Пенсионный фарс-2018. Часть первая

1. Постсоветские проекты пенсионного реформирования

Идея увеличения пенсионного возраста для граждан России в нашей власти вынашивалась давно, еще в эпоху правительства Егора Гайдара. Далее к ней в правительстве возвращались в каждый кризисный период, когда начинали лихорадочно обдумывать, как и на чем сэкономить для хотя бы минимального балансирования дефицитного бюджета.

Однако каждый раз, прикидывая масштаб политических рисков от «пенсионной революции», от решительных пенсионных реформ все-таки отказывались. Тем не менее, планы на сей счет составлялись и экономически обсчитывались, хотя и ложились в стол. Так, в 2005 г. Владимир Путин заявил, что пока он президент, повышения пенсионного возраста не будет.

Всерьез эти планы начали вынимать из стола на фоне углубления очередного кризиса. Летом 2010 г. тогдашний глава Минфина Алексей Кудрин заявлял «Дефицит пенсионного фонда неизбежно приведет к тому, что пенсионный возраст будет увеличен... Когда мы это решим – через год, два, пять, – уже не так важно». В очередном посткрымском кризисе 2015 г. примерно то же самое заявил тогдашний глава Минэкономразвития Алексей Улюкаев. А Кудрин – на тот момент председатель «Комитета гражданских инициатив» – высказался предельно жестко: «Если мы не будем повышать пенсионный возраст, то неизбежно столкнемся с повышением налогов... Дефицит пенсионной системы сегодня составляет почти 50% и дотируется из федерального бюджета, это большая нагрузка».

Далее требования повысить в России пенсионный возраст посыпались буквально валом как от статусных международных чиновников из Всемирного банка и МВФ, так и от руководства экономического блока правительства. В частности, тот же Улюкаев предлагал объявить пенсионную реформу в конце 2016 г., после завершения думских выборов. Однако тогда все же решили начать эксперимент на сравнительно узком и подневольном контингенте – на госслужащих. В мае 2016 г. Госдума приняла закон о поэтапном увеличении пенсионного возраста госслужащим – мужчинам до 65 лет, женщинам до 63 лет.

Эта «реформа» прошла практически без серьезных социально-политических эксцессов, и в январе 2017 г. Кудрин на «Гайдаровском форуме» уверенно назвал необходимой такую же формулу увеличения пенсионного возраста для всех граждан России. Идея была сразу подхвачена высшими правительственными чиновниками. В частности, премьер Дмитрий Медведев в мае 2017 г. заявил, что «ожидаемая продолжительность жизни при выходе на пенсию в России составляет 14,3 года для 60-летнего мужчины и 23,9 года для 55-летней женщины». А в июне 2017 г. глава Центра стратегических разработок А.Кудрин презентовал план пенсионной реформы президенту Владимиру Путину в составе проекта новой государственной «Стратегии 2035».

В ноябре 2017 г., в ходе обсуждения бюджетных проектировок, Кудрин фактически поставил вопрос о пенсионной реформе так: либо реформа – либо развитие страны. Он заявил: «Деньги на выплату пенсий в федеральном бюджете есть, однако для покрытия обязательств придется отказаться от развития».

Президент Путин на пресс-конференции в декабре 2017 г. впервые заявил о том, что изменение пенсионного возраста возможно. Но оговорил: «Это не должно быть никаким шоковым решением… Это должно быть, как во многих странах делается, постепенно и мягко».

Уже через месяц, в январе 2018 г., на очередном «Гайдаровском форуме» выступил глава отдела прогнозов Венского института демографии Сергей Щербов, который заявил о новом подходе к расчетам пенсионного возраста: «Нельзя определять старость исходя из биологического возраста, этот период «отодвигается» из-за роста продолжительности жизни. Новый подход к измерению старости – на основе ожидаемой продолжительности жизни».

К этому новому подходу, который сначала озвучил премьер Медведев, а затем «научно подтвердил» специалист-демограф, а также к соотношению этого подхода с российской реальностью, – мы еще вернемся ниже.

