, болотам, лесам и вообще чрезвычайно пересеченному характеру местности, — гласил обзор за 1924 год, — Финляндия имеет очень выгодные условия для обороны страны небольшими силами. Наступление же больших сил встречает значительные трудности». Единственным участком, на котором было возможно действие значительными массами войск, считался Карельский перешеек, а лучшим временем для движения — зима, когда замерзшие водные преграды и болота становились проходимыми.
Начиная с осени 1919 года на Карельском перешейке началось строительство укреплений. Оно велось в несколько приемов, у правительства постоянно не хватало средств для выкупа земель, которые должны были отойти к военным, да и само строительство было недешевым. Пулеметный ДОТ стоил от 100 до 180 тыс. марок, бетонированный командный пункт — 75 тыс. марок и т. д. Тем не менее к 1924 г. была построена так называемая «линия Энкеля», названная в честь начальника Генерального штаба ген.-м. Оскара Энкеля. Она состояла из 168 долговременных сооружений, из них 114 были пулеметными ДОТами, 6 орудийными и 1 — орудийно-пулеметным. Финны попытались вновь приступить к строительству в 1931 году, но средств на него явно не хватало. А в 1932 году на фоне кризиса правительство вынуждено было пойти на резкое сокращение военного бюджета. Впрочем, вскоре он начал стабильно расти и в 1934 году сделал значительный рывок в 145 млн марок. В 1935 году была принята программа вооружений, которая предполагала, что с 1938 года на нужды обороны будет потрачено уже 1158 млн марок, эта цифра была увеличена в 1938 году до 2710 млн на период 1939—1943 гг., при этом военный бюджет 1938 года составил 480 млн марок, а 1939 года — 400 млн марок.
БУДЬТЕ В КУРСЕ
По мере того как становилась явной программа Москвы относительно необходимости пересмотра границ, росла интенсивность подготовки к войне со стороны Финляндии. С июня 1939 года на Карельском перешейке начались активные строительные работы с привлечением добровольцев. В это же время Сталин вызвал командующего Ленинградским Военным округом комкора К. А. Мерецкова и поставил перед ним задачу подготовиться к возможному военному решению проблемы. В июле Маннергейм предложил программу масштабного строительства укреплений вдоль границы, на реализацию которой требовался 621 млн марок. Рассмотреть это предложение до начала военных действий не успели.
Тем не менее к зиме 1939 года удалось создать линию обороны, было построено или находилось в строительстве 28 укрепленных узлов. На «линии Маннергейма» имелось 137 ДОТов на 1 пулемет, 20 — на 2 пулемета, 7 — на 3 пулемета. 7 ДОТов были артиллерийскими. Кроме того, имелось 56 бетонированных убежищ и позиций для пехоты, значительное количество ДЗОТов с каменной обкладкой, были построены полевые укрепления, установлено проволочное заграждение, вырыты противотанковые рвы. Всё это было сделано прочно и основательно, по последнему слову фортификационной техники, в ряде случаев даже стрелковые позиции были оборудованы броневыми щитами. Новые ДОТы получили название «миллионных» — они строились в расчете на то, чтобы выдержать обстрел артиллерией калибром до 203 мм, ДЗОТы — обстрел калибрами в 122 и 152 мм. Все укрепления были хорошо применены к местности и замаскированы.
5 октября Молотов на встрече с Ирие-Косиненом предложил начать переговоры по существующим проблемам. Посланник заявил: «Мы желали бы стоять в стороне от войны». Преседатель Совнаркома согласился: «Наша позиция направлена к тому же». На приглашение Москвы к переговорам в Хельсинки отреагировали вполне естественным образом. Там принялись лихорадочно искать возможную поддержку и прежде всего обратились за помощью к британскому посланнику. Тот посоветовал не идти на уступки. По данным советского постпреда, такой же совет финская делегация получила и в Берлине. Во-всяком случае, о поддержке в этом вопросе просили немцев финские военные. Страсти накалялись. Соседняя Швеция все более явно и активно поддерживала Финляндию. Возникала опасность того, что в случае конфликта она не останется нейтральной.