Одну из главных целей планируемой пенсионной реформы раскрыл в апреле 2018 г. в выступлении на конференции в «Высшей школе экономики» глава Минфина Антон Силуанов. Он заявил, что для роста экономики необходимо привлечь так называемые длинные инвестиционные деньги. И что их ключевым источником должна стать накопительная часть пенсий граждан страны или так называемые индивидуальные пенсионные капиталы.

Далее некоторые эксперты развили в прессе эту идею Силуанова, в том числе – до предельного абсурда. Мол, страховые (то есть государственные) пенсии – это анахронизм, пора переходить на индивидуальные пенсии. То есть нужно дать будущим пенсионерам возможность самим решать, куда прибыльно вкладывать отчисления от зарплат на будущую пенсию. И, соответственно, принимать на себя удачи и риски прибылей и убытков по своим пенсионным капиталовложениям…

Уже в конце мая глава «Роснано» Анатолий Чубайс сообщил, что считает нужным и правильным использовать эти индивидуальные накопительные пенсионные средства для инвестиций в наноиндустрию.

А 14 июня 2018 г. на заседании Правительства премьер Медведев объявил о согласованном в правительстве решении начать с 2019 г. масштабную пенсионную реформу. Причем сразу же речь зашла не только о пенсиях.

2. Суть и обоснования новой пенсионной реформы

Суть новой реформы состоит в том, что с 2019 г. пенсионный возраст поэтапно будет повышаться для мужчин с 60 до 65 лет, а для женщин – с 55 до 63 лет, с шагом в два года.

То есть мужчины 1960 г.р. и женщины 1965 г.р. получат право выхода на пенсию в 2022 году, соответственно, в возрасте 62 и 57 лет; мужчины 1961 г. р. и женщины 1966 г. р. – в 2024 году, в возрасте 63 и 58 лет; мужчины 1962 г. р. и женщины 1967 г. р. – в 2026 году, в 64 и 59 лет; мужчины 1963 г. р. и женщины 1968 г. р. – в 2028 году в возрасте 65 и 60 лет. А далее реформа продолжается только для женщин: женщины 1969 г. р. смогут выйти на пенсию в 2030 году в возрасте 61 года, женщины 1970 г. р. – в 2032 году в возрасте 62 лет; женщины 1971 г. р. – в 2034 году в возрасте 63 лет. При этом оговаривается, что закон обратной силы иметь не будет, то есть не коснется никого из тех, кто уже вышел на пенсию по нынешнему законодательству.

В пояснение главных целей и достоинств такой реформы, законопроект о которой 16 июня 2018 г. внесен в Госдуму, правительство утверждает следующее:

1. Нормы нынешнего законодательства (пенсионный возраст 60 лет для мужчин и 55 лет для женщин), принятые еще 1950-х годах (здесь власть лукавит, на самом деле – в 1964 г.), архаичны. Поскольку и условия труда сейчас везде улучшились, и продолжительность здоровой жизни населения увеличилась, причем особенно у женщин;

2. На сегодняшний день повысили пенсионный возраст гораздо выше нынешней российской планки чуть не все страны мира, в том числе на постсоветском пространстве, и нам нужно сделать «как у всех»;

3. Население России стареет, причем из-за демографической ямы (низкой рождаемости) кризиса 90-х годов сейчас уходит на пенсию гораздо больше пожилых людей, чем приходит в трудовую деятельность молодых. И потому если в 1970 г. на одного пенсионера приходилось примерно 3,7 работающих, отчисляющих в Пенсионный фонд деньги на пенсии, то в 2019 г. на одного пенсионера будет приходиться всего двое работающих. В результате возникает постоянный и растущий дефицит Пенсионного фонда, который приходится восполнять из скудного бюджета. И, значит, государство вынуждено сокращать инвестиции в развитие страны;

4. Без реформы пенсионной системы, то есть без сокращения госрасходов на пенсии, невозможно найти деньги в объеме более 8 трлн руб., которые необходимы для выполнения майского указа президента В.Путина и перевода России на прорывной путь развития;

6. Пенсионная реформа позволит сэкономить растущие расходы ПФР и, таким образом, увеличивать размер пенсий темпами гораздо выше инфляции. В частности, как заявила вице-премьер Ольга Голодец, уже в 2019 г. предлагаемый пенсионный маневр позволит увеличить среднюю пенсию в стране на 1000 руб. в месяц, или на 12 тыс. руб. в год;

7. Правительство сообщило, что одновременно с проектом пенсионной реформы вносит на ратификацию в Госдуму Конвенцию №108 Международной организации труда (МОТ), согласно которой назначаемая гражданину пенсия не может быть меньше, чем 40% его последней заработной платы в период работы. Заодно правительство подчеркнуло, что сейчас уровни пенсий в России примерно соответствуют данному требованию МОТ (на самом деле, по данным Научно-исследовательского финансового института при Минфине, не соответствуют, составляя лишь около 33% от прежней зарплаты)… но без предлагаемой реформы к 2025 г. власть просто не сможет платить пенсии выше 23% среднего заработка.

Кроме того, правительство указывает, что выше 65 лет пенсионный возраст уже не поднимут, поскольку это прямо запрещает предстоящая ратификация Конвенции МОТ.

Данная инициатива правительства (несмотря на увлеченность большого числа российских граждан перипетиями чемпионата мира по футболу) вызвала у российского населения, как бы выразиться помягче… очень большое изумление и возмущение.

Вовсе не забытая нашими согражданами школьная арифметика тут же подсказала, что у тех, кто сегодня уже достиг дореформенного пенсионного возраста, власть хочет сразу и навсегда отнять их честно заработанную двухлетнюю пенсию – в среднем примерно по 14 тыс. руб. в месяц. Или всего около 336 тыс. руб. у каждого, на которые эти отнюдь не богатые сограждане уже рассчитывали. И что масштабы этого государственного грабежа для следующих пенсионных поколений будут возрастать вдвое. И что взамен власть обещает всего-навсего индексацию пенсий нынешним пенсионерам – причем только не работающим (!) – в среднем на 1000 руб. в месяц, то есть чуть выше уровня предполагаемой инфляции.

Осознав (и обсудив с родными и приятелями) эти правительственные инициативы, нынешние и будущие пенсионеры не могли не начать вспоминать, как было раньше.

3. Немного истории постсоветских пенсионных экспериментов

Значительная часть нынешних пенсионеров всё еще помнит позднесоветские пенсии своих родителей, выплачивавшиеся по отдельной статье госбюджета, которые в основном были существенно выше реального прожиточного минимума и даже позволяли родителям иногда подкинуть деньжат вполне взрослым и самостоятельным детям.

В 1990 году был принят закон «О государственных пенсиях в РСФСР», по которому источником пенсионных выплат стал не бюджет, а страховые отчисления работодателей и работников. Для управления этими пенсионными отчислениями был создан Пенсионный фонд России (ПФР).

Одновременно ввели минимальный уровень пенсии – «прожиточный минимум пенсионера». Его полагалось индексировать по уровню инфляции, что в основном – при запредельной инфляции тех лет – не делалось. Значительная часть нынешних пенсионеров (и даже еще не пенсионеров) слишком хорошо помнит катастрофу 1990-х, которую демографы называют «российской эпохой сверхсмертности», когда немало одиноких пожилых людей впадали в тягчайшую нищету или даже умирали голодной смертью.

В 1995–1998 гг. пенсию разделили на базовую минимальную (социальную), страховую (зависящую от трудового стажа работника и уровня страховых взносов) и негосударственную (формируемую отдельными взносами работника), управлять которой разрешалось негосударственным фондам (НПФ) и управляющим компаниям. И российские граждане впервые столкнулись с внезапными «пропажами» возникших НПФ – вместе с пенсионными деньгами доверчивой части населения.

Затем, на рубеже 2000 года, была созданная «Центром стратегических разработок» под руководством г-на Германа Грефа для президента Владимира Путина «Стратегия 2010». В которой вполне всерьез провозглашалась цель ликвидации в России «социального государства» и переход к так называемому «субсидиарному государству».

Если перевести на русский язык, речь шла о том, чтобы практически ликвидировать в стране основные социальные функции государства (включая финансирование образования, здравоохранения и в значительной мере пенсионного обеспечения). То есть оставить за государством лишь минимальную «адресную» помощь самым бедным, а остальным гражданам предоставить право и возможность пытаться зарабатывать на жизнь и копить на старость самостоятельно. Однако правительство при обсуждении этой «стратегии» все же вспомнило о том, что отказ от социального государства нарушает Конституцию России, и потому сей опус ЦСР Грефа лишь «приняло к сведению».