9 октября в Москву отбыл глава финской делегации — Юхо Паасикиви. В столицу СССР он прибыл 11 октября. 12 октября в Финляндии началась мобилизация. Вместе с призывом в армию власти приступили к организации эвакуации населения из приграничной полосы. Вечером к согражданам обратился по радио премьер-министр Аймо Карло Каяндер. Он заявил о готовности всей страны объединиться ради её защиты и о том, что правительство не пойдет на чрезмерные уступки. 12 октября в Москве начались советско-финляндские переговоры. 14 октября советская сторона изложила свою программу в меморандуме, направленном правительтсву Финляндии. Программа Москвы включала в себя требования обмена четырех островов на побережье Балтики, части Карельского перешейка и полустрова Рыбачий, а также предоставление права на якорную стоянку в заливе Лаппвик. Кроме того, Финлядия должна была передать СССР в ареду на 30 лет полуостров Ханко, где будет оборудована база с гарнизоном не более 5 тыс. чел. Пограничные укрепления должны были быть разоружены вдоль всей границы. СССР не возражал против укрепления Аландских островов, но при том условии, что в этом будет принимать участие только Финляндия.
В переговорах принимал участие и Сталин. Он был откровенен: «Никто из нас не виноват в том, что обстоятельства географического порядка таковы, как они есть. Мы должны иметь возможность перекрыть вход в Финский залив. Если бы фарватер, ведущий к Ленинграду, не проходил вдоль вашего побережья, у нас не было бы ни малейшей причины поднимать этот вопрос. Ваш меморандум односторонен и чересчур оптимистичен. Мы должны иметь в виду вероятность самого плохого развертывания событий. Царская Россия располагала крепостями Порккала и Найссаар с их двенадцатидюймовыми орудиями, а также военно-морской базой под Таллином. В то время врагу было невозможно пробить брешь в нашей обороне. Мы не претендуем ни на Порккала, ни на Найссаар, так как они расположены слишком близко к столицам Финляндии и Эстонии. С другой стороны, эффективный заслон может быть создан между Ханко и Пальдиски. В соответствии с законом морской стратегии этот проход в Финский залив может быть перекрыт перекрестным огнем батарей, находящихся на обоих берегах у входа в Финский залив. Ваш меморандум исходит из предположения, что враг не сможет проникнуть в Финский залив. Однако если вражеский флот уже находится в заливе, то залив не может быть защищен. Вы спрашиваете, какая страна могла бы напасть на нас: Англия или Германия? Сейчас мы находимся в хороших отношениях с Германией, но в этом мире все может измениться. Юденич нападал на нас через Финский залив, позднее такую же атаку предпринимали британцы. Все это может случиться снова. Если вы боитесь предоставить нам базу на материке, мы можем прокопать канал через основание полуострова Ханко, и тогда наша база не будет находиться на материковой части Финляндии. При нынешнем раскладе сил как Англия, так и Германия могут послать крупные военно-морские силы в Финский залив. Я сомневаюсь, сможете ли вы противостоять нападению. Англия сейчас оказывает нажим на Швецию, чтобы та предоставила ей базы. Германия делает то же самое. Когда война между этими двумя странами закончится, флот страны-победителя войдет в залив. Вы спрашиваете, зачем нам нужен Койвисто? Я скажу вам зачем. Я спросил Риббентропа, зачем Германия вступила в войну с Польшей. Он ответил: «Мы должны были отодвинуть польскую границу дальше от Берлина». Перед войной расстояние от Познани до Берлина составляло около двухсот километров. Теперь граница отодвинута на триста километров к востоку. Мы просим, чтобы расстояние от Ленинграда до линии границы было бы семьдесят километров. Таковы наши минимальные требования, и вы не должны думать, что мы уменьшим их. Мы не можем передвинуть Ленинград, поэтому линия границы должна быть перенесена. Относительно Койвисто: вы должны иметь в виду, что, если там были бы установлены шестнадцатидюймовые орудия, они могли бы прекратить любое передвижение нашего флота на всей акватории залива. Мы просим 2700 квадратных километров и предлагаем взамен более 5500 квадратных километров. Какое государство поступало таким образом? Такого государства нет».