Далее, в 2001 году, была разработанная главой Пенсионного фонда России (ПФР) Михаилом Зурабовым программа пенсионной реформы, по которой пенсия должна была делиться на распределительную и накопительную части, причем размер обеих частей оказывался одновременно и неопределенным, и не гарантированным. Распределительная часть должна была зависеть от состояния госбюджета, а накопительная – инвестироваться в какие-либо активы и зависеть как от объема денег, накопленных на индивидуальном счете будущего пенсионера, так и от прибыльности инвестирования этих денег – опять-таки, негосударственными фондами. При этом неопределенность будущей пенсии вдобавок скрывалась от ее получателя тем, что она исчислялась не в денежных суммах, а в неких «пенсионных правах», стоимость которых должна ежегодно рассчитываться правительством.

В 2003 г. эта реформа была начата (хотя с рядом поправок) адресной рассылкой будущим пенсионерам так называемых писем счастья, предлагающих выбрать НПФ или частную управляющую компанию для своей накопительной пенсии. И, в основном, блистательно провалилась.

Приобретенный гражданами в 1990 гг. опыт исчезновения в неизвестном направлении почти всех частных «ваучерных» фондов, краха частных пирамид вроде «МММ», «Властилин» и «Тибетов», дефолта и грабительской девальвации рубля в 1998 г., а также пропажи в лихие девяностые многих НПФ… всё это привело к тому, что доверить управление своей накопительной пенсией очередным частным фондам решились менее 10% населения. А накопительные пенсионные отчисления остальных граждан, поименованных «молчунами», направлялись на счета Внешэкономбанка (ВЭБа), который был назначен управляющим счетами Пенсионного фонда России.

На рубеже 2005 года власть (вновь в лице инициатора Зурабова) нанесла еще один удар по пенсионерам так называемой монетизацией льгот, которая заменяла ключевые льготы (включая бесплатный проезд на общественном транспорте в местах проживания и бесплатный минимум необходимых лекарств) крохотной денежной компенсацией, которая к тому же быстро обесценивалась инфляцией. Массовые протесты с перекрытием федеральных трасс и даже захватами зданий местных администраций не отменили монетизацию, но вынудили правительство резко увеличить бюджетные расходы на компенсационные выплаты в виде прибавок к пенсиям.

В 2007 году г-н Зурабов ввиду накопленного (в том числе якобы в результате провальной «монетизации льгот») дефицита ПРФ предложил покрыть этот дефицит деньгами «молчунов» из ВЭБа. То есть, по сути, попросту конфисковать накопительные деньги «молчунов». Такая радикальная попытка неприкрытого воровства денег граждан ошеломила даже самых отъявленных либералов в правительстве, и идею Зурабова отвергли.

Вместо этого в 2008 году была введена так называемая Программа софинансирования пенсий. Ее суть заключалась в поощрении роста накопительной части пенсии по простой схеме: годовые вложения гражданина в свой накопительный счет в размере от 2 тыс. до 12 тыс. рублей государство софинансирует в таком же размере, то есть удваивает.

Вступать в «Программу софинансирования» разрешалось до начала 2015 г. Однако уже 2013 г. ПФР изменил формулу расчета пенсий и заодно прекратил сообщать гражданам о размерах их индивидуального пенсионного счета. А в 2014 году уже поступившие на счета пенсионные накопления вообще «заморозили», и все 22% отчислений работодателей из фонда зарплаты стали направлять в ПФР на общий страховой пенсионный счет. Эта «заморозка» с тех пор продлевается ежегодно и сохраняется до сих пор.

В 2010 году было окончательно отменено формирование базовой (то есть обязательной к выплате каждому пенсионеру вне зависимости от заработка и трудового стажа) части пенсии, она теперь состоит только из страховой и накопительной частей.

В 2015 году граждане России получили еще одно пенсионное нововведение: правительство отказалось от ведения личных пенсионных счетов в рублях и фактически вернулось к давней идее Зурабова исчислять некие «пенсионные баллы», которые правительство переводит в реальные рубли (как и по какому расчету – ведомо лишь околовластной бухгалтерии) только после выхода человека на пенсию.

Наконец, в последние годы выявилось, что многие негосударственные пенсионные фонды (НФП) занимались откровенными махинациями с деньгами вкладчиков. Приведем лишь некоторые наиболее яркие примеры.

Летом 2015 г. были отозваны лицензии у нескольких НПФ банкротившегося владельца банка «Российский кредит» Анатолия Мотылева. При этом выяснилось, что Мотылев деньгами пенсионеров долго финансировал падающий банк.

В 2017 г. аналогичным образом вслед за «Бинбанком» Михаила Гуцериева обрушились и лишились лицензий связанные с банком НФП. То же самое произошло с рядом НПФ, связанных с упавшими банками «Открытие» Вадима Беляева и «Промсвязьбанк» братьев Алексея и Дмитрия Ананьевых.

В 2018 г. выяснилось, что компания O1 Group Бориса Минца на накопительные пенсионные деньги вкладчиков своего НПФ сначала успешно скупала другие пенсионные фонды и создала крупнейшую группу НПФ под общим названием «Будущее». А затем начала перекладывать пенсионные деньги в крупные девелоперские проекты, то есть строить, эксплуатировать и продавать элитную офисную недвижимость. В мае 2018 г., когда от этой аферы «запахло горячим», Минц вместе с семьей сбежал в Лондон.

Где деньги десятков «рухнувших» в последние годы НПФ, и когда и как их вернут гражданам-хозяевам и вернут ли, правительство сообщать не торопится. Но при этом ЦБ успел сообщить, что, по его данным на середину 2017 г., владельцы российских НПФ из накопившихся в негосударственных пенсионных фондах капиталов объемом около 2 трлн руб. тратили до 45% денег на прибыльное или провальное финансирование собственных или родственных бизнесов. И, как заявляла вице-премьер Ольга Голодец, суммарные потери пенсионных средств от этих операций составили около 200 млрд руб.

Однако махинации были не только в НПФ. Выявлено, что происходили достаточно массовые перечисления пенсионных накоплений из ПФР в НПФ путем предъявления поддельных заявлений застрахованных граждан. Причем участниками таких махинаций были как сотрудники НПФ, так и сотрудники ПФР, получавшие за такие перечисления свои комиссионные.

Политический результат постсоветской пенсионно-реформенной эпопеи, столь подробно приведенной выше, состоит в следующем:

1. Граждане России, по сути, не знают, как в действительности формируются их пенсии и как они соотносятся с их реальным трудовым и экономическим вкладом в развитие страны;

2. Они видят, что в ходе постсоветских реформ власть и ее негосударственные «пенсионные партнеры» неоднократно (и иногда более чем успешно) пытались их ограбить. И справедливо подозревают, что очередная реформа ничего, кроме ограбления, не принесет;

3. Слушая и читая о сегодняшних предложениях «пенсионных реформаторов», они сразу убеждаются, что речь вновь идет именно о наглом и неприкрытом ограблении.

4. Лукавые цифры обоснования нового пенсионного возраста

Мы уже обратили внимание читателя на то, что представители власти в своих пенсионных расчетах пользуются новой формулировкой «ожидаемой продолжительности жизни».

Что это такое? Это, как нам сообщают официальные справочники, прогнозируемое время жизни сегодняшнего новорожденного – с учетом достижений медицины и ожидаемой здоровой жизни. То есть с учетом нынешнего и будущего резкого сокращения младенческой смертности, повышения уровня охраны труда и снижения производственного травматизма, создания безопасной жизненной среды и прочих достижений цивилизации.

Так, официальный отчет Минздрава сообщает, что, по итогам 2017 г., ожидаемая продолжительность жизни россиян достигла национального исторического максимума в 72,6 года, причем у мужчин это 67,51 года, а у женщин – 77,64 года.