Представитель Хельсинки по-прежнему отказывался идти на уступки. Позиция Паасикиви была простой и логичной — Финляндия хочет жить в мире и остаться в стороне от всяких конфликтов. Но это Сталин ответил: «Понимаю, но заверяю, что это невозможно, великие державы не позволят». Финляндия не могла и не хотела уступать Карельский перешеек, ибо в таком случае удобные для обороны позиции и линия укреплений переходили бы под контроль СССР. Уже 14 октября стало ясно, что финская делегация в Москве не пойдет на уступки, за исключением вопроса о Ино. Финские дипломаты потребовали перерыва в переговорах для обсуждения советских предложений. 16 октября состоялось первое заседание Государственного совета Финляндии, на котором обсуждались донесения Паасикиви из Москвы. Финны информировали о переговорах шведское правительство. Премьер-министр Пер Альбин Ханссон 19 октября встретился с советским полпредом СССР. А.М. Коллонтай вспоминала, что никогда не видела его в таком состоянии. Шведский политик буквально умолял Москву решить споры мирным путем. 20−21 октября состоялось второе заседание Государственного Совета Финляндии. Практически все члены правительства выступили против уступок. Исключение составили министр торговли Таннер и председатель Совета Обороны маршал Маннергейм. Он считал, что уступки были необходимы, и можно было бы пойти навстречу требованиям Москвы в вопросе о форте Ино и островах побережья Балтики. К нему не прислушались.
23 октября Совнарком еще раз заявил, что 14 октября были выдвинуты «минимальные предложения, диктуемые элементарными требованиями безопасности Советского государства», и что об их коренном пересмотре не может быть речи. Отказываться от аренды Ханко или принимать финское контрпредложение об уступке 10-верстной полосы на Карельском перешейке взамен на обещанную ранее территориальную компенсацию в Карелии Москва не хотела. Возможными признавались лишь небольшие изменения в первоначальной программе. Впрочем, речь шла о возможности с советской точки зрения. Финны не собирались уступать. Во-всяком случае, так, как этого хотели бы от них в Москве.
23 октября правительство Финлядии также подготовило свой меморандум. Хельсинки был готов провести обмен четырех островов (Сейскари, Пенисаари, Лавансаари, Тютерсаари (малый и большой) на территорию в Карелии, возможно, рассмотреть о пятом острове — Суурсаари, отвести границу на Карельском перешейке на 10 километров. От аренды Ханко финская сторона категорически отказалась. «Мысль о постоянном или долгосрочном размещении войск другого государства на териитории Финляндии, — говорилось в меморандуме, — является с точки зрения Финляндии неприемлемой». 24 октября возобновились переговоры, в начале которых финская делегация не шла далее этой программы. Соглашение не состоялось 25 октября делегация покинула Москву. Пограничники Сестрорецкого погранотряда в этот день получили приказ подготовиться к возможному переходу границы. 27 октября, по приезду домой, Таннер обратился с частным письмом к своему «брату» премьер-министру Швеции Ханссону. Масонское братство позволяло такое общение. Таннер описал требования Советского Союза и последствия возможной проигранной войны и задал вопрос — может ли Хельсинки рассчитывать на полноценную помощь Стокгольма. Ответ пришел в тот же день Он был отрицательным. Швеция сочувствовала Финляндии, но в войну вмешиваться не планировала.
Период переговоров с Финляндией подходил к концу. 20 лет прошло после 1919 года, и теперь уже Москва готовилась выступить с позиции силы.
Ранее на сайте ИА REX: Конец августа 1939 года. Дипломатические и военные победы СССР
Комментарии читателей (0):