Именно этими значениями и оперируют представители власти, включая «профильного» вице-премьера Татьяну Голикову, когда обсуждают свою пенсионную реформу. Однако это – данные «в среднем по больнице». Но есть и расчеты этой самой «средней ожидаемой» по регионам, которые дает Росстат. А по его последним данным, опубликованным в апреле 2018 г., средняя ожидаемая продолжительность жизни мужчин превышает новый пенсионный возраст в 65 лет лишь в 37 наиболее благополучных из 85 российских Субъектов Федерации!

То есть в остальных 48 регионах России мужики в основном вымрут, не дожив до перспектив будущей пенсии.

В связи с этим нельзя не отметить, что когда Голикову на пресс-конференции спросили о среднем возрасте смертности сегодняшних мужчин и женщин, она на этот вопрос ответить не сумела, заявив, что такой статистикой не располагает. А затем в интервью «Интерфаксу» признала, что в российской официальной статистике «нет данных о заболеваемости и смертности в возрасте 50–60 лет у женщин и 60–65 лет у мужчин».

Возможно, таких данных в официальной российской статистике действительно нет. Потому что российская статистика, начавшая деградировать еще в позднесоветские годы, в постсоветскую эпоху неуклонно двигалась к крайне бедственному состоянию. В первую очередь потому, что ее опытные кадры оказывались новой государственной властью… как бы сказать помягче… очень мало востребованы. В экономической статистике, без которой обойтись было нельзя в условиях «открытия страны миру», востребовались лишь такие кадры, которые соглашались дать власти нужные значения инфляции, роста ВВП и т.д. Остальные оказывались лишними. А о социологической, в том числе демографической, статистике постсоветская власть вспоминала лишь иногда – в тех случаях, когда этой власти требовалось предъявлять какие-то данные основным международным институтам вроде ООН или МВФ, а также когда нужно было пропиарить очередную избирательную кампанию.

В результате «остатки» квалифицированной статистики с трудом сохранялись до сегодняшнего времени лишь в быстро сокращавшейся группе относительно независимых институтов Академии наук, а также в некоторых региональных научных центрах. И они какую-то статистику реальной смертности и продолжительности жизни отслеживают. И сегодня дают соответствующие статистические ряды.

Эти ряды в мелочах (максимум – в пределах одного года расхождений) отличаются, но в целом реальную картину дают.

Оказывается, в советское время самая высокая средняя продолжительность жизни в России – в среднем 69,6 года – наблюдалась в середине 1960-х годов, в 1980-х начала падать и в середине 1990-х опустилась до 65,2 года, а к сегодняшнему дню поднялась примерно до 72,5 лет. А в том, что касается мужчин, данные следующие: в середине 1960-х их средняя продолжительность жизни составляла 63,4 года, в середине 1990-х – 58,6 года, сейчас – 66,5 лет.

То есть по правилам новой реформы сегодняшние мужчины после выхода на пенсию в среднем проживут еще всего лишь полтора года.

Но это, во-первых, в среднем. И, во-вторых, нужно понимать, в каком состоянии здоровья они будут работать в последние годы и выходить на пенсию.

На сей счет у Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) есть свой статистический показатель, который называется «возраст здоровой трудоспособности». Так вот, в прошедшем 2017 г. ВОЗ определил (средний для мужчин и женщин!) возраст здоровой трудоспособности в России на уровне 63,4 года!

То есть большинство российских мужчин и женщин если и будут доживать до нового пенсионного возраста, то уже заведомо больными!

Наконец, есть и опубликованные осенью 2017 г. данные регулярного (раз в два года) исследования Всемирного банка (ВБ), который использует статистику ООН, ВОЗ и других международных организаций. ВБ сообщает, что в России смертность мужчин в возрасте до 65 лет самая высокая в Европе – 43%. На Украине и Белоруссии она составляет 40%, в Молдавии – 37%, в Литве – 36%, чуть меньше в Азербайджане, Болгарии, Румынии, Грузии, Армении, Венгрии, Эстонии. А вот в Исландии, Швеции, Норвегии, Швейцарии, Италии, Нидерландах доля мужчин, умирающих ранее 65 лет, не превышает 11%...

5. Чем власть оправдывает необходимость грабежа населения?

Давайте немного посчитаем. Средняя зарплата по стране в прошлом 2017 г. была равна 35369 рублей. Пенсионные страховые отчисления с зарплаты каждого работника, которые вносит в Пенсионный фонд России (ПФР) работодатель, составляют 22% от зарплаты, или 7772 руб. В результате получаем, что для баланса доходов/расходов ПФР на одного среднего пенсионера (14148 руб. в мес.) должно быть примерно 2 (точнее 1,82) средних работающих, за каждого из которых работодатели отчисляют в среднем 7772 руб. в мес.

Это – в том случае, если деньги ПФР не находятся в обороте и не приносят доход. Если же они вкладываются в прибыльные активы или депозиты с сегодняшней типичной доходностью около 5% годовых (что якобы ПФР неукоснительно делает), то на одного пенсионера для баланса Фонда нужно 1,73 работающих.

А если учесть, что сегодня, по официальным данным Росстата, около 28% пенсионеров продолжают работать (и, значит, их работодатели отчисляют за них в ПФР те же 7772 руб. в месс.), то несложный подсчет показывает, что число работающих «еще не пенсионеров» на каждого «чистого пенсионера», необходимое для баланса ПФР, сокращается примерно до 1,35.

Правительство между тем в своих объяснениях срочной необходимости пенсионной реформы голосит, что уже в 2019 году один пенсионер будет приходиться на 2 людей трудоспособного возраста, а в 2028 г. на одного пенсионера будет всего 1,5 трудоспособного. Если верить этим утверждениям, то, по нашим расчетам, выходит, что (по крайней мере, на горизонте ближайших 10–12 лет) число работающих – более чем достаточно для балансировки бюджета ПФР.

Так в чем же дело?

Оказывается, дело якобы в том, что реально, как сообщает правительство, чуть не половина (примерно 44%) трудоспособного населения страны работает, но находится «в тени». То есть работает нелегально и получает зарплату от работодателей «налом». А эти работодатели якобы никаких отчислений в страховые фонды (и в том числе в ПФР) не производят. Так, недавно Пенсионный фонд сообщил, что из 77 миллионов трудоспособного населения регулярные отчисления идут только на 43,5 миллиона работников. Теневой фонд оплаты труда составляет порядка 10 трлн руб. в год, в результате чего в Пенсионный фонд не поступает 2,2 трлн руб.

В связи с этим возникают три вопроса.

Первый вопрос: зачем тогда в России существует гигантская бюрократическая машина контроля, которая (если считать на душу населения) по своей численности уже намного превосходит не только многократно охаянную советскую бюрократию, но и бюрократию почти всех развитых и развивающихся стран мира? И чем эта машина занята?

Второй вопрос. После 2014 г. наш Росстат включает и в общую численность населения страны, и в численность трудоспособного населения иностранных граждан. Как и каких именно – не сообщается. Это только иностранцы, официально работающие в России по контрактам и трудовым договорам? Или это еще и так называемые гастарбайтеры, работающие нелегально за мизерные зарплаты и приносящие неслыханные прибыли своим нелегальным работодателям?

Третий вопрос: способна ли и хочет ли отечественная бюрократическая машина разобраться с беспрецедентно высокой «теневой занятостью» и вывести ее на налоговый «свет»? Или она не может преодолеть лоббизм слишком заинтересованных «теневых работодателей»? Или профессиональную бюрократию вполне устраивает ее собственный доход от непреодоления этого лоббизма?

Но продолжим считать.

По данным ПФР, он в 2017 г. истратил на выплату пенсий 7,2 трлн руб. Поступления от 43,5 млн работающих со средними отчислениями в Пенсионный фонд 22% от средней зарплаты 35400 р. обеспечивают ежегодные взносы в ПФР на уровне 3,4 трлн руб. Если вывести из тени хотя бы 90% работающего втемную контингента, ежегодные поступления в ПФР составят около 5,5 трлн руб. при необходимых 7,2 трлн руб. Тогда дефицит ПФР при нынешних тратах получится не 3,8 трлн, а 1,7 трлн руб.

А теперь вспомним отчетные данные, которые предъявляет нашему обществу глава Центробанка России г-жа Эльвира Набиуллина, активно занимаясь расчисткой и поддержкой банковского сектора страны.

Набиуллина признает, что с 2014 г. в стране отозваны лицензии у сотен банков, занимавшихся незаконными или попросту криминальными операциями и что за этот период господдержка, направленная на санацию и сохранение на плаву национальной банковской системы, превысила 4 трлн руб. И что в близкой перспективе банки, находящиеся на процедуре финансового оздоровления, потребуют от ЦБ поддержки еще на 0,8–1,0 трлн руб. Причем только за последний месяц Минфин и ЦБ направили на такую поддержку около 0,5 трлн руб.

Так, может, если бы не скандальное по масштабам воровство в банковской системе, проблемы дефицитных бюджетов, постоянно направляющих триллионы рублей на поддержку Пенсионного фонда, вообще бы не было?

Отсюда следует еще один вопрос. Профессиональная бюрократическая система ЦБ и Минфина, располагающая лучшими специалистами и самыми современными технологиями, способная отслеживать каждую банковскую транзакцию, тоже недееспособна? Она не может обнаруживать криминальные махинации в момент их реализации, а не тогда, когда авторы этих махинаций уже вывели из банка все ценные активы и вместе с деньгами скрылись в Лондонах?

Но и это не всё.

Есть авторитетные и обоснованные подсчеты, показывающие, что только лишь введение в России умеренно-прогрессивной шкалы подоходного налога (налога на доходы физических лиц) может сократить сегодняшний дефицит ПФР минимум вдвое.

Далее, эксперты уже подсчитали, что если в государственной налоговой политике изменить так называемую цену отсечения для поступлений в бюджет от экспортной нефти с 40 долл./барр. до 45 долл./барр., то это принесет в российский бюджет дополнительные 2 трлн руб. В условиях, когда реальная экспортная цена российской нефти давно и устойчиво держится выше 70 долл./барр., а валютные резервы страны превышают $460 млрд, очень многие аналитики считают такое решение и оправданным, и необходимым.

Далее, у нас в реальности платят полноценные пенсионные взносы в 22% от фонда оплаты труда далеко не все работодатели. Существуют так называемые льготники, причем их число растет, а экономический блок нашего правительства настаивает на сохранении льгот. Льготные ставки пенсионного взноса (от 6,5 до 14%), в частности, имеют компании, зарегистрированные в так называемых ТОРах (территориях опережающего развития), а также множество «инновационных» предприятий. А это и немало компаний, и очень немалые льготные деньги – по ряду оценок, около 1 трлн руб.

Наконец, недавно были официальные сообщения о «переходящих бюджетных остатках» от прошлого года на счетах Минфина. Которые якобы составляют около 7,5 трлн руб.

Так, может, не надо было так резко объявлять о пенсионном ограблении населения? Не надо было г-дам Кудрину и Силуанову откровенно объяснять, что уже в первый год реформы правительство сэкономит более 100 млрд бюджетных рублей, а через шесть лет ежегодная экономия достигнет 1 трлн руб., – в условиях, когда граждане уже понимают, что названная экономия – воровство из их, граждан, личных кошельков?

Или все-таки кому-то объявленный спешный пенсионный переворот очень нужен? Тогда кому и почему?

Ряд экспертов выдвигают – не фоне изложенного выше – не бессмысленную гипотезу. Они предполагают, что дело в том, что, во-первых, правительство просто не может ни расплатиться с гражданами по «замороженным» пенсионным накоплениям, которые отчислялись с 2002 г., ни даже разобраться в том, кем и как они были украдены или истрачены. Хотя формально они должны были быть перечислены на индивидуальные счета в страховой части будущих пенсий. И, во-вторых, эксперты убеждены, что эти накопительные отчисления не индексировались по инфляции. А потому даже если они будут компенсированы гражданам-владельцам из бюджета, они, с учетом инфляции за полтора десятилетия, к моменту выплат окажутся «смешными» довесками размером в несколько сотен сегодняшних рублей к страховой пенсии. То есть? То есть катастрофически дискредитируют не только экономическую, но и политическую власть!

В связи этим немало аналитиков считают центральной идеей спешки с пенсионной реформой (которая прячется за информационным шумом повышения пенсионного возраста) создание новой системы «индивидуальных пенсионных счетов».

Продолжение следует